Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься - Виктор Тимченко

Несколько постулатов здесь важны. Во-первых, – патриотизм естественен, и поэтому непатриотизм – это отклонение от естественного состояния, состояние аномальное, болезненное. Во-вторых, патриотизм не делает людей слепыми, и, внимательно глядя по сторонам, патриот видит, что много есть на земле народов, и каждый из них самобытен, в чём-то лучше, в чём-то хуже его родного. Только человек небольшого ума может ставить свой народ над другими. Но «знать себе цену» – надо.

Родина не всегда объективно лучшая. Родина может вести войны, которые ты осуждаешь. Родина может быть несправедливой к тебе или твоим близким. Можно ли любить «плохую родину», может ли патриот её критиковать?

Конечно. Патриотизм состоит не в том, чтобы при любых обстоятельствах хвалить всё «своё». Анн Робер Жак Тюрго (Anne Robert Jacques Turgot) называл такой патриотизм «лакейским», du patriotisme d’antichambre. Любовь к родине не исключает, а скорее даже имплементирует критическое отношение ко всему, что в ней происходит. Русский князь Пётр Вяземский писал в 1824 году: «Я полагаю, что любовь к отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве; в эту любовь может входить и ненависть. Какой патриот, к какому народу ни принадлежал бы он, не хотел бы выдрать несколько страниц из истории отечественной и не кипел негодованием, видя предрассудки и пороки, свойственные его согражданам? Истинная любовь ревнива и взыскательна».

Эта взыскательность – прежде всего результат ответственности патриота за свою страну, за свой дом, за порядок в нём, за людей, которые в нём живут. Этот тезис отстаивает и русский религиозный философ Василий Розанов: «Счастливую и великую родину любить невелика вещь. Мы её должны любить именно когда она слаба, мала, унижена, наконец, глупа, наконец, даже порочна. Именно, именно когда наша „мать“ пьяна, лжёт и вся запуталась в грехе, – мы и не должны отходить от неё». А украинский поэт Тарас Шевченко призывал: «Полюбите чистым сердцем большую руину». «Руину» надо любить; чтобы полюбить сверкающий на солнце дворец, «чистого сердца» не надо.

То есть даже если родина «мерзка», мы любим эту «мерзкую» родину.

У такой позиции есть простое логическое объяснение. Патриот всегда хочет для своей страны изменений к лучшему. Он не может довольствоваться существующим положением вещей. Поэтому по своему характеру каждый патриот – революционер, борец. Согласиться со статусом-кво, видеть свою страну только через розовые очки, хвалить «своё болото» – всё это не достойно высокого звания патриота.

Как уже говорилось, близок к патриотизму и национа-лизм – любовь не (только) к своей стране, но и к своей нации, своим корням.

Но, перед тем как говорить о национализме, стоило бы разобраться, что такое раса и что такое нация.

Чем опасна раса

Каждый из нас на уроках биологии или географии учил, что всё человечество делится на расы. Есть негроиды, они чёрные и живут в Африке. Есть европеоиды, они белые и живут в Европе. Есть монголоиды – так называемая «жёлтая раса» из Азии. В книгах были фотографии и рисунки. Нам, детям, такое деление казалось логичным и вопросов не вызвало.

Конечно, тогда ни у кого даже в мыслях не было сказать, что одна раса лучше, «выше», потому умнее или культурнее, а другая – хуже, «ниже». Культурный уровень у белых и чёрных часто разный, потому что у одних более широкий доступ к достижениям культуры, у других ýже, одни находятся на более высокой цивилизационной ступени, а другие – на более низкой. Но это вовсе не означает, что потенциально, при ряде одинаковых социально-культурных условий, негроиды не могут стать такими же образованными умниками, как европеоиды. Для этого стоит посмотреть на тысячи выходцев из Африки в США, которые закончили престижные вузы и стали успешными политиками, предпринимателями, актёрами, а также на их чернокожего президента Барака Обаму. И наоборот – европеоид Маугли стал среди зверей звероподобным, а дикий Тарзан, как известно, вообще был сыном английского лорда.

