Дневник. Продолжение - Наталья Загвоздина

18 н о я б р я

НОЯБРЬ 2010

Е.А.

1

Пересекаешь вплавь, что кораблю по чину.Но над тобой Господь, и на тебе почиетпослушника клеймо.

И морем дальше плыть лишь одному по силам.«Подай на жизнь!» – тебя не раз сама просила —ты вынимал клинок.

Был как клинок ответ, а обладатель воин.И каждый примерял себе, и был не волен —уж очень остр металл.

Добыть, и закалить, и заточить, по слову.Лишь веря и любя – и никаких условий.Утробой не мечтать.

Но в море и один – пловец. Среди согражданпотомственный рыбарь.И надобно кому, тот, если сердце жаждет —от остова ребра.

2

Я вижу – нелегко питать голодных млеком.Им подавай на зуб.Им подавай – игру, испытанное Lego,им не с руки на суд.

Но делатель монах, над ним иная воля —он пашет и печёт,и миру отдаёт, и хлеб его намолен.Не говорю – почём.

Но в море и один – пловец, среди согражданпотомственный рыбарь.И надобно кому, тот, если сердце жаждет —от остова ребра.

18, 19 н о я б р я

ВОЗВРАЩАЯСЬ

И за то, что с язвою мне принёс ладонь —

Эту руку – сразу бы за тебя в огонь!

Остановка в пути и, как водится, время не ждёт.Тем несноснее здесь в ноябре в предвкушенье снегов,станет где снегопад захудалый холодным дождёми заставит гадать и до утренних ждать синяков —

что потом? Под глазами круги и круги...И никак не усну и всё думаю: «Выдержит друг?»,и опять не дождусь подношенья от слабой руки,и в огнище не быть. Всё тебе отпускается с рук.

Хоть гореть в самый раз. Не помеха ненастье огню.Убегаешь. А жизни – на миг, и раздвинуть нельзя.Подойди в ноябре к отворённому настежь окну!В слабом сердце ни зги. За окошком родная земля

в ноябре и в пути. Ненадёжен осенний покров,что не надолго. Сыро и пасмурно. Язва и боль.Разведи костерок и согрей охлаждённую кровь,живота не жалея, сгорая. И я – за тобой.

20, 21 н о я б р я

«Жизнь в минусе. Отвечу за язык...»

Жизнь в минусе. Отвечу за язык.Живём по воле Господа покуда.Опасно заплывая за азы,как за буйки – гуляет барракуда.

Гуляет некто, кто давно гораздна измышленья – не входи ни в долю.Он выдаст и побольше на-гора,чем думается... Не пускай на волю

души. Живя по милости Творца,учись смотреть. Смотри, приятель, в оба.И прямо. А приладишься с торцазаглядывать и – с головою – в омут.

22 н о я б р я

«Жизнь в минусе – вернёмся к ноябрю...»

Жизнь в минусе – вернёмся к ноябрю.Пробрал насквозь – ну, до костей, положим.Откупорим бутылку (но не брют!)шампанского иль перечтём... Положен

французский автор, скрипка, клавесин...Но дудки! – дальше автора навряд ли.Ноябрь оставил крылышки без сили поменял окрестные наряды...

Жизнь в минусе. Возможно, будет плюс.Возможно. Я затею хлеб да кашу.И кажется в ноябрьский полдень – сплю...чего и сновиденье не докажет.

22 н о я б р я

«Зашло за ноль, под ноль...»

Зашло за ноль, под ноль... ну как сказать?Как посмотреть. Как смотрят по старинкепо всплеску ртутных столбиков? В глазахто так, то так... Подольше постоимте

у градусника... Может, подрастётполоска... Жар сердец чего-то стоит.Под снегом лапы ёлочек-растрёп,продрог каштан – в снегу южанин-стоик.

И мы – мы смотрим – двинется куда?И знаем, что термометр не порука.Светило поглядит из закутаи спрячется. Иначе – не по-русски.

Недолго нам поглядывать на ртуть.В обрез осталось времени на полке.Мгновенья, как окошки паспарту,и каждое – ещё – дано – наполнить.

22 н о я б р я

С ЛЮБОВЬЮ

1

Жалость жалит жилы жизни...

Я плачу, как в лесу, и ты меня не слышишь.Подобно колесу, ускорившему слишкомдвижение – с тобой, сцепившись, воду льёмна мельницу потерь и снова к сердцу льнём

друг друга. Не про нас учёными мужамивсё понято – не их со-знание ужалит.Сего не избегут ни тело, ни душа...И будут с жалом жить, со-чувствием дыша.

22, 23 н о я б р я

2

...а мы с тобой вдвоём

Предполагаем жить... И глядь – как раз – умрём.

