История золотого Будды - Йозеф Несвадба

Красл медленно поднялся, чувствуя, что голова буквально разламывается от невыносимой боли.

— Нет, вы правы. Я поспешил…

— Это потому, что вы зазнались, пан учитель! — вздохнул комиссар с облегчением и перешел на отеческий тон: — Вам показалось мало раскрыть одно убийство, захотелось еще раз отличиться. Вот вы и клюнули на клевету, которую здесь сочиняют бунтовщики. Выходит, что вы за них? А ведь образованный человек!.. — Он выпроводил Красла из участка. — Я бы посоветовал вам ехать домой. Мы вам напишем благодарность от полицейского управления, ведь вы нам действительно помогли! Но больше не затрудняйтесь. У вас неподходящий для нашей работы характер. Слишком вы горячо ко всему относитесь, не умеете сдерживаться. Поезжайте домой, отдохните!

— Спасибо за совет, — сказал Красл. Ему было стыдно. Вел себя как последний дурак! И вполне мог навредить своим новым друзьям!

— Если вы не уедете, мы учредим за вами надзор, — пообещал комиссар, — чтобы вы больше не делали глупостей. А там, глядишь, вышлем вас в Прагу по этапу!

— Это что, угроза?

— Совет образумиться. Совет старшего и более опытного друга. Поезжайте-ка вы домой, любезный пан! И нигде не повторяйте ерунды, которую вы тут наболтали…

Хотя Красл дважды кашлянул на пороге, трижды стучался и открывал калитку дома Павлаты как можно медленнее, все же он застал влюбленных врасплох. Был уже поздний вечер, горела только свеча, они сидели в уголке, прижавшись друг к другу, забыв обо всем: что им убийства, интриги, подозрения! Голан первый пришел в себя.

— Альбина ничего не знает про Будду!

— Папа никогда не говорил о нем, — подтвердила девушка. — К Риссигу он ходил, это правда. Вот почему я так переживала: чувствовала, что они там сговариваются. Папа так готовился к этим посещениям, купил даже в Танвальде целый комплект крахмальных воротничков!..

— Но после июня прошлого года отец перестал ходить в замок?

— Помню только, что уже летом мне не приходилось без конца крахмалить ему воротнички. Однако настроение у него было хорошее, я никогда не видела его таким веселым, как перед стачкой, честное слово.

— Ну да, он был уверен, что прищемил Риссига! Не ожидал, что барон рискнет на такое…

Красл присел к столу, обхватив голову руками. Собственно, чего ради он так старается разгадать эту проклятую тайну? Видно, доктор Х. выбрал именно его за дурацкий характер: за пристрастие во всем добираться до сути. Небось разузнал и то, как любит учитель разбирать всякие свары между жителями своей деревни.

— Вы должны вспомнить, Альбинка, не было ли у вашего отца тайника, где он хранил деньги или документы…

— Но там ничего не было!

— Где?

— Деньги он хранил в коробке с шафраном. Но я нашла там только четыре золотых и какую-то ведомость на товар.

— А можно посмотреть, где хранилась эта коробка? — спросил Красл, снова взбодрясь. Альбина повела его в лавку. В ней стало уже не продохнуть: вонь кислой капусты смешалась с ароматом душистого мыла, едкими запахами старых пряностей, чеснока и гнилого лука. Возле прилавка стояла большая жестяная коробка, на которой был нарисован негр, преследующий тигра. Альбина открыла коробку, вынула пакетики с шафраном, отодвинув дно, показала нижнее пустое отделение.

— Надо искать! — решил Голан. — До утра мы должны перерыть в лавке все, открыть каждую коробку, осмотреть все свертки и пакеты!

— И товары? — спросила Альбина.

— Тоже осмотрим, — заверил ее Голан и в подтверждение своей решимости рванул мешок с крупой, которая дождем рассыпалась по комнате. Альбина только грустно смотрела на жениха.

— Я поищу в саду и перед домом, — сказал Красл, не желая мешать влюбленным. — Завтра утром я разбужу вас…

Но Альбина не согласилась с ним. Можно переночевать здесь, в лавке. Голан ночью же должен вернуться в свое убежище под Большим Холмом. А Красл пусть живет здесь. Она уговаривала его, словно близкого родственника. Польщенному учителю пришлось согласиться. Давно уже с ним девушки так не разговаривали.