То есть все люди на Земле, вид homo sapiens, имеют биологически много общего. Но одновременно существуют и различные морфологические варианты этого вида, не разрушающие целостность вида, отличающие один вариант от другого. Варианты вида являются, считают учёные, эволюционной реакцией вида на условия окружающей среды, в которой та или иная популяция существовала. Именно такие крупные морфологические группы (повторю – общего вида homo sapiens), объединённые происхождением и территорией проживания, получили название расы. Существование рас, то есть биологической разницы между этими большими группами, доказано исследованиями человеческого организма – морфологическими (например, узкий разрез глаз, дополнительная глазная складка эпикантус, густые ресницы у монголоидов возникли для защиты глаз от солнца, пыли и холода; рост пигмеев намного меньше роста среднего европейца), физиологическими (в частности, по основному обмену веществ, по уровню холестерина, по уровню сахара в крови, по составу белков и сывороток в крови, по уровню минерализации скелета, по восприятию лактозы и др.) и генетическими. Доказано, что генетическая специфика связана с факторами, которые возникли на ранних этапах онтогенеза, т. е. развития человека. Как составляющая вида, раса отличается от вида тем, что внутри вида нет существенных препятствий для рождения плодоносящих потомков. То есть браки внутри вида, в частности между расами, – явление биологически нормальное, в то время как секс между видами существовать может (зоофилия), но без полноценного потомства.

Казалось бы, подобный подход ни у кого не может вызвать неприятия.

Однако сегодня такой взгляд атакуют со многих фронтов. В середине ХХ века в американской и западноевропейской антропологии возникла концепция «нереальности рас». Некоторые учёные называют расу не фактом, а «понятием». Слышатся требования прекратить расоведческие исследования, изъять само слово «раса» из научного обихода. Слово «расист» означает помесь ку-клукс-клановца с дьяволом.

Вызваны эти атаки тем обстоятельством, что расовые теории немецких национал-социалистов привели к мировой трагедии. «Негативистское отношение к расоведению, антропологическим исследованиям в области этногенеза, к самому термину „раса“, особенно активно проявившееся в последнее время, во многом объясняется психологическим шоком, который пережило человечество в эпоху потрясений периода Второй мировой войны», – говорится в резолюции международной конференции «Раса: миф или реальность». Но в этих потрясениях виноваты не расы, не их существование, а именно «теории» некоторых (псевдо?) учёных, а ещё больше – «практика» известных политиков.

Существует много мнений о том, сколько рас можно выделить. Одни убеждены, что есть от четырёх до семи больших рас, а также десятки малых антропологических типов – Атланто-балтийская малая раса, Уральская малая раса, Эфиопская малая раса, Дравидийская малая раса, Полинезийская малая раса… Другие считают, что есть только два так называемых «расовых ствола», третьи называют цифру 15. При этом расы подразделяются на субрасы, и различные учёные относят одни и те же субрасы к разным расам. Кроме того, различные школы используют для различных рас разные названия.

При всей этой неразберихе, которая частично вызвана табуизацией научных расовых исследований, можно сделать первый важный для нас вывод: расы объективно существуют. Эти расы принципиально отличаются друг от друга. В подтверждение приведём лишь одну цитату известного темнокожего американца – Нобелевского лауреата: «В некотором смысле я заложник собственной биографии: ведь я вижу американскую жизнь глазами темнокожего американца смешанного происхождения и не могу забыть того, сколько поколений людей, подобных мне, подвергались гонениям и унижениям, а также прекрасно понимаю, что раса и общественный класс как скрытно, так и открыто формируют жизнь каждого человека». Барак Обама, президент США.

То есть «расовый испуг» нынешнего «либерального» общества является несколько неадекватной реакцией на теории расовой полноценности или неполноценности.

Второй вывод заключается в том, что в исследовании рас (если не пытаться в угоду политическим интересам «доказать», что одна раса выше другой) нет никакого «первородного» греха. Запрещать исследования – последнее дело, которое не к лицу свободолюбивому обществу. Если кому-то кажется, что кто-то стал «научным расистом» и выводы его исследований кого-то обижают (хотя кого может оскорблять правда?), то лучшим ответом было бы не объявление отступника «последователем Гитлера», а предоставление своих, иных, лучших, более достоверных научных результатов.