Никто не может так легко построить домик.Никто не сможет в такт открыть старинный томик...А мы с тобой – вдвоём.

Вдвоём – не то что врозь: подвинуть можно гору.Шагай туда-сюда, но дальше – ни ногою.Всё в домике твоём.

В твоём хозяйстве брешь я залатать хотела б,и нету на веку моём другого дела.Другое что – другим.

И если бы слегка тебя качнуть направо,увидел бы, почём взята тобой оправа —расходятся круги...

Круги уходят – знать, покуда не удавка.А в правой стороне не больно от удара —попробовать не страх.

Но страх древнее нас – его сильно пожатье.Всего ж сильней посев Христов, Господня жатва.А наша жизнь – пестра.И наша смерть быстра.

22, 23 н о я б р я

«Я И САМ АРИОН...». ПОСВЯЩЕНИЕ

Назвавшийся – велик и храбр иль безрассуден.Ему готов корабль. Вступившему на судноодна судьба – пребыть Поэтом и – в волну,не зная, что потом. Как воин на войну.

А Классик не даёт покоя – и понятно.Недаром много лет, как книжечка помятачитателем младым и старцем с серебром...Но плыть-то – одному. Опасен перебор.

Но жизнь даёт урок и вопрошает: «Ну-ка?»И уж тогда не быть, кем нарекался – мукаособенная, друг. Дай Бог тебе спасенья!Одно известно: жнёшь, что сам же и посеял.

23, 24 н о я б р я

«Уже маячат Киева кресты...»

Уже маячат Киева крестыи грезится течение Днепрово,деревьев оголённые крестцы,и даже выхожу к нему на провод.И слушаю, и медленная речь,с моим соединившаяся слухом,течёт, как продолжают воды течьКупели, – не сошедшихся заслуга,а милость Вседержителя. На Русьспустился Дух.Каким сегодня дышим,засовывая голову в норуи поднимая туловище выше?

24 н о я б р я

«Который день не пишется письмо...»

Который день не пишется письмо,и загибаю пальцы друг за другом...Завязываю весточки тесьмой —ах, время! – как собрание упруго!

Письмо не пишется, хоть тресни.                                            Перечту,что было и закончилось неслышно.Плыву то по реке, то по ручью,то по морю – а заплыла не слишком.

Переплыви великий океанпопробуй! – всё окажешься у края,и пёрышко как ты ни окунай —волна дала – волна сама украла...

Прилив, отлив... Качаясь на волне,плывёшь то на маяк, то поневоле...А волны всё свободней, всё вольнейдвижение... И... утонуть не больно.

Который день не пишется письмо...

26, 27 н о я б р я

Р. РАХМАТУЛЛИНУ. ГОЛОС

Здесь место эпитафии. Итог.Так речь плотна, что не вмещает знакаизвне. И молча слушатель исторгсогласие, и сдал без боя знамя.

Певец – один. Как до́лжно, как велитна-званье, нареченье. Тот, кто слышит,без торга отзывается – великсоюз во имя и не может «слишком»

возвыситься. Здесь измеренью нетподобия – на то иная мера.Где сердце нерастраченное недрстучит, там говорят единой верой.

26, 27 н о я б р я

С НАТУРЫ

Закат – как птичья грудка нежно-али вспыхивает всполохом... Поближерябиновый атолл – не поклевалего пернатый род, и рыбий... Лижетогонь зари святые небеса.Миг взвешивает краски на весах.Пожар. Горим! Но всё бледнее, тише...Грубы для ювелира пассатижи —Вселенной инструмент годится всяк.Кончается ноябрь... как есть босяк.

27 н о я б р я

К РАССТАВАНИЮ

Ни снега, ни тепла – ноябрь прошёл по весям.Того гляди вручит владенья декабрю.Где декораций склад, куда костюм повешен,признается ль тогда пришельцу-дикарю

(без грелки и манер)? Уж тот возьмёт за горло.И будем вспоминать ещё: «ноябрь, ноябрь...» —чуть теплится его свеча, слегка прогорклодыхание земли, поставленной в наряд

без отдыха и сна. А нам – одни поблажки.Где б ни были – за тем и ходим по пятам...И даже под ногой клочок кленовой плашкина радость – вместе с ним гуляем по путям...

27 н о я б р я

«Так грустно, как на дне...»

Так грустно, как на дне                                     колодца.Только звёзды открыты очесам.И нечем в темноте как будто уколоться,и солнце – по часам.

Вот так, глаза в глаза, проходит жизнь —на запад направлены лучи.Там, в девственной тиши,с тобою жить нам завтра – обещаны ключи.

27 н о я б р я