Он вышел в сад. На небе показались первые звезды. Ну и денек был сегодня, подумал учитель. Утро в Либерце, потом замок, потом полиция… Но загадка осталась нерешенной. Где Золотой Будда и что он такое? Почему застрелили Ганку? За шантаж? Или, проследив, что он говорил с Краслом, просто устранили как нежелательного свидетеля? За всю свою жизнь Красл так близко не сталкивался с убийствами и другими преступлениями, как за эту неделю, проведенную в родных краях. Ни в Праге, ни в Вене понятия не имеют, что тут творится. Может, именно оттого учитель все никак не мог всерьез испугаться. Все казалось таким невероятным, выдуманным нарочно, что не ощущалось реальной опасности. Краслу казалось, что он как бы со стороны наблюдает здешние события, не участвуя в них, и, значит, застрахован от яда и выстрелов. Не совершает ли ту же ошибку и вся страна? Если бы, читая в газетах о сваговском побоище, люди чувствовали себя не просто зрителями, тогда бы они, наверное, осознали, что здешние события касаются и их, стали бы протестовать, если надо, бунтовать, добиваясь отмщения пролитой крови. Выходит, что доктор Х. не прав, призывая к спокойствию?

— Это я уж чересчур, — сказал себе учитель. У него все время болела голова. Он осмотрел сад и двор, заглянул в кроличью клетку, в покинутую собачью будку, в чисто выбеленный курятник — всюду было пусто. Красл обошел ульи в саду, отмахнулся от пчелы, которая спутала цветок с его носом. Пчел он боялся еще с детства, когда его здорово покусал пчелиный рой, вылетевший из улья. Красл торопливо закурил и направился к фруктовым деревьям. Нигде никаких признаков, что в землю что-нибудь закопали. Сад довольно большой. Перерыть его весь — изрядная работа! Сегодняшней ночью нечего об этом и думать. Да и что скажут соседи, увидев безумного учителя, взявшегося перепахивать сад? Конечно, можно достать коня и плуг. Но если Павлата закопал своего Будду поглубже, то все равно ничего не найти! Лучше сначала все хорошенько обдумать. Например, узнать, где в саду он любил сидеть. Может быть, часто подходил к какому-то дереву? Да, так будет лучше. У учителя слипались веки. Даже сигара не взбодрила его. Сказавши себе, что сегодня он должен выспаться, Красл на цыпочках обошел дом и осторожно открыл ворота. На улице его ожидала карета.

— Все-таки мы дождались пана Красла, — из кареты бодро выскочил молодой Риссиг. Кивнув кучеру, который медленно поехал по направлению к фабрике, барон подошел к учителю и взял под руку как лучшего друга. — Мы здесь уже более получаса. Я не хотел мешать влюбленным, — добавил он с усмешкой так громко, чтобы слышала старушка, сидевшая в окне на своем посту. — Я так и думал, что вы их оставите одних и мы сможем поговорить без помех.

Опять начиналось непонятное. Значит, фабриканту было известно, что Голан бежал из тюрьмы и что сейчас он здесь, в доме Павлаты? Почему же не велит задержать его?

— Альбина одна там, — попытался он солгать.

— Оберегаете ее репутацию? Я и без вас знаю, что она порядочная девушка. Поверьте, пока она с Голаном, я спокоен. Женатый бунтовщик не столь уж опасен, понимаете? Когда на нем семейный хомут, с ним проще договориться! Поэтому я и поощряю эти тайные свидания. Мало кто из моих молодых рабочих не мечтает поджечь мои владения, это я знаю. Но меня беспокоят только те, которые не довольствуются мечтами… Я, может быть, даже сделаю Голану свадебный подарок и поговорю в суде, чтобы отменили приговор…

— Не понимаю вас… — откровенно признался Красл. Он действительно не знал уже, кому и чему верить.

— Потому что вы не считаете меня человеком. Да, да, в чешских газетах изобразили меня кровопийцей, чуть ли не самим дьяволом. А ведь я просто должен защищаться от сброда, который сбежался сюда со всех концов страны. Я бы охотно дружил с ними, да они не хотят. А жить надо! Без строгости с ними нельзя. Но понапрасну я никому вредить не хочу!

Они медленно шли к фабрике, как бы прогуливаясь; карета медленно двигалась перед ними, на сей раз барон беседовал с учителем как с равным, словно забыв, как он недавно кричал на него.

— Пальме и полицейский комиссар сказали мне, что вы что-то знаете о Золотом Будде, — сменил тему фабрикант.

Красл затаил дыхание — вот оно! Вот откуда эта предупредительность. Теперь надо быть настороже. Увы, сигару он уже докурил и спать хотелось, хоть падай.

— О ком? — растерянно спросил он.

— Не притворяйтесь, мне все известно. Не знаю, как вы обошли Ганку, но получилось у вас здорово! Полиции вы неплохо помогли, но я хочу просить вас нигде больше не упоминать о Золотом Будде.

— Почему же? Почему это вас так волнует?

— Хотя бы ради Альбины.

— С чего бы такая деликатность?

— А вы хотите, чтобы ее покойный отец был пред всеми разоблачен как преступник? Все его здесь уважают, ваш доктор Х. хочет поставить ему памятник, а вы вдруг начнете публично обвинять его в воровстве… А зачем? Ну человек, ныне уже покойный, поддался однажды минутной слабости. Но как только я припер его к стенке, он вернул статуэтку тут же!