Твои фотографии - Торн Мэтт

— А я и не оправдываюсь. Ты ведь меня спросила, когда это произошло.

Клаудия отвернулась и зашагала в гостиную. Он отправился на кухню, смешал два мартини и пошел к ней. Она лежала на диване, откинув голову. Он протянул ей бокал, она взяла его и сказала уже спокойнее:

— И где же вы так мило развлекались?

— У Ленни.

— Так там и Ленни был?

— Нет.

— Нет? — удивленно повторила она.

— Ну, то есть, он там был, но в этом не участвовал. Он напился и вырубился в ванной.

— А кто еще в этом участвовал?

— Никто.

— Значит, только вы вдвоем?

— Да.

Она потерла глаза.

— Господи, в чем твоя проблема, Мартин? Я же знаю, что ты не дурак. Вам с Келли не пришло в голову выпить чашечку чаю и поговорить о чем-нибудь умном?

— Это была не моя затея.

— Конечно, не твоя. Ты с ней целовался?

— Нет.

— А она тебе показала свою… показала?

— Да.

— И ноги раздвинула?

— Что?

— Ноги раздвинула или нет?

— Конечно, нет, я же не гинеколог.

Клаудия приподнялась и спустила ноги на пол. Вид у нее был жалкий. Мартин ее понимал, но не знал, как быть: обратить все в шутку или рассыпаться в долгих извинениях.

— Все вышло как-то глупо, даже не смешно, — сказал он. — И, в любом случае, это ничего не значило.

— Да, ничего не значило, — выпалила Клаудия, — в том-то все и дело. Мне надоело, что все вокруг ведут себя как школьники, захлебывающиеся от гормонов. Хватит с меня того, что так ведешь себя ты со своими тупыми приятелями, но когда и мои друзья…

— Не нужно так переживать, Клод. Я не буду превращать это в привычку.

— Но ведь это неправда, Мартин. Это уже превратилось в привычку. Каждое утро ты проверяешь, не забыл ли надеть трусы, на случай, если вечером случится играть в бутылочку. Это слишком глупо и по-детски, и я больше не хочу так жить.

— Хорошо, — сказал он, — я больше так не буду, обещаю. Ты больше никогда не услышишь обо мне ничего подобного.

Она посмотрела на него с подозрением.

— Ты серьезно?

— Серьезно. И если я нарушу слово, можешь меня бросить. Ну, давай, поцелуй меня.

Тупой рогоносец

Вернувшись в офис, Элисон обнаружила шесть сообщений от Мэнди на автоответчике. Ее разозлило то, что Мэнди решила общаться с Мартином через нее, а после такого отличного обеда ей не хотелось интриговать против шефа. Но, предполагал, что у Мартина в данный момент нет никаких вариантов с работой, она решила, что лучше действовать осмотрительно, подняла трубку и перезвонила ей.

Мэнди была в ярости и, не дав Элисон возможности объяснить, куда делся Мартин, вызвала ее к себе. Элисон повиновалась. Дверь в кабинет была открыта, и она вошла без стука.

— Это ты ему сказала? — спросила Мэнди.

— Конечно, нет.

— Но он знает?

— Да.

— От кого?

— От Ника Дженнингса.

— Черт, — выругалась она, удивив Элисон кипевшей в ее голосе злобой, — кажется, ты сказала, что никто из редакции не решится ему об этом сообщить.

— Ник Дженнингс внештатный.

— Этот Ник Дженнингс — тупой рогоносец, который трахнет собственную бабушку за монетку и пакетик леденцов. У Мартина уже есть предложения?

— Насколько я знаю, нет. Дженнингс сказал ему только сегодня утром.

— И где же сейчас Мартин? Он написал заявление об уходе?

— Нет, что вы, просто пораньше ушел домой. Он попросил меня извиниться за то, что не пришел на встречу, но сегодня он неважно себя чувствовал и сказал, что встретится с вами завтра.

Мэнди встала из-за стола и подошла к ней.

— Ты что, спишь с ним?

— Нет.

— Не захотела?

— Он никогда не предлагал мне ничего подобного.

— Хорошо. Мне жаль, что все так вышло, но, к сожалению, я вынуждена взять назад свое обещание найти тебе работу поинтереснее.

— Вы меня увольняете?

