После развода. Верну семью снова - Анита Кароль

− На какое время? — спрашиваю, прикидывая план на рабочий день.

− На половину второго. Я сама Егорку накормлю, и потом Наташа просто погуляет с ним часок. А потом он заснет, в два часа, в коляске. Всегда так засыпает.

− Я сам погуляю с сыном и уложу его спать в коляске, − вдруг выдаю. Но мне хочется погулять с сыном, отвлечься. — А Наталья с ночи только сменилась, пусть отдыхает. Не будем ее тревожить.

Ладно, съезжу к Ольге завтра. Мы договорились с няней встретиться в парке, где мы обычно гуляли с дочкой. Женщине оттуда быстрее добираться до доктора, а я просто люблю это место. Забираю няню с сыном, везу Надежду к врачу сам, попутно объясняя, где нас потом искать.

Без четверти два звонит Ольга и я соглашаюсь на встречу. Сынишка еще не набегался, я пытался усадить его в коляску, но он только визжать начинает, да так громко, что прохожие оглядываются.

Не замечаю, как подходит Ольга, занят тем, что снимаю шустрика на смартфон. Юля просила прислать фото и видео Егорки, ее все интересует, что касается младшего брата.

У меня чувство, что и Ольга просто уехала на время. Что это наш с ней сын, приходится постоянно напоминать себе, что я потерял жену. В груди так противно скулит почти постоянно. Наверное, это тоска по любимой женщине, не знаю. Димка заметил, что тру грудь кулаком и посоветовал хорошего кардиолога.

Я отмахнулся от друга, свел все в шутку, но зря наверное. Вот сейчас увидел свою Лёлечку и вдруг сковало все внутри, а потом сердце стало тарабанить по ребрам, что не вздохнуть. Стало страшно, что отключусь. Делаю медленный вдох через нос, и тихо выдыхаю через рот. Вроде легче.

Она даже не здоровается, выговаривает, я же не сказал, что с сынишкой гуляю. Говорит тихо, запинается. На нее это совсем непохоже. Тайком наблюдаю за ней, а она на Егорку смотрит. И вид, будто сейчас заплачет, губу кусает и часто моргает.

Странно, будто неравнодушна к ребенку. Она совсем другая стала. Будто с сожалением говорит о соглашении.

Какое, к черту, соглашение?! Я готов ей все отдать, даже то, о чем не знает. Только бы осталась. Вернее, вернулась ко мне.

Но тут же прикусываю язык, чтобы не взмолиться, не схватить за тонкие руки, чтобы не отпустить. Зацеловал бы каждый пальчик, каждый миллиметр атласной кожи, у которой аромат любимой женщины.

Но сижу, как истукан. Ребра сковало болью. Моя тоска по ней сгенерировалась в боль физическую. Сухо попрощался, когда она пошла прочь. Губы перестали слушаться вдруг, стали как деревянные.

Она не оглядывается, идет не спеша. А я переключаюсь на сына, что−то говорю ему, когда чуть отпускает.

− Станислав Игоревич, вам плохо? — шепчет няня и роется в своей сумочке, потом сует в рот какую−то маленькую таблетку, велит поместить ее под язык. — Давайте я вас к своей сестре отвезу? Она врач−терапевт, и знает, что делать. Я вот давно выздоровела, а таблеточки ношу на всякий случай.

− Да отпустило уже… − наблюдаю, как женщина ловко управляется с ребенком, дает ему молоко в бутылочке, укладывая в коляску. — А не пора Егорку от бутылок отучать? Два года ему уже.

− Вы тему не переводите. Надо к врачу, у вас что−то с сердцем.

− Оно разбито, − пытаюсь шутить, но натыкаюсь на серьезный зеленый взгляд. — Будь по−вашему, завтра же схожу к своему доктору.

− Ладно. Идти можете?

− Конечно, − уже резво поднимаюсь на ноги, − отвезти вас домой?

− Ну теперь придется часа полтора в этом парке побыть. Егорка засыпает, не будешь же его перекладывать в детское кресло. Иначе до вечера не заснет и будет капризничать. Вы езжайте, а я потом такси возьму.

− Я сам домой отвезу. Погуляем еще, если нужно. Пойдемте в кафе, − показываю на летнее кафе, со столиками на тротуаре под огромными разноцветными зонтами. — Или вам нельзя даже кофе? Вы же от стоматолога только что.

− Можно, я не лечила зубы, просто на проверке была, − почему−то смущается Надежда.

Мы идем рядом, я толкаю коляску со спящим сыном. Хороший у меня пацанчик, добрый. К Ольге запросто подошел, печенькой угостил. Юлька в его возрасте жадиной была, не выпросишь лакомство, сразу визг поднимала.

− Рано от бутылочки отучать, − вдруг говорит няня, я не сразу понимаю, что с опозданием отвечает на мой вопрос, − у ребенка и так стресс был недавно. Я потом, месяца через два начну потихоньку отучать. Знаю несколько способов.

− Я никогда не спрашивал, у вас есть дети? — вдруг стало интересно.

− Да, у меня сын и дочь, взрослые уже, − улыбается, присаживаясь за столик и устанавливая коляску так, чтобы была в тени зонта. — Дочь скоро меня бабушкой сделает, на пятом месяце. А сын учится в институте, будет дипломатом. А это ваша жена была? Простите за вопрос… не хотите — не отвечайте.

− Да тут тайны нет. Жена. Скоро у нас развод. Егорка не родной Ольге, так получилось, она его не признает. А я бросить не могу.

− Ясно. Не каждая женщина способна принять ребенка от другой женщины. Связь мужа на стороне больно ранит, особенно, если рождается ребенок… Я вас не осуждаю, ни в коем случае… просто…

Я усмехаюсь. Пара слов и мне уже ярлык навесили, где большими буквами написано — изменник, предатель. И мне не хочется ходить с таким ярлыком. Я хочу, чтобы прислуга не шушукалась по углам, обсуждая меня. Раз уж разговор зашел, ставлю точки

− Я не изменял жене. С матерью Егора у меня были только дружеские отношения. Объясню, чтобы не было недомолвок.

− Да ладно вам, не нужно ничего объяснять, − тушуется женщина, − вы не обязаны…

− Обязан, если хочу доверия от вас. Сразу скажу, я очень люблю свою жену, но не стану ее принуждать воспитывать моего сына. Она имеет право сама выбирать, что нужнее в жизни. Прошу заранее не осуждать Ольгу.

Я беру себе полноценный обед, проголодался. Надежда заказывает себе только зеленый чай и блин с малиновым джемом. Она слушает меня и кромсает блин ножом и вилкой.

Мы долго разговариваем, женщина задает вопросы, и я отвечаю, сам того не осознавая. Вдруг понимаю, что рассказал почти про всю свою жизнь.

− Вы случайно не следователь? — смеюсь, попивая яблочный сок,