Молчаливый полет - Марк Тарловский

Июль — 4 сентября 1927. Ленинград. Площадь декабристов — Москва

Пир Петра (Песня)[79]

Жарь из кружек!Царь наш лют!Флот из пушекШлет салют.

Пир горою,Вширь Нева —Рою, строюОстрова.

Страх отбросьте,Враг и брат, —Жарьте в гости,Царь-де град!

Шапку набок,Жми, сапог,Лапай Гапок,Милуй бог…

Уж не баб лиСменим флот? —Мы на саблеЖеним бот.

Душу ль терпкийСушит червь —Пьем за верки,Пьем за верфь!

В сушке — срубы.Стружки — «штурх»… —Вытер губыПитер-бурх.

Пили гости,Ела рать —Сели в костиПоиграть:

Нечет в зерниМечет люд,Флот — вечернийШлет салют…

Мир с тобою,Вширь, трава, —Рою, строюОстрова!

1926

Загадка[80]

Когда на сердце гадко,Когда душа во тьме,Веселая загадкаРождается в уме:

Как вымысел веселый,Как беззаботный стих —Старинные камзолыВ аллеях золотых.

Там фрейлинами — павы,И фрейлины — под птиц,Там эхо длит забавыПяти императриц,

Так, в страхе перетруски,Декабрьский «пардон»С французского на русскийКак «бунт» переведен…

Там ветреные маршиНад городом глухимИ вдовы-генеральши,Внимающие им,

Играющая белкаВ нетронутой тениИ мальчик-скороспелкаЗа томиком Парни…

Июль — 3 сентября 1927, Детское село — Москва

Мойка, 12 (Последняя квартира Пушкина)[81]

Я ходил и дышал красотоюНенаглядного града Петрова,Я над Мойкой боролся с собою,Чтоб не броситься вниз головоюПеред домом, где выбито слово,Возвещающее — ах, не верьте! —Об одной неожиданной смерти.

Это здесь, как сосновые ветки,Колыхались московские предкиИ, как ветхие пальмы Завета,Караулили негры-нубийцы,В этом граде скрещенного света,Столь суровом для сердца поэтаИ столь нежном для самоубийцы.

Июль — 3 сентября 1927, Детское село — Москва

Лирика дочери городничего[82]

Уехал Хлестаков…Бряцает сбруя,Бряцают мысли, путаны и дики:У Земляники дочь Перепетуя,Перепетуя дочь у Земляники…

Марья Антоновна! Что в грусти проку?Плечо горит, и взор в окно стремится…«Сорока полетела…» Да, сорока,Но вещая, но радостная птица!

Летел, летел в хвостатом фраке щеголь,Настрекотал, сорочий, ревизора…Пусть навсегда уехал он, и ГогольОстанется при званьи щелкопера,

Ей нипочем: в душе ее девичьейОн светлый сон, он принц и нареченный.Пускай, как шут, осмеян городничий,Пускай судья трепещет, потрясенный,

Пускай беда, страшнее почт и Турций,Как взяточник грозит его борзятне,Но память о залетном петербуржце —Что может быть печальней и приятней?…

26–27 ноября 1927

Убийство посла[83]

…Где лягут кости? В землю их вселят,Чужие руки, свежий дерн настелят,Чужие меж собой броню, булатИ все мое заветное разделят!..

А. Грибоедов

Императорского русского посла,Грибоедова убили в Тегеране…Что наделали вы, жадные убийцы?Будто русские и сами уж не могутС их же, с собственным, расправиться поэтом?Если тщились оказать вы им услугу,Вы ошиблись, дорогие персияне! —

Русские еще покажут миру,Как они своих поэтов любят:Собственными душат их руками,Собственными их ногами давят,Кровью их родную землю поят.Глупые и жадные убийцыВы увидите лишь через восемь лет,Как поставят русские к барьеруЛучшего из всех своих поэтовИ на загнанного ими наведутПистолет французского бродяги.Но пройдет еще четыре года —Лермонтов поспеет на закланье,И убьет его не чужестранец,Не случайный, подставной убийца, —Свой же брат убьет его — военный,Богу чести преданный дурак.Да, напрасно вы поторопились,Убивая русского посла:Не сочли вы каиновых рук,Не прочли иудиных сердецСоплеменников его и братьев!Сами бы они его не хуже —Потому что ценят песнопеньяИ умеют песню оплатить…Иль не знали вы, что он — поэт?Спрашивайте в следующий раз,Не поэт ли тот иноплеменник,Для кого вы камень припасли.

Погрозит муллам чумазымШах над мертвым дипломатомИ откупится алмазом,Тонким и продолговатым.

Царь же, этот камень синийНа ладони возлелеяв,Скажет: — Жаль, что на чужбине.Что не здесь… не как Рылеев. —

На Гергерском переметеОстановка для обеда. —Путник спросит: — Что везете? —И услышит: — Грибоеда. —

Восьмилетье скоро минет,Скоро на опушке лесаЭтот путник брови сдвинетИ прицелится в Дантеса.

1929

Генерал[84]

Война! Война! Царь объявил набор,И вот уже молебен в церкви Спаса.Он треплет шнур вдоль красного лампасаИ нервничает перебором шпор.

Сосед-сенатор затевает спорПо переливы певческого баса:— La gurre, mon prince…[85] а хватит ли запаса,И если хватит, то до коих пор?.. —

Потом прислушивается к хоралуИ подставляет ухо генералу,Чтобы услышать: — Родина близка.

Из русских сел, как воду из колодца,Мы можем черпать нужные войска.Mon cher[86], поверьте слову полководца. —

19 декабря 1926

Камень Каабы[87]

В списке всесветных святыньСпорит с предметом предмет —Мавры порочат латынь,Риму грозит Магомет.

Полный тропических жал,Мастер заразу рожать,Камень Каабы лежалИ продолжает лежать…

Сотни и тысячи губ,Холя холеры змею,Слюнили аспидный куб,Смерть целовали свою.

Гурий в раю разбуди,Горний Господень хорал, —В долгом священном путиСмуглый мулла умирал. —

Умер, но Мекки достиг,Лёг, отпустив караван,Стынет в устах его стихКниги, чьё имя — Коран.

Белая сказка пустынь,Тысяча первая ночь…Господи, камень содвиньИ помоги превозмочь!

1926

V.ПРЕДМЕТЫ В ДВИЖЕНИИ

Урожай[88]

Возьмите, свяжите, свезитеВ амбары размолотых благ,Просейте на колотом ситеЗа золото проданный злак!

Да служат не гладу, а сытиПшеница, ячмень и овес —Везите, везите, везитеЗа возом пылающий воз!

1927

Ворон[89]

Ворон, ворон, стряпчая птица!День твой жарок, а вечер тих —На закате солнце коптитсяЧерным веяньем крыл твоих.

Как намедни солод медовыйВ медном солнце ворон варил:Вот он стынет, небу готовый —Денный таз над копотью крыл.

11 января 1926