Абордаж (СИ) - Чук Павел

— Софья Александровна?

— Да, здравствуйте, — как только она вошла в первый из санитарных вагонов, её встретил офицер.

— Вы владеете китайским языком?

— Да, но там много диалектов, какой конкретно необходим?

— Эм-м, я точно не знаю, пойдёмте я провожу и по пути ввиду в курс дела.

Вагоны, где перевозили раненых переоборудовали и это не скрылось от опытного взгляда девушки. Убрали некоторые перегородки, помещения-купе укрупнили. Не было сидячих мест, только лежачие.

— У нас тяжелораненый, но он к себе никого не подпускает, говорит что-то постоянно, не можем подготовить к операции. Только поняли, что он зовёт или консула, или командующего, или кого ещё, и что у него важная информация.

— Он с поверхности?

— Да.

— Откуда он здесь. Как его сюда доставили? — задумчиво произнесла девушка, зная, что в убежище китайцев не было.

— Без сознания, — проигнорировав первый вопрос, ответил офицер в чине майора, — очнулся только в вагоне, практически на операционном столе, но наркоз ввести не успели. Нам сюда, — открыв одну из дверей купе, произнёс не представившийся офицер, но Соню это не напрягало. Её пусть и нечасто, но бывали случаи, что экстренно привлекали для присутствия на переговорах. А если знакомиться с каждым посыльным, то… — вам необходимо переодеться. В таком виде в операционную входить нельзя.

— Я поняла. Мне кто-нибудь поможет?

— Света, помоги, будь добра.

— Хорошо-хорошо, сейчас помогу. Пойдём со мной, сейчас тебя оденем, а то пациент совсем нервный какой-то и операционная простаивает, у нас ещё одна есть, но…

— Света!

— Ой, извините товарищ майор, просто так, к слову пришлось.

Тщательно мыть руки, облачаться в операционный халат, надевать скрывающую пол-лица маску, и вдобавок очки без диоптрий, для Сони было вперво́й, но всегда что-то бывает в первый раз и время, затраченное на одевание она потратила, освежая в памяти произношение, тихо бубня себе под нос китайские скороговорки, что помогали при совершенствовании произношения.

— Что говорите, не расслышала? Не сильно завязала? — поправляя маску. обеспокоилась Света.

— Нет, ничего, всё хорошо.

— Если хорошо, то заходи, — открывая другую дверь, произнесла Света, — и руками лучше ничего не трогай.

Хорошо освещённое помещение, где на операционном столе лежал забинтованный человек азиатской наружности. Вокруг пятеро, все в масках, что-то говорили между собой, но, когда Соня вошла внутрь, разговоры стихли. Только азиат продолжал что-то невнятно бубнить.

— Сколько можно ждать⁈ Вы переводчик?

— Да.

— У нас тяжёлый случай…

— Виктор Сергеевич, позвольте мне, а вы пока готовьтесь к операции, — из-за спин вышел невысокий человек, видно, что не врач. На нём хирургический халат висел словно мешок и держался он не в пример остальным. Спокоен, уравновешен и Соня заметила, что он вооружён — левой рукой он держал завёрнутый в пакет пистолет неизвестной конструкции. — С китайским языком знакомы?

— Работала пару лет, но…

— Без «но». Как к вам обращаться?

— Софья Александровна.

— А позывной?

— У меня нет позывного.

— Ладно, опустим. Этот гражданин вернулся… оттуда. Как мы поняли у него какие-то важные сведения. Но давайте не будем тянуть, поговорите с ним. Попробуйте узнать, что за информация у него, но близко не приближайтесь — только в операционной у него нашли оружие, и он не в себе, может напасть.

— Хорошо, я буду осторожней, — подойдя так, чтобы видеть лицо азиата, Соня заговорила…

— Что так долго⁈ — нервничал хирург, смотря как утекают драгоценные минуты.

На операционном столе лежит пациент, а приступить к операции или перейти в другую операционную бригада не может и хорошо, что вместе с ними, как и предписано инструкцией при оперировании неустановленной личности, в операционной присутствовал офицер спецслужбы. Именно он, когда раненого клали на операционный стол заметил, что тот вооружён. А когда раненый не вовремя очнулся, и попытался напасть на склонившегося над ним хирургом, и вовсе оказался нелишним. Именно его умелые и быстрые действия позволили избежать непоправимого.

— Не волнуйтесь, Алексей Дмитриевич, я сообщил кому надо и скоро прибудет переводчик, — спокойным голосом произнёс офицер. Его звание и должность оставались загадкой для окружающих, но за последние сутки в убежище появилось столько новых офицеров с непонятными полномочиями, что сам комендант убежища — генерал-майор Борисов удивлялся такому наплыву важных персон.

— Это кто-то из ваших?

— Нет. Но у вас в убежище есть человек, который владеет языками.

— Что-то сомневаюсь.

— Не сомневайтесь. Сведения точные.

— Ну, хорошо. Но можете поторопить, а то мы и покинуть операционную не можем — стерильность нарушать нельзя. Только входить, таковы правила в санитарном поезде.

— Я вас понимаю, но считаю торопить излишне. Люди делают всё возможное.

— Дай-то Бог. Этот, — военмедик кивнул на операционный стол, — оттуда вернулся?

— Оттуда, но и не совсем, — расплывчато ответил офицер.

— Ладно, я ведь тоже офицер — полковник медицинской службы и понимаю…

— Я очень рад, товарищ полковник, но давайте дождёмся переводчика и будьте аккуратнее. Наркоз готов?

— Готов, но видите, что к нему подступиться не можем. Если не нас покалечит, то себя — точно.

Дверь операционной открылась.

— Сколько можно ждать⁈ Вы переводчик? — не выдержал военврач…

Соня подошла ближе к операционному столу, но остановилась примерно в двух метрах, присмотрелась. Раненый лежал на боку, что-то бормотал и, казалось, бредил. Но что её насторожило, в одной руке, что находилась возле его горла, он сжимал скальпель.

«Ничего не могу разобрать. Слишком тихо. И может он японец, а не китаец? У китайцев нет обычая ритуальной смерти», — думала Соня с чего начать. Её не торопили, но и через непроницаемые маски она чувствовала выражения лиц окружающих. От неё ждали действия, и она заговорила. Быстро, как принято в китайском языке, выбрав самый распространённый диалект путунхуа. Его ещё называют мандарин, что является официальным языком материкового Китая. Но реакция раненого оказалась неожиданной. Он резко раскрыл полузакрытые глаза, дёрнулся, громко, но невнятно что-то выкрикнул и…

И Соню резким толчком отодвинули в сторону — это офицер среагировал на неадекватное поведение лежащего на операционном столе. Он одним резким, но быстрым движением схватил сжимавшую скальпель руку и ловким движением, нажав на известные и Соне болевые точки, вывернул руку с оружием. Скальпель со звоном упал на кафельный пол.

— Наркоз! Скорее!

Соня благоразумно отошла от операционного стола, освобождая место медикам. Укол медсестры в предплечье, тут же на лице раненого появилась маска, трубка которой уходила к какому-то аппарату. Соня сразу поняла — пустили общий наркоз. Слышались отрывистые приказы хирурга о подготовке к операции, но Соня продолжала стоять, не зная, что ей делать. То, что она провалила задание — это без сомнений. И это в её жизни, осознанной жизни, случилось впервые, и она себя чувствовала опустошённой, ненужной, выброшенной на окраины если не Вселенной, то Мира это точно. Неприятное чувство, ощущать себя ненужной. Видеть, как другие работают, выполняют на высоком уровне профессионализма важную работу — спасают жизнь, а она… Она не смогла и пары слов сказать, не говоря о том, что не смогла поговорить, убедить оппонента и это провал. Случись такой факт будучи она в командировке, то её тут же сделали невыездной, отправили или преподавателем, пусть и в престижный, но ВУЗ, или доверили переводить нудные тексты международных соглашений, но дипломатическая работа для неё была бы закрыта.

— Софья Александровна.

— Да, что?

— Мы теперь здесь не нужны, давайте не будем мешать.

— А…

— Нам выйти можно. Вы же ничего здесь не трогали?

— Нет, — Соня отвечала коротко, на примитивном уровне. Она всё никак не могла собраться с мыслями и переварить то, что случилось и что ждёт её дальше.