Установление и Империя - Айзек Азимов

Барр поднял голову.

– Империя.

– Ах, вот как? Тогда что же вы здесь делаете?

Барр хранил красноречивое молчание.

Торговец выпятил нижнюю губу и медленно кивнул. Он снял плоский браслет, охватывавший

его правое запястье, и протянул патрицию.

– Что вы думаете об этом?

На левой руке он носил точно такой же.

Сивеннец взял украшение и, неторопливо последовав жесту торговца, надел его. Странное

покалывание в запястье быстро прошло.

Голос Деверса тут же изменился.

– Отлично, док, вы ухватили суть дела. Можете говорить спокойно. Если эта комната и

прослушивается, они ничего не разберут. Это исказитель поля – по схеме самого Мэллоу. Продается

за двадцать пять кредитов на всех планетах отсюда и до внешнего края. Вы получаете его бесплатно.

Не шевелите губами при разговоре, и все будет в порядке. Вы привыкнете к этому трюку.

Дуцем Барр ощутил внезапную усталость. В проницательных глазах торговца читались

требовательность и настойчивость. Барр чувствовал, что не сможет принять их вызова. Он сказал:

– Чего вы хотите? – слова неясно срывались с неподвижных губ.

– Я же вам говорил. Вы чего-то тут вякали насчет того, что у нас зовется патриотизмом. Но

ваш собственный мир был раздавлен Империей, а вы тут играете в мячик со светловолосым

имперским генералом. Не очень-то вяжется, а?

Барр произнес:

– Я сделал свое дело. Победоносный имперский вице-король мертв – благодаря мне.

– Вот как? Давно ли?

– Сорок лет назад.

– Сорок… лет… назад!.. – слова, казалось, произвели на торговца впечатление, и он нахмурился.

– Это немалое время, чтобы жить воспоминаниями. А щенок в генеральском мундире знает об этом?

Барр кивнул.

Глаза Деверса потемнели от раздумья.

– Вы хотите, чтобы Империя победила?

И старый сивеннский патриций взорвался в неожиданном гневе:

– Пусть Империя и все ее деяния погибнут во вселенской катастрофе! Вся Сивенна молит об

это денно и нощно. У меня некогда были братья, сестра, отец… Но сейчас у меня есть дети, внуки.

Генерал знает, где их отыскать.

Деверс ждал.

Барр шепотом продолжал:

– Но это не остановило бы меня, если бы риск был оправдан видимыми результатами. Мои

родственники будут знать, как им умереть.

Торговец мягко сказал:

– Вы некогда убили вице-короля, так? Знаете, я кое-что припоминаю. У нас как-то был мэр,

звали его Гобер Мэллоу. Он посетил Сивенну: это ведь ваша родина, не так ли? Он встретил там

человека по имени Барр.

Дуцем Барр уставился на него жестко, подозрительно:

– А вы что об этом знаете?

– То, что знает каждый торговец Установления. А вас, может быть, хитрый старикан, посадили

сюда, чтобы изображать сочувствие. Да, конечно, они наводили на вас свои пушки, и вы, разумеется,

ненавидите Империю и все отдадите, лишь бы ее прихлопнуть. И я доверяюсь вам и открываю вам

свое сердце. Генерал будет вами очень доволен. На такое можете не надеяться, док. И все же я бы

хотел, чтобы вы доказали, что вы – сын Онума Барра с Сивенны, шестой и самый младший,

избежавший резни.

Руки Дуцема Барра тряслись, когда он открывал плоский металлический ящик в стенной

нише. Предмет, который он достал, слабо звякнул в руках торговца.

– Посмотрите на это, – сказал Барр.

Деверс пристально оглядел эту вещь. Он приблизил утолщенное центральное звено цепочки к

глазам и тихо ругнулся.

– Либо это монограмма Мэллоу, либо я – не нюхавший космоса салажонок. И модель

пятидесятилетней давности.

Он поднял голову и улыбнулся.

– Вашу лапу, док. Атомная защита для одного человека – это все доказательства, которые мне

нужны, – и он протянул патрицию свою большую ладонь.

6. Фаворит

Из пустынных глубин возникли крошечные корабли и вонзились в самую гущу армады. Без

единого выстрела или энергетического удара они успели промчаться сквозь забитое кораблями

пространство, затем принялись наносить удары там и сям, пока имперские громадины гнались за

ними, подобные громыхающим зверям. Беззвучные вспышки озарили космос, когда два комарика

испарились в атомном распаде; остальные исчезли.

После безуспешной попытки найти их огромные корабли вернулись к первоначальному

заданию, продолжая построение, планета за планетой, гигантской паутины Охвата.

…Тщательно сшитый мундир Бродрига выглядел нарядно и прекрасно сидел на своем хозяине.

Его прогулка по садам уединенной планеты Ванда – ныне временной имперской штаб-квартиры -

была неспешной, выражение лица – мрачным.

Бел Риоз прогуливался вместе с ним; его полевая форма была расстегнута у воротничка и

имела печальный, однотонный серо-черный цвет.

Риоз указал на гладкую черную скамью под ароматным древовидным папоротником,

подставившим белому солнцу свои большие лапчатые листья.

– Взгляните, сударь. Это сохранилось со времен Империи. Украшенные скамьи, сделанные для

любовников, все еще стоят, невредимые и удобные, в то время как фабрики и дворцы превратились в

заброшенные руины.

Он уселся, но Тайный Секретарь Клеона II остался стоять перед ним, ловко сшибая точными

взмахами своего жезла из слоновой кости листья над его головой.

Риоз закинул ногу на ногу и предложил собеседнику сигарету. Вертя свою сигарету в пальцах,

он заговорил:

– Я и не сомневался, что Его Императорское Величество, будучи известен своей мудростью,

пришлет такого компетентного наблюдателя, как вы. Теперь я могу не беспокоиться, что давление

более важных и более неотложных дел задвинет на второй план небольшую кампанию на Периферии.

– Ничто не укроется от ока Императора, – машинально сказал Бродриг. – Мы, конечно,

понимаем важность этой кампании; но все же, по-видимому, слишком большой упор делается на

связанные с ней сложности. Неужели их кораблики являются такой преградой, чтобы вынудить нас

двигаться запутанными маневрами предварительного охватывания?

Риоз вспыхнул, но сохранил самообладание.

– Я не могу в слишком поспешной атаке рисковать жизнью своих людей, которых не так уж

много, или гибелью своих кораблей, которые невосполнимы. Завершение Охвата вчетверо уменьшит

мои потери при итоговом наступлении, каким бы трудным оно ни оказалось. Военную обстановку я

позволил себе изложить вчера.

– Ну, ну, я человек не военный. В данном случае вы хотите убедить меня, что действия,

представляющиеся явно правильными, были бы, по сути дела, ошибкой. Мы допускаем такой оборот

дела. И все же ваши предосторожности чрезмерны. В вашем втором послании вы затребовали