— Нет, я этого не говорила. Это было бы глупо. Но ты останешься работать на той же должности. Можешь работать секретарем нового редактора, когда его назначат.

— А когда это произойдет?

— Пока не знаю. Это зависит от Мартина.

Элисон кивнула. Мэнда и раздавила сигарету в пепельнице и снова села за стол.

— Спасибо, Элисон, ты свободна.

— Но это нечестно, — сказала Сьюзан, — ты ведь ему ничего не сказала.

— Ничего страшного, — вздохнула Элисон, — мне с самого начала было противно в этом участвовать.

Эдриан неожиданно пришел в возбуждение.

— Ты помнишь, что именно она тебе сказала, когда предложила повышение?

— Не совсем. То есть, помню, но ведь это не имеет значения.

— Но если она действительно тебе что-то пообещала, то ты сможешь ей это припомнить.

— Как? Нигде не записано, что она сказала, и она не из тех, кого можно поймать на слове.

— Тебе так только кажется. Многие уважают настойчивость. Может быть, ты упустила момент, но, по-моему если ты станешь настаивать на своем, то сможешь от нее чего-то добиться.

Элисон вздохнула и тяжело опустилась на диван. Эдриан, конечно, разозлится, если она начнет спорить с ним при Сьюзан, но как можно считать, что знаешь о работе все, ни разу в жизни не переступив порога офиса? Наверное, это у него от родителей (оба известные специалисты в области менеджмента), но все же удивительно, почему он так охотно берет на себя роль советчика — притом, что ненавидит, по его словам, профессиональные разговоры предков.

Сьюзан подвинулась на диване, освобождая ей место. На животе у нее, чуть выше пояса юбки, шатко балансировала миска с чипсами. Элисон взяла лежавший рядом с ней пульт и включила телевизор.

Сексуально и соблазнительно

Обри открыл дверь своей квартиры, взял у Мартина пальто и провел его в комнату, где уже сидели Наоми, Блейк, Хелена и Анита. Все держали в руках длинные тонкие бокалы с вином, и Обри быстро принес Мартину такой же. Тот взял бокал и уселся на большом жестком диване рядом с Наоми. Она улыбнулась и подтянула ноги под себя — ее острые каблуки оказались так близко от Мартина, что чуть не укололи ему ноги. Мартин наклонился к ней и прошептал:

— Дженнингс еще не появлялся?

Наоми покачала головой и заметила:

— Ну, не такой уж он и урод. Парень не виноват, что жена у него — потаскуха.

В дверь позвонили. Обри оторвался от разговора и пошел открывать. Мартин вынул из кармана пачку сигарет и закурил.

— Как поживаешь, Блейк?

— Вроде ничего, просто неприятный выдался денек.

— Может, расскажешь?

Блейк улыбнулся.

— Да, так, ничего серьезного. Денежные дела.

Вошел Обри вместе с Дженнингсом.

— Не стесняйтесь, наливайте вино, ешьте конфеты. Обед будет готов минут через пятнадцать.

Он оставил Дженнингса посреди комнаты, а сам отправился на кухню. Дженнингс был смущен и стрелял глазами по комнате в надежде, что кто-нибудь его выручит. Настроенный благодушно, Мартин спросил:

— У тебя новый пиджак?

Дженнингс одернул рукава.

— Тебе нравится? Подарок бывшей подружки, купила его мне пару лет назад, но я его не надевал. Всегда думал, что он мне не идет.

— Нет, напротив. Выглядит очень по-американски.

Наоми недоверчиво посмотрела на Мартина, будто подозревая, что он собирается Дженнингса как-нибудь ужасно унизить. Но тот был явно польщен.

— Спасибо. Наверное, так всегда происходит с одеждой, которая тебе непривычна. Чувствуешь себя словно в карнавальном костюме.

Мартин взглянул на Хелену.

— А ты тоже относишься к своей одежде как к карнавальному костюму?

— К своей одежде? — переспросила она. — Почему ты думаешь, что это карнавальный костюм?

— Нет, я так не думаю. Просто сколько я тебя вижу, ты в одном и том же. Может, это специально.

Хелена выглядела скорее озадаченно, чем обиженно, казалось, ей было приятно, что Мартин обратил внимание на ее внешний вид. Она поддела пальцем воротничок, оттянула его и снова посмотрела на Мартина.