Дневник. Продолжение - Наталья Загвоздина

15 о к т я б р я

ОСЕНЬ

Уже по силам счестьна ближнем древе листья.Уже с древесных чреслне стали птичьи литьсянам в уши голоса...

Уже и сад молчити всё ясней читаем,листвы не ополчив,где каждый лист считаю —по силам. Полоса

далёкая лесов уже готова счётуотдать последний лист...Что как гребёнкой счёсан,лишь ветер-скандалистпровёл по волосам.

16 о к т я б р я

ОСЕНЬ. ВСТРЕЧИ С БРОДСКИМ

В глубине Адриатики дикой...

Чернозём. Фиолетовый грач.Скрип капусты. Рябиновый росчеркв голубом. Осень вышла за граньлюбованья и гаснет досрочно...

Здесь, на родине, жизнь – дефицит,солнце в складчину, свет по талонам...На задворках силён девясил,и забор на задворках поломан.

...В глубине Адриатики – то ж...Если осень. Иосиф подскажет.Затерялся его макинтошв поворотах, в теченье... Подсажен

новый зритель на голос, на всплеск,на виденье Венеции... В осеньуплываем под плесень и блески – в упор – упираемся оземь.

18 о к т я б р я

«По осиновым полянам...»

По осиновым полянам,по сугробам заполярнымпогуляли всласть.

А теперь пора ответить,сколько пущено на ветер,перед тем, как стлать.

Не мягка постелька будет —отвечаем не по букве —а твердят, что пух...

Лишь не знаем и примерноповорота (что приметы?!),от какого – Путь.

19 о к т я б р я

19 ОКТЯБРЯ

Царскосельский денёк. Как при Пушкине. Путник не в счёт.Он и сам по себе, и чужой, и уже позабытый.Стихотворец о нём сообщить даже нужным не счёл,и вдыхает октябрь – предстоят мировые событья.

С бронзой кружится лист, а недавно совсем золотой.Круг друзей ещё здесь, и достаточно вытянуть руку...И ещё на земле. Под ногами лоскутный платокцарскосельской листвы, и воронья доносится ругань.

Солнце падает вниз. Этот день унесу на плече —тяжелее сума, но родимая ноша не тянет.А о вечере – чур! – помолчим, как о том палаче...О, как жаждешь под солнцем побыть царскосельским лентяем...

«Между солнцем и тьмой проложу папиросный лоскут...»

Между солнцем и тьмой проложу папиросный лоскут,и в него завернусь, и погреюсь в тепле невеликом.Как в пелёнке. Она не пропустит потоком тоску,хоть ещё не воздух, не завеса, уже не вериги.

Просто хочется жить. А на многое сил – в пол-ладонь...Только горсточка, ну – ни полпорции... Милости жажду.И под грузом годов так охота побыть молодой...И в пелёночке стыть чуть полегче, и кутаюсь жадно.

20 о к т я б р я

«Мир просит другого. Ни груза души...»

Мир просит другого. Ни груза души,ни песни.Бесплотного нет. Если есть – задушить.Не бейся.

Ну что же, зимой и синица – слегкаидальго[2].Свистит желтогрудая – а не слегла.Ты тоже сойди на дорожку с ледка,и – дальше.

20 о к т я б р я

ЛЕДЕНЕЦ или БЕЗ ХОДУЛЬ

Всего на свете горше мёд...

И откуда что берётся...Новгородская берёстатайну бережёт.

Баловство бывало в детстве —петушки – ау, младенцы...Сахар пережжён.

Горек сахар – а соблазн-то...Под него поём согласно...Промолчи, Вийон!

Но когда с ответом встречусьи пойму, откуда трепет, —захлебнусь виной.

Мир ещё цветной, как сахарв леденцах, снежок над садом —на дворе октябрь.

И опять орут с начала,и лежит в гробу молчальник —в долготу октав.

Сахар кончится, и там-тоиз теплушки выйдешь в тамбур —спрыгнешь на ходу...

Вот тогда-то и узнаем,кто остался вместе с нами —в крыльях. Без ходуль.

20 о к т я б р я

Я РАССКАЖУ

Ещё нерастраченных кронукрытья торжественны – крайнеброский... где в ягодах кровьрябины, раскатистый грайвороний... Где ворон и врагсозвучны, должно, испокон...И где обретаются враз,как в осени, дрожь и покой.

24 о к т я б р я

РЯБИНА. ПЛОДЫ

...Да, тяжела ты шапка-ноша, но...закинута наверх, где места – небо.А я, сей человеческий щенок,засматриваюсь заново... И немостояние под деревом. Восторгвместился в речь, неслышную воронам...Мир каркающим голосом исторг,что мой сюжет рябиновый своровану неба, у земли, у птичьих стай,полдневного тепла, вечерней стыни...Но совесть наблюдателя чистахоть тут... обезоруженного с тыла.

25 о к т я б р я

ОСЕНЬ В МОСКВЕ, или ТРЕТИЙ РИМ

Тепло и пасмурно. Осадки у ворот.Раскрою зонт – пройдусь под крышей мира.Здесь радости не больше, чем хвороб, —надень гамаши, шарф из кашемира,и в добрый путь...Старея по часам,ты постепенно выпадешь из ритма,упорно собирая по частямобломки развалившегося Рима...

25 о к т я б р я

ДОЖДЬ НА СРЕТЕНКЕ

1

Отсюда хорошо – вернуться...Память тянет, как Жучка за рукав.О прошлое моё, мой уголок бермудский,отпустишь и меня, распорядившись мудро,и я останусь, пса не заругавза этакую вольность...Под автобросаются огни, навстречу ностальгии,и вспыхивают всполохами в тон...Ушедшее, как видно, камертонпожизненный. А небеса – стальные.

2

Я знаю, есть Китай, «китайское варенье»,Китайская стена и что-нибудь ещёкитайское... Но здесь, под дождиком, вернееживётся – в ноябре погодкою польщёнпривыкший жаться в щель любую соплеменник.Как иероглиф мудр – мудрён любой чертёжпроходов и дворов... Взаправду пламенеетсердечко, что вросло в родительский чертог.

8 н о я б р я

ОСЕНЬ В НОЯБРЕ

Осенних ризниц тусклый матерьял...И русский мир в предчувствии осады.Минуту и другую потерялтекущий день, осунулись фасады.

Ноябрь – напасть. Беги, покуда цел!Сморчком глядит последний поселянин —забытый лист. Глядит иудой в цельпоследний месяц – дрожь пошла слоями,

как снег и снег... Ноябрь глядит в окно.Туманна морось, и стекло туманно.Туманного предчувствья волокноуже страшит – ещё, однако, манит.

8, 9 н о я б р я

В КАМЕРГЕРСКОМ, или ДЕТСТВО Н.

Кого здесь только не было! Премьерпрохаживался, зрители толкались...Но стали новым лицам не в пример.Так память наша бедная – долга лииль сроду укорочена – долгамизадавлена, и времени приметискать необязательно...Примерьуже не роль. Что принято – промерь,но кровью, но истёртыми ногами.Как праотцы, что обучили гамме.

9 н о я б р я

ТЕПЛО, или МОТЫЛЬКИ

Неурочно тепло – всё б бродить по его берегам.Изумляться красе – каждый раз и знакомой, и новой.Здесь теченье молчит, неожиданный там перекат...Кто умеет смотреть, разглядит увяданье – в обнове.

И не меньше цветов, и оттенков поболее, чемясным маем, горячим июлем,золотым сентябрём – их понятней любить и ловчейо любви говорить – собирается улей.

И плывя ноябрём до зимы, поменяешь уклад.Но о том не теперь – так тепло, даже крылышком машетчуть заметная тварь, у кого ни другого угла,ни товарищей, ни... И забот неизмеренных наших.

10 н о я б р я

НОЧНОЕ

В огромном городе моём ночь.

Из дома сонного иду прочь...

Напрямую бульварной дугой,развязав по дороге тугойузел – жаль, что никто не узнал —на ходу не распутать узла.

Ну а воздух – не выпить-то как?!Всё иду, зажимая пятакна метро – впрочем, где пятаки?!Уж давно не войти по таким.

Так и жизнь: оглянулся – да где ж?По кривой исполненья надеждмы искали... А совесть права —всё твоё, коль дорожка пряма.

Напрямую бульварной дугой!Я дороги не знаю другой —вот и маюсь, и дело с концом —не ходи, с пятаками, кольцом!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Возвращаться бульваром не грех.Поздний воздух осенний нагрет,что живёшь не по правилам вновьи идёшь в новобрачную ночьнапрямую Бульварным кольцом,влажный куст на пути, огольцом,повстречав...Уходя в сонный домпрочь отсюда – с монеткой на то.

10, 11 н о я б р я

«Каштаны в рваных тряпочках листвы...»

Каштаны в рваных тряпочках листвы,понурой и колеблющейся слабо.В бесшумных мягких тапочках лисыгуляет осень – каждый день на славу.

И мы остановились на ходу,вперяясь в миг дарованной удачи:нам холодно, как будто по задачиусловию известному, но с дачине съехали мы в нынешнем году

ещё... Здесь тишина ласкает слух.А в городе, должно, каштан в отрепьях...Почти не замечаю, как ко снустремится миг. Легка синица тренькать.

11, 12 н о я б р я