Закон ракушки - Лариса Андреевна Романовская

В коридорах было тихо. Витя слышал, как за его спиной скрипит рюкзак. Там лежали все учебники по всем предметам, их надо было сдать. Они с мамой поэтому задержались: не могли найти вторую часть «Окружающего мира». Мама зачем-то нервничала. Когда Витя просто так в школу опаздывал, в обычные утра, мама бывала спокойнее. А сейчас она всё время спешила, будто уже на самолёт.

— Я к завучу, подожди в коридоре. — Мама вздохнула и только потом постучала в дверь.

Кабинет завуча был на чужом этаже, у старшеклассников. Витя ждал до перемены, потом всю перемену, а потом ещё чуть-чуть.

На этаже все были чужие. Только физкультурник мимо прошёл, но ему было некогда, он даже не поздоровался.

Кто-то удивился, что Витя не в форме. А Витя смотрел на серо-синий линолеум. У них на этаже другой немного. Такой же, но другой. Линолеум запоминать не хотелось, но он как-то сам так.

На чужом этаже на стенах тоже были рисунки к Девятому мая, гимн и герб. И трёхцветная рамочка — как длинный флаг. Витя не знал, этот флаг ещё его или уже не очень. И не мог вспомнить, какие в Америке герб и гимн.

Рюкзак был слишком тяжёлый. Витя сперва его на пол уронил, а потом сам сверху сел.

И как раз в этот момент мама и завуч вышли из кабинета. И мама зачем-то рявкнула «Виктор». А завуч просто посмотрела, как всегда, — насквозь.

— Значит, учебники сдать в библиотеку. Пропуск — классному руководителю, — неуверенно сказала мама.

Завуч так поморщилась, будто Витина мама чего-то не выучила, опоздала и сменку ещё забыла взять.

— А вашу карту заберёте у медсестры. Всё.

— Всё?

Завуч поморщилась по-другому:

— Ну а что? Что я вам должна сказать? Вы сами всё решили, вы взрослый человек… Это ему в чужой стране расти, не вам.

Мама смотрела на линолеум. На Витины кроссовки, в которых по школе ходить запрещено.

— Вить, иди в библиотеку!

Витя знал, что во время уроков библиотека закрыта. Потому что Софья Семёновна только на переменах библиотекарь, на уроках она у девчонок технологию ведёт. Витя про эту школу всё знает, про все уроки и про всех учителей. А в Америке придётся привыкать.

Но он всё равно пошёл. По другой лестнице и через третий этаж — просто ему надо было проверить, вдруг Лёха с уроков свинтил и теперь в туалете болтается.

— Витя, ты куда? — Мама нагнала его на лестнице.

Он объяснил про библиотекаршу-технологичку. Мама пожала плечами:

— Пойдём проверим. Может, у вашей Софьи Семёновны сейчас «окно».

На другом этаже хлопнула дверь. И мама вздрогнула первой. Будто это она сейчас прогуливала урок и боялась завуча.

* * *

Из окна библиотеки видна Зелёная площадка. На ней сейчас вообще никто не гулял, даже мелкотня. Когда во время урока на площадку смотришь, туда сильнее всего хочется. Даже если у тебя уроков больше нет и здесь уже никогда не будет. Как будто ты вырос и школу окончил.

Вите было странно. Серый и Ярик эту школу окончат через семь лет. Лёха — через шесть. А он — прямо сегодня.

Витя опять ждал. Мама и Софья Семёновна куда-то ушли, а он тут сидел. На подоконнике лежали стопки учебников. И за первый класс, и за одиннадцатый, и за остальные. По разным предметам. Вот по такому учебнику Витя занимался в третьем классе, а вот по такому не будет, наверное, уже никогда.

Мама ушла давно и надолго. А у него в рюкзак кроме учебников и конфет больше ничего не влезло: ни мобильник, ни планшет. Оставалось только смотреть в окно.

На Зелёной площадке были качели в виде самолётика. По-английски такие называются «a see-saw». Витя это на уроке проходил, а папа вообще не знал. Качельный самолёт не был похож на настоящий. Но раньше он нравился.

* * *

По коридору приближались каблуки.

Сперва раздался голос Софьи Семёновны:

— Ну, значит, после обеда придёте и заберёте, ничего страшного. Вы же не сегодня улетаете?

Потом Витя услышал, как мама вздыхает:

— Послезавтра.

— Тогда тем более не надо волноваться, у вас времени вагон. — Софья Семёновна вошла в библиотеку, мама — за ней.

— Мам! Ну можно я уже к своим пойду! — Витя знал, что третий урок тоже скоро кончится. Сейчас математика. А четвёртым — окружайка. Вите расписание больше не было нужно, а он всё равно помнил. — Мать?

Мама смотрела на библиотекаршу. Та махнула рукой:

— Пусть идёт. Что мы, без него не справимся?

Витя пошёл к двери. За его спиной библиотекарша говорила маме совсем не по-школьному:

— Я вообще не понимаю, зачем вам так переживать. У вас есть интернет, есть мессенджеры, вы можете ездить туда-сюда. Границы открыты! Вы просто не знаете, как раньше люди уезжали. Как на тот свет.

Мама отвечала тихо:

— Я помню. У меня одноклассники так. Соседи в Германию уезжали, все плакали, как на поминках. Всем подъездом. Я же в Союзе родилась, я всё помню.

— Ну тогда тем более. Знаете, как у меня брат уезжал в восемьдесят девятом? В никуда, навсегда, с тремя детьми и ста долларами. А у вас, вы говорите, муж там давно и получает нормально. Хватит себя жалеть и ребёнка дёргать… Запомните уже: дети любят нас железными.

— Он всё слышит. — Мама всхлипнула.

— Ну и хорошо. Пусть слышит. Ему полезно и вам полезно. Витя, ты слышишь? Это не конец света.

Витя обернулся. Библиотекарша смотрела на него и держалась за очки — по-маминому. И сказала тоже как мама:

— Всё, беги к своим.

* * *

Витя вошёл в свой класс на следующей перемене — без сменки, без рюкзака и без домашки. И с большим пакетом конфет. Как будто у него сегодня был ещё один день рождения. Витя помнил, что Юлия Юрьевна двойки никому в день рождения не ставит. Но всё равно было неправильно.

Юлия Юрьевна сидела за столом, с тетрадями. Вокруг толпились девчонки, не протолкнёшься.

Витя хотел сесть на своё место, рядом с Асей. А она положила ногу на его стул.

— А ты с нами больше не учишься.

Они уже всё знали, оказывается. И Юлия Юрьевна тоже. Сказала добрым голосом:

— Вить, ну иди сюда, прощаться будем.

Он пошёл обратно к доске, а тут как раз звонок. Но никто на место не сел. Все Витю дёргали, расспрашивали. Кто-то заорал:

— А мы думали, ты тоже в больнице!

— Как Ярик!

Оказывается, Ярик в больницу попал. Ещё в пятницу. Они с дедушкой вдвоём поехали на дачу. Дедушке в пробке стало плохо, он