Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься - Виктор Тимченко

«Мультикультурное общество с треском провалилось», – заявила немецкий канцлер Ангела Меркель в апреле 2004 года. Такое общество «является лишь иллюзией интеллектуалов», поддержал её бывший немецкий канцлер Гельмут Шмидт. Не менее решительно выступил и председатель баварского Христианско-социального союза Хорст Зеехофер: «Мультикультурность мертва». Его однопартиец Эрвин Хубер сказал как на духу: «Мультикульти – рассадник криминала».

Резко выступили против мультикультурности не только немцы. Противником такого общества был американский президент Теодор Рузвельт (но ничего сделать с ним уже не мог). Британский премьер-министр Дэвид Кэмерон выступил в 2011 году за «общую национальную идентичность» вместо «доктрины государственного мультикультурализма». Николя Саркози, будучи французским президентом, говорил о «провале» мультикультурализма и метко заметил: «Мы очень были озабочены личностью человека-иммигранта, но недостаточно заботились об идентичности страны, которая его принимает». Такие же позиции занимают бывшие премьер-министр Австралии Джон Говард, премьер-министр Испании Хосе Мария Азнар и многие другие политики.

Попутно скажем, что американская модель так называемого «плавильного котла» (melting pot) также провалилась. Причины и последствия мы подробно проанализируем в отдельном разделе о США.

Поскольку правящий класс может лишь констатировать провал своей политики, но не способен показать пути выхода из кризиса, то эту задачу взяли на себя националистические силы, которые выступают за этнический плюрализм и этнический сепаратизм как альтернативу «мультикульти».

Что такое патриотизм

Национализм и патриотизм очень близкие понятия, некоторые даже считают, что это просто синонимы. Однако есть определённые круги, которые проводят жирную черту между первым и вторым. Поэтому, говоря о национализме, не стоит путать понятия.

Большинство людей сходятся во мнении, что патриотизм, любовь к родине (patria – родина), малой или большой, к своей стране, городу, деревне, улице присущ всем людям.

Но в истории было немало течений и известных личностей, которые считали, что патриотизма как такового не существует. В качестве примера приводят Диогена, греческого философа, который жил в ІV веке до н. э. и считал себя не эллином, а «человеком мира». У Диогена, как и у других киников тогдашнего философского течения, было немало взглядов, шокировавших общество. Киники были странствующими философами: они оставили после себя мало написанного, но много пересказов, анекдотов и легенд. Символами киников были посох, котомка и тарелка. Эти странствующие философы действительно не признавали родины, ибо родина для них была там, куда они сегодня пришли и где их накормят и напоят. Сказать, например, в Афинах, что ты патриот Синопа (городка в нынешней Турции на берегу Чёрного моря, где родился Диоген), было делом с житейской точки зрения по крайней мере неразумным, а часто и опасным: пришельца, не уважающего «полис», куда он прибыл, могли не мудрствуя лукаво побить. Из такого образа жизни Диогена следует не только его (вынужденное) стремление считать своим любой уголок земли, но и стремление жить независимо от других, опираясь только на собственные силы, и обходиться малым, не пытаясь приобрести состояние (много в котомку не положишь). Поэтому жил Диоген, по легенде, в бочке. Эти понятные в дохристианскую эпоху житейские вещи сейчас «обнаучены» и названы диогеновским космополитизмом, аутаркией и аскетизмом. И сейчас у Диогена немало последователей: бездомные XXI века, нынешние «странствующие философы», живут под мостами и спят в картонных ящиках вблизи тёплых зимой канализационных люков; для них тоже, по Диогену, «там, где хорошо, там и родина».

Хотя, если быть последовательным в определениях, то и космополит, «гражданин мира», тоже своего рода патриот, но единицы, значительно большей, чем деревня, город или страна, – он патриот планеты Земля, если считать данностью то предположение, что даже космополиты не захотят «братаний» с инопланетянами.

Истории известны люди, которые считали патриотизм злом и такое своё мнение обосновывали. Хрестоматийным стал пример гениального русского писателя Льва Толстого. Он считал, что патриотизм является чувством «грубым, вредным, стыдным и дурным, а главное – безнравственным». Инвективой патриотизму стало его написанное в 1894 году эссе «Христианство и патриотизм».

Конец XIX века – время, когда Германия присоединила к себе спорные Эльзас и Лотарингию, а Франция искала союзника, чтобы «исправить эту историческую несправедливость» и забрать себе провинции назад. Одним из таких союзников должна была стать Россия. Франция всеми силами пытается переманить царя на свою сторону. И Толстой, сомневаться в любви которого к России нет никаких оснований, пишет статью, всем его мощным талантом нападая на русских и французских «патриотов», которые спят и видят новую бойню, где за свои интересы французская буржуазия хочет расплачиваться российским пушечным мясом. Чтобы не быть голословным, приведу широкую цитату из Толстого: «Зазвонят в колокола, оденутся в золотые мешки долговолосые люди и начнут молиться за убийство. И начнётся опять старое, давно известное, ужасное дело. Засуетятся разжигающие людей под видом патриотизма и ненависти к убийству газетчики, радуясь тому, что получат двойной доход. Засуетятся радостно заводчики, купцы, поставщики военных припасов, ожидая двойных барышей. Засуетятся всякого рода чиновники, предвидя возможность украсть больше, чем они крадут обыкновенно. Засуетятся военные начальства, получающие двойное жалованье и рационы и надеющиеся получить за убийство людей различные высокоценимые ими побрякушки – ленты, кресты, галуны, звёзды. Засуетятся праздные господа и дамы, вперёд записываясь в Красный Крест, готовясь перевязывать тех, которых будут убивать их же мужья и братья, и воображая, что они делают этим самое христианское дело.

И, заглушая в своей душе отчаяние песнями, развратом и водкой, побредут оторванные от мирного труда, от своих жён, матерей, детей – люди, сотни тысяч простых, добрых людей с орудиями убийства в руках туда, куда их погонят. Будут ходить, зябнуть, голодать, болеть, умирать от болезней и, наконец, придут к тому месту, где их начнут убивать тысячами, и они будут убивать тысячами, сами на зная зачем, людей, которых они никогда не видали, которые им ничего не сделали и не могут сделать дурного.

И когда наберётся столько больных, раненых и убитых, что некому будет уже подбирать их, и когда воздух уже так заразится этим гниющим пушечным мясом, что неприятно сделается даже и начальству, тогда остановятся на время, кое-как подберут раненых, свезут, свалят кучами куда попало больных, а убитых зароют, посыпав их извёсткой, и опять поведут всю толпу обманутых ещё дальше, и будут водить их так до тех пор, пока это не надоест тем, которые затеяли всё это, или пока те, которым это было нужно, не получат всего того, что им было нужно. И опять одичают, остервенеют, озвереют люди, и уменьшится в мире любовь, и наступившее уже охристианение человечества отодвинется опять на десятки, сотни лет. И опять те люди, которым это выгодно, с уверенностью станут говорить, что если была война, то это значит то, что она необходима, и опять станут готовить к этому будущие поколения, с детства развращая их».

Именно это называет Лев Толстой «обычными злодействами, которые всегда вытекают из патриотизма», патриотизма не любить свою родину, а меркантильно ненавидеть чужую «во славу национального оружия» – французского или русского, о которых пишет Толстой, или американского, или немецкого, или турецкого… Для Толстого такой «патриотизм» не является любовью к Родине, а есть «хитрость и обман», которым перед народом хотят оправдать кровавые убийства сотен тысяч и миллионов.

Другой патриотизм показал Толстой в ответе простого русского мужика Прокофия французу, который агитировал за войну Франции и России с Германией: «Приходи лучше с нами работать, да и немца приводи. А отработаем – гулять будем. И немца возьмём. Такие же люди».

«Такие же люди» – ключ ко многим вопросам, недоговорённостям и сознательной лжи относительно патриотизма.

Патриот любит свою родину не против кого-то! В патриотизме, в любви к Родине нет агрессии, нет унижения других народов, других наций. Я люблю свой народ – люби и ты свой. «Патриоты», которые любят свой народ, одновременно ненавидя все другие или некоторые ими лично избранные, – это провокаторы. Ведь ненавидя кого-то, они дают повод другим «патриотам» ненавидеть их собственный народ. Такие «патриоты» стремятся не к миру и процветанию своего народа, а к порабощению (военному или экономическому) других народов, стремятся подмять под себя других, готовят нас к насилию, к войне.