Горный завод Петра третьего - Татьяна Александровна Богданович

весь извивался, выл, визжал, а молодой молчал, только плечи у него вздрагивали и ноги судорожно дергались.

Аким при каждом ударе втягивал голову в плечи, точно и по его спине хлестали розги.

«Вот сейчас, сейчас этих кончат, и меня», – думал он. И в голове у него мелькало что-то быстро и беспорядочно… Станок типографский вдруг представился. Как он не в ту сторону ручку дернул, мастер-то, Андрей, как перепугался… «Не миновать тебе кошек», – шепчет… Потом Захар вдруг вспомнился… Так и не выучил его Аким грамоте… Теперь уж не выучит.

Холодно! Аким передернул плечами. Тимофею вон жарко. Аким посмотрел на сторожа, поровшего молодого мужика. Старается, пёс! Ишь рукав под мышкой лопнул, – что дальше, то больше рвется.

– Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят… – считал Власов. – Хватит. Отвязывай. Вон тех двух бери.

Аким перевел дух. Не его, стало быть. Его последним, верно. А ведь долго, должно быть, пороть будут. Сто двадцать человек – мало ли? До самого вечера, пожалуй. Он переступил с ноги на ногу. Устанешь стоять.

Еще двое лежали на скамьях. Толпа на площади опять стихла, ожидая команды Власова.

Только откуда-то издали Акиму послышался точно гул какой-то.

Гром, что ли? Аким поднял голову. Небо все такое же светлое. Солнца не видно, но и туч грозовых тоже нет. Не должно быть грома. А хорошо, кабы грянула гроза, сильная, с ливнем. Отложить бы пришлось порку. До него бы, может быть, и не дошел черед.

Но тут Власов опять скомандовал:

– Начинай!

Розги засвистели, а мужики оказались на этот раз такие голосистые, что за их воплями и криками ничего больше не слышно было.

И вдруг… что такое? Топот где-то близко, выстрелы…один, другой, пальба целая… Что же это? За их поселком будто стреляют, у передних ворот.

Сторожа так и застыли с розгами в руках.

Управитель на помосте замахал руками.

– Стой! Ни с места! То, видно, злодеи напали! Защищайте завод!.. Оружие раздать заводским!.. Капрал! к воротам веди солдат… Не пускайте ту сволочь!

Управитель еще что-то кричал, но его никто не слушал. Теперь уж ясно слышно было, что стреляют у передних ворот. Вот в ворота заколотили, кричат чего-то. А выстрелов больше не слышно.

Зато площадь вся сразу взбаламутилась. Сторожа побросали розги. Власов куда-то пропал. Ряды все смешались. Рабочие разбегались в разные стороны. Бабы подняли визг, бросились к толпе у скамей, развязывали мужьям руки, поднимали со скамей привязанных.

На помосте тоже все метались, соскакивали на землю, убегали. Вдруг что-то затрещало, и весь помост рухнул. Опрокинулись и раскатились бочки, трещали, ломаясь, доски. Батюшка не успел во-время соскочить с помоста, и теперь, охая и со страхом озираясь, выбирался из-под обломков, обрывая о гвозди рясу. Креста у него в руках уже не было, – верно, обронил, хватаясь за доски.

Глава девятая

В одну минуту площадь будто вымело. Точно ураган по ней пронесся, оставив перевернутые скамьи развороченный помост, оброненные шапки, платки.

Все разбежались, точно за ними волки гнались. Аким тоже побежал туда, к передним воротам, где гремели гулкие удары, куда помчались солдаты, рабочие.

Скорей туда! Вот она, воля, пришла! Надо скорее растолковать рабочим, что это от самого царя посланный, волю им несет.

Но его сразу же затолкали. Чуть в землю носом не ткнулся. Руки-то у него связаны были, а ноги с ночи не отошли. Но тут как раз подскочил к нему Захар.

– Стой, стой, дяденька Аким! Сейчас развяжу.

Захар торопливо возился за спиной Акима и руками и зубами дергал опояиску. Так затянулась проклятая, что никак было не сладить.

Наконец распутал; Аким вытянул затекшие руки и, держась за плечо Захара, опять побежал к мостику через канал.

Да что ж это такое? Снова топот, только сзади. От плотины как будто.

Аким остановился, не добежав до мостика, оглянулся.

Из-за мастерских, от плотины, где вторые заводские ворота, мчится целая туча всадников.

Башкирцы!

Лошаденки маленькие, мохнатые, шапки тоже мохнатые, острые. Сами черные, косоглазые. За плечами лук. Пригнулись к седлам, визжат. И как это они ворвались на завод? Ворота же все на запоре.

– Дяденька Аким! Гляди, гляди! И наш с ними! С деревяшкой!

В переднем ряду, выставив вперед деревяшку, держась за гриву, неловко скакал бродяга.

Заметив Акима, он придержал лошадь, отстал от башкирцев и крикнул:

– Чего ж не пускают на завод дурни ваши? Сам царский полковник к вам.

– А ты-то как же с башкирцами проскочил? – спросил Аким.

– Прямой напорется, кривой пройдет, – засмеялся тот. – Сторож у меня тут знакомый. Беги скорей, Аким, полковник-то разозлится, коли охотой не пустят. В иных местах с хлебом-солью встречают… А мы покуда, до него, попользуемся! – крикнул он со смехом и поскакал следом за башкирцами через мостик к рабочему поселку.

Аким с Захаром побежали за ним. На мосту было пусто, как и на площади. Но в поселке по опустевшему порядку скакали башкирцы.

– Чего они сюда прискакали? – спросил Захар. Но Аким, не слушая, бежал дальше к воротам.

Там была такая сутолока, что он в первую минуту ничего не мог разобрать. Впереди, у самых ворот, с ружьями наперевес теснились солдаты. Капрал что-то кричал им. Но за шумом и грохотом ничего не слышно было. В окованные железом ворота сыпались снаружи гулкие удары. Сзади на солдат напирали рабочие с ломами, со сверлами, с кирками. Все наперебой кричали, толкались, перебранивались. Никто толком не понимал, кто ломится в ворота и что надо делать.

Аким крикнул что было силы:

– Ребята, то царь полковника своего прислал! Волю он нам даст!

Но его никто не слушал. Голос потерялся среди шума и грохота.

– Дяденька, – кричал ему на ухо Захар, – в башню пойдем, оттуда все видать!

И он потащил Акима к сторожке, пробиваясь в толпе локтями и рогульками ошейника. Его ругали, отпихивали, но ему все-таки удалось протащить Акима к двери.

В сторожке было пусто и тихо, и они бегом поднялись по лестнице в башню.

Там под окошком лежал солдат с простреленной головой и около него ружье. Его, наверно, убили, когда он выглядывал в окошко башни. Выстрелить из пушки он так и не успел.

Захар полез на дуло пушки.

– Куда ты? Застрелят! – крикнул Аким, не пуская его.

– Чего ж меня-то? – удивился Захар. – Пусти. Погляжу только… Ой, дяденька! – крикнул он, выглянув. – Да их тут цельное войско! Шапки-то высоченные какие! И с ружьями все. Ох, а один-то – саблей машет, а рыла-то вовсе нет. Черно под шапкой.

– Упредить их надо! – крикнул