Острые шипы страсти - Сьюзан Кинг

Она перевернула ведро, и вода хлынула по его голове и плечам потоками кипятка. Барон закричал и сел прямо.

– А‑а!!! – ревел он. – Вы что, не могли убедиться в том, что она не горячая? Вы ошпарили меня! – Покачав головой, он протер глаза и со злостью посмотрел на нее.

– О, милорд, мне так жаль, – обеспокоенно произнесла Эмлин, с искренним сожалением похлопывая его полотенцем по голове и плечам.

Выхватив у нее полотенце, он поднес его к лицу, затем начал вытирать им волосы.

– Видит Бог, женщина, вы собрались прикончить меня сегодня, не так ли? Я был подстрелен из лука, чуть не прибит пешкой, а теперь я ошпарен, как угорь. Вы что же, еще и яду подмешали вечером в вино? Мне нужно быть настороже всю ночь или лучше уехать сейчас же, чтобы сохранить свою жизнь?

Эмлин повернулась, взяла сухое полотенце и бросила барону в лицо. Оно упало ему на грудь и намокло.

– И правда, милорд, почему бы вам не уехать? Я собственноручно открою для вас ворота! – Она отошла в сторону, желая оставить его. Когда она проходила мимо, он потянулся и схватил ее за руку.

– Подождите-ка, леди. Я останусь до тех пор, пока надлежащим образом не будут выполнены мои обязательства перед королем. А вы не забыли, что обязаны мне?

Она опустила на него глаза, тяжело дыша. Ее щеки горели, волосы запутались вокруг лица, а влажные локоны прилипли к шее. Она осознавала, что больше похожа на служанку, чем на дворянку, но ей было все равно. Если она сейчас не выплеснет свой гнев, то будет похожа на охотничью собаку из ада.

– О вашей ране позаботятся, милорд, – сквозь зубы процедила она. – Других обязанностей перед вами у меня нет.

Его рука была мокрой и теплой, и он крепче сжал ее.

– Никаких, леди? Жаль, – пробормотал он. – Вы так сладко выполняли свои обязательства. – В его тоне чувствовался сарказм.

Она попыталась высвободить руку, но ей удалось лишь брызнуть пальцами по мыльной воде.

– Вы собираетесь наставить рога собственному отцу? – спросила она.

Он сильнее сжал ее пальцы.

– У вас язык змеи.

– А у вас ее сердце. Человек, отбирающий детей… – Она пыталась освободиться, ее рукав уже промок.

Хоквуд потянулся к ней, вода струйками стекала по его груди, капая ей на пальцы.

– Это послание не моих рук дело, леди. Мы оба являемся жертвами. – Произнося это, он медленно водил большим пальцем по ее запястью. У нее по руке побежали мурашки, затем переместились на грудь и опустились к животу.

Не говоря ни слова, она вырвалась, и он не стал ее удерживать.

– Если вы закончили принимать ванну, там лежит халат, – надменным тоном проговорила она, указывая на мягкий светлый шерстяной халат, который Жанна сложила на кровати.

Громкий удар в дверь предшествовал появлению Тибби, которая резко зашла в комнату еще до того, как затих ее стук.

– Миледи, – запыхавшись, начала она, – я принесла бинты и мазь.

Барон с изумлением посмотрел на Тибби, а она стремительно направилась к нему.

– А теперь, милорд, дайте мне взглянуть на вашу голову.

– На что? – ошеломленно спросил он.

– На вашу башку, куда миледи стукнула вас. – Она наклонилась вперед.

Осторожно положив мокрое полотенце на область паха, он указал пальцем на рану в бедре, едва виднеющуюся под поверхностью воды.

Тибби изумилась.

– Милорд! Леди Эмлин сделала это шахматной фигурой?

– Нет, Тибби, – сказала Эмлин, – стрелой.

Хоквуд бросил на нее неодобрительный взгляд, и она состроила ему гримасу в ответ.

– Я оставлю вас двоих разбираться с этим. Моя часть договоренности выполнена, милорд. О вашей ране позаботятся. Тибби умелый врач. Наверняка сегодня вечером вам больше не понадобится моя рука.

– Наверняка нет, – прорычал он, когда Эмлин захлопнула за собой дверь.

Глава 5

– Юная леди, ваши слуги явно перегрузили эти повозки.

Его глубокий голос донесся до нее в утренней прохладе. Николас де Хоквуд шел через двор замка по направлