Идеже хощет Бог. Жизнь и чудеса старца Порфирия - Анаргирос Калиацос

- Ты всегда провожаешь меня до дому. Дай мне хоть раз тебя проводить.

Я сдался при такой постановке вопроса, и мы пошли к моему дому. Отец Порфирий начал разговор с каких-то странных, совершенно мне непонятных аллегорий. Дошли мы до автобусной остановки, что рядом с храмом Богородицы. Батюшка спросил меня, что это за церковь. Я сказал:

- Божией Матери.

- Да просветит Она твой разум, чтобы ты не ездил в эту поездку, так как мать твоя не сможет принимать ванны.

- Но, Батюшка, они ей необходимы. Мы едем по рекомендации лечащего врача, который годами наблюдает за ее здоровьем.

- Я не знаю, что ей сказал врач, и врача того не знаю, но благодатью, данной мне от Господа, предвижу, что напрасно вы туда едете, потому что, повторяю, твоя мать не будет принимать ванны.

Последовало краткое молчание, и Батюшка спросил, что я думаю делать. Я ему ответил, что никогда еще не был в таком затруднительном положении.

- Потому что если я вас ослушаюсь, то более чем уверен, что горько раскаюсь в этом, так как еще не было случая, чтобы ваши слова были сказаны зря. А если я вас послушаюсь, то не знаю, что сказать матери, которая уже готова к отъезду и только ждет меня, чтобы отправиться в путь. К тому же хозяин гостиницы держит для нас двухместный номер. Он наш добрый знакомый, и мне не хотелось бы его подводить.

Батюшка понимал мои затруднения и всю обоснованность приводимых мною доводов, но поскольку он предвидел препятствия, то желал нас отговорить и потому настаивал на своем.

Я же, будучи человеком совестливым, не хотел подвергать опасности свою репутацию, хотя и понимал, что только зря пущусь в дорогу, требующую немалых денежных затрат для рядового служащего, каким я был в то время. У меня мелькнула мысль: "Не лучше ли мне поехать в свою деревню, где шумят вековые сосны и текут холодные ручьи, где я смогу провести время со своим отцом и где у меня множество друзей и родственников?".

Но совесть побуждала меня позаботиться о лечении матери, и на следующий день мы все-таки отправились в лечебницу. Мы отыскали знаменитые ванны, но оттуда нас направили к врачу. Тот, осмотрев мою мать, спросил, не перенесла ли она недавно какое-либо серьезное заболевание. Мать ответила, что восемь месяцев назад страдала от желудочных кровотечений. Заключение врача было категоричным:

- Вам запрещается принимать ванны!

После столь строгого запрета мы вынуждены были в тот же день вернуться в наше село, где я и провел свой отпуск. В моей голове еще долго звучали слова Батюшки: "Напрасно вы едете в лечебницу. Твоя мать не сможет принимать ванны!".

Отче святый! Какой удивительный был у тебя дар прозорливости, и каким же я был маловером!

ОТЕЦ ПОРФИРИЙ ИСЦЕЛЯЕТ МОЙ ГЛАЗ

Однажды утром, весной 1972 года, я проснулся от сильной боли в левом глазу. Подойдя к зеркалу, я увидел, что глаз сильно воспален и зрение резко ухудшилось.

Я очень встревожился. Быстро оделся и пошел в поликлинику, в отделение офтальмологии. Врачи поставили диагноз: острое воспаление радужной оболочки глаза. Меня тут же направили в афинскую офтальмологическую больницу. Там мой диагноз подтвердили. Так как глаз был в критическом состоянии, лечение начали немедленно.

Проходили дни, однако улучшения не наступало; более того, состояние ухудшилось. Тогда мне предложили сделать укол и ввести кортизон прямо в глаз! Меня это очень напугало, и я стал мысленно призывать на помощь Батюшку. Когда врач уже готов был сделать укол, в палату вошел другой врач, который категорически воспротивился решению своего коллеги. Он сказал, что, поскольку я его больной, он будет продолжать консервативное лечение. Спор перешел в перебранку, но в этот момент в дверях появился известный в Афинах профессор офтальмологии, которого уже информировали о причине расхождений во мнениях двух его ассистентов.

Войдя, он сказал:

- Давайте-ка я посмотрю супруга нашей коллеги (моя жена — врач-педиатр), а потом посмотрим, что будем делать.

Очень внимательно осмотрев мой глаз, он пришел к заключению, что сейчас нет необходимости вводить кортизон, а лучше продолжать консервативное лечение. Так и сделали. И поскольку это лечение могла проводить моя жена, то на следующий день я выписался из больницы.

Первым же делом я решил пойти к отцу Порфирию, который служил в это время в храме Святого Герасима. Я все ему рассказал о происшедшем, на что он ответил:

- Хорошо сделал, что ушел, иначе не удалось бы избежать укола, который причинил бы тебе сильнейшую боль, и, кроме того, он опасен, если делается неопытной рукой.

Затем Батюшка пошел со мной в исповедальню, надел епитрахиль, поставил меня на колени и, крепко держа мою голову двумя руками, начал медленно и громко читать молитву. Он читал ее более двадцати минут, и хотя я — сын священника, я слышал ее впервые.

Заканчивая молитву словами: "Молитвами преблагословенной, славной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, световидных Архангелов…" — он стал перечислять имена многих святых, среди которых упомянул святого Герасима и преподобномученицу Параскеву. Затем минут пять отец Порфирий молчал, все сильнее сжимая мою голову. Наконец он убежденно сказал:

— Не бойся, с глазом у тебя все будет в порядке, только имей в виду, что весной и осенью существует опасность рецидива. Будь осторожен!

С каждым днем мне становилось все лучше. Глаз мой совершенно поправился и стал таким, каким был до болезни. Батюшка опять сотворил чудо!

Пухом да будет земля, которая покрывает его святые мощи!

"ГОСПОДЬ ПРИЗЫВАЕТ ТВОЕГО ОТЦА К СЕБЕ!"

Как я уже упоминал, отец мой был служителем Всевышнего и с отцом Порфирием его связывала большая братская дружба. Они друг друга считали святыми. Оба молили Бога, чтобы быть похожими друг на друга. Отец Порфирий часто говорил мне:

- Напомни отцу Иоанну, чтобы он поминал меня в своих молитвах, потому что он — святой и имеет большое дерзновение перед Богом.

И мой отец звонил по телефону и говорил:

- Попроси Батюшку, чтобы