Эпоха рыбы - Павел Лятошинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покончив с утеплением вагончика, Дмитрич подошел к Андрею.
– Ну и какая муха тебя укусила, чего злой-то такой?
– Ирина Сергеевна укусила. В самую Душу покусала. Видать, давно повод искала для скандала, а тут я вчера выпивший пришел, ну и понеслось… Я к ней всегда с уважением, почтительно. И так и сяк, что б угодить, а она…
– Не гладь по голове змею. Всё равно укусит, природа у нее такая, – сказал старик, махнул рукой, сплюнул и поморщился, – а ты чего это в субботу приехал?
Андрей нервно рассмеялся, он совсем забыл, что сегодня выходной.
– У меня, кстати, осталось ещё со вчерашнего…
Андрей отмахнулся:
– Не, не, не, совсем не кстати. Поеду я домой, дослушивать.
Глава четырнадцатая
Дверь была не заперта. В прихожей горел свет, в квартире было тихо. Осторожно Андрей вошел в комнату. Таня сидела в кресле, тяжело дыша. На белом лице едва заметно дрожали посиневшие губы.
– Зай, что случилось? Что с тобой? Тебе плохо?
Она тяжело дышала не в силах ответить.
Андрей поцеловал холодный лоб, поднял Таню с кресла и осторожно положил на диван. Тело её обмякло, и ему показалось, что она совсем ничего не весит.
– Скорую вызвала?
Она едва заметно покачала головой.
Андрей схватил телефон и набрал короткий номер. Перебивая диспетчера, он умолял скорее прислать помощь. «Ожидайте, к вам уже выехали», – было последнее, что он услышал в трубке, а далее последовали короткие гудки. Растеряно он посмотрел на Таню. Бледная, совершенно белая, как фарфоровая кукла, она лежала перед ним.
«Господи, не дай ей умереть. Всё что угодно забери, но только не её. Не дай мне это видеть, не дай пережить, Господи, не дай», – он не произносил в слух, не шептал, это даже не было мыслью, это стучала кровь: «Господи, не дай ей умереть».
Сквозь слезы он беспомощно смотрел на Таню. Она с трудом дышала. Грудь медленно поднималась, но замирала и резко опускалась. Пауза, казалась бесконечной, а затем грудь снова поднималась.
Прошло двадцать минут. Андрей выбежал из квартиры, ведь доктора нужно встретить, и может он уже давно стоит под подъездом, не зная куда идти.
На улице никого не было. Бросить Таню одну – не лучшая идея, но и помочь ей нельзя. Он сделал всё, что мог, и теперь осталось только ждать. «Почему скорая едет так долго?» В одно мгновение он рванул в подъезд, но тут же остановился: «А что если она уже … Нет. Что если её уже нет. Этого не может быть… Нет, нужно ждать скорую».
Машина бесшумно показалась из арки и остановилась. Фельдшер вышла, взяла чемодан, и они направились в подъезд. Лифт шел бесконечно долго. Возле квартиры Андрей замедлил шаг и пропустил врача вперед. Таня лежала, прикрыв глаза, не шевелясь. Щелкнул выключатель. По комнате разлился мягкий свет, и она едва заметно поморщилась.
Фельдшер измерила давление и попросила Андрея удалиться, одновременно извлекая из чемодана шприц и что-то ещё. Спустя минуту она пригласила его войти, и сидя на краю дивана, заполняла на табурете бумаги.
– Я дала ей обезболивающее. Ничего страшного – это невралгия, понервничала наверно, – сказала врач и презрительно глянула на Андрея, – немного поспит и всё пройдет. Подпишите вот здесь и здесь. Не болейте, – она сложила бумаги в чемоданчик, – можете не провожать.
Лишенный сил, Андрей рухнул в кресло. Таня безмятежно спала, а он закрыл ладонями лицо, тихо плакал, слушал её дыхание и благодарил Бога за каждый вдох. Он вспомнил её вопрос: «Зай, а ты меня любишь?» И вслух ответил:
– Да! Конечно, люблю! Люблю!
