Егерь: заповедник - Алекс Рудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сидеть! — резко говорит ему Павел. — Вы задержаны.
— За что? — фальшиво удивляется Болотников.
— За то, что занимались пристрелкой ружей, не имея разрешения на охоту, — говорю я, глядя ему в глаза. — Путевок у вас нет.
— Так вы же сами их у нас отобрали!
— Вот именно. И вижу, что правильно сделал.
Не обращая внимания на возмущенные взгляды охотников, я достаю из планшетки бланк протокола.
— Давайте ваши охотничьи билеты и разрешения на оружие.
Охотники молчат, опустив головы. Потом неохотно хлопают себя по карманам. Павел собирает у них документы и отдает мне. Я пока убираю их в планшетку — сначала надо навести порядок на поляне.
Ружья охотников мы разрядили и убрали в чехлы. Патронташи сложили в один из рюкзаков.
Я прохожу по поляне и подбираю несколько пыжей и одну стреляную гильзу.
— Дайте ваш патронташ! — говорю я Болотникову.
Он нехотя снимает патронташ с шеи и отдает мне.
— А это что? — спрашиваю я, отстегнув кожаный клапан.
Кроме патронов, снаряженных утиной дробью, в патронташе несколько картечных патронов и два пулевых. По соседству с пулевыми патронами я вижу две стреляные гильзы.
Редкий охотник заполняет патронташ вразнобой. Пули кладут к пулям, картечь — к картечи. Дробовые патроны с разными номерами тоже раскладывают по разным ячейкам патронташа. Так удобнее перезаряжать ружье на ходу.
— Сколько пуль у вас было? — спрашиваю я Болотникова.
— Две, — отвечает он, отводя глаза.
— Врете.
— А вы докажите!
— Попробую.
Я обвожу взглядом остальных охотников.
— Кто из вас не участвовал в стрельбе?
Я видел, что не все ружья были собраны, некоторые лежали в чехлах.
Трое охотников с надеждой смотрят на меня.
— Я не стрелял.
— Я тоже…
Третий молча кивает.
— Сейчас проверим, — говорю я.
Сверяюсь с номерами разрешений и нахожу их ружья. Расстегиваю чехлы и обнюхиваю стволы — пороховыми газами от них не пахнет.
— Хорошо, — киваю я. — Тогда у вас есть шанс избежать самых неприятных последствий.
Их лица вытягиваются.
— Что надо делать, товарищ егерь?
— Во-первых — дать правдивые показания. Кто предложил устроить стрельбу? Кто именно стрелял, сколько раз и какими припасами?
— Своих сдавать будете? — скалится Болотников. — Товарищи!
Он презрительно сплевывает в траву.
Охотники молчат.
— Решайте сами, кто для вас свой, — говорю я им. — Нормальные люди, или вот это пьяное хулиганье. Как решите, так и будет.
К моему облегчению, они решили правильно. Переглянулись и нехотя заговорили:
— Ваня с Серегой поспорили, кто пулей бутылку в воде разобьет. Ну, и стреляли.
— А в чем сложность? — не понимает Павел.
— Бутылка в воде крутится, — объясняю я ему, — и пуля от нее рикошетит. Чтобы разбить, надо очень точно попасть.
Я повернулся к Болотникову.
— Ну, и как? Получилось? Разбил бутылку, Иван Николаевич?
— Нет, — сквозь зубы цедит Болотников.
Я гляжу на озеро и замечаю две водочные бутылки, которые плавают метрах в тридцати от берега.
— А ты знаешь, на какое расстояние летит пуля рикошетом от воды? — спрашиваю я Болотникова. — Ты знаешь, что на том берегу туристы? А если твоя пуля в кого-то из них угодила?
Болотников бледнеет.
Я оборачиваюсь к остальным охотникам.
— Теперь понимаете, во что вы вляпались? Так, вы трое…
Я киваю тем из охотников, кто не стрелял.
— Приберите здесь все. Чтобы ни одного пыжа, ни одного осколка после вас не осталось. Учтите, я проверю. В землю ничего не закапывать, все кладите в свои рюкзаки и несите на базу. Костер погасите и залейте водой. Поняли?
Охотники кивают.
— Понятно.
— На базе сидите и ждите меня. Там поговорим обстоятельно, по итогам этого разговора и решим, что с вами делать.
По выражению их лиц я вижу, что охотники искренне раскаиваются. И даю им шанс исправить ситуацию.
Официальный протокол — это неприятности с правлением охотобщества. К тому же, Тимофеев с радостью отправит копии протоколов по месту работы дебоширов.
— Ну, чего вы ждете?
Мужики принимаются собирать по поляне пыжи и стекла.
— А мы? — спрашивает Болотников.
— А вы пойдете с нами. Берите ружья и рюкзак с патронами. Проверим результаты вашей стрельбы.
— Куда идти-то? К базе?
Я качаю головой.
— Вокруг озера, до дороги. Так будет ближе. Надо проверить, как там туристы. А ты, Болотников, посмотришь в глаза людям, в сторону которых стрелял. Тебе полезно будет.
— Там же речка, — угрюмо бурчит один. — И моста нет.
— Вброд перейдешь, — бросаю я. — Шагайте!
Песенку мы переходим по камням — в том самом месте, откуда начинается тропинка, которая ведет к землянке Тихона. Этим летом землянку плотно обжили археологи из Ладоги — они нашли на поляне остатки древнего жилья и затеяли настоящие раскопки. Археологи уехали только две недели назад — повезли свои находки в Ленинград.
Мы огибаем дальний заболоченный конец озера. Утки здесь много — из тростника то и дело взлетают крупные кряквы.
Светает.
Со стороны основной базы доносятся первые выстрелы — охотники уже вышли в озеро на лодках и открыли сезон.
«Ночные стрелки» шагают впереди меня, тоскливо оглядываясь на выстрелы. Им теперь придется надолго попрощаться с охотой.
А то и навсегда — из общества охотников их исключат, этого я добьюсь. И в другое общество вряд ли примут.
Наконец, мы выбираемся из леса на песчаную проселочную дорогу. Впереди, над верхушками деревьев поднимается жидкий дымок.
— Похоже, туристы уже проснулись, — говорит Павел.
— Конечно, — киваю я. — Попробуй-ка, поспи, когда вокруг стреляют.
Выстрелы теперь доносятся с разных концов озера. Над нашими головами то и дело пролетают утки — парами и поодиночке. Они отрывисто и возмущенно крякают.
Глава 7
Туристы стоят лагерем у самой воды, на покатой травянистой поляне. Место живописное, но неудобное — в дождь вода с дороги обязательно зальет поляну и палатки. Хорошо, что сегодня ночью было ясно.
Девушки рядком сидят на длинном бревне, которое прибило к берегу водой. Конец бревна погрызен — дерево свалили бобры, оно упало в воду и долго плавало, пока кто-то не вытащил его и не приспособил для сидения.
В стороне лежит на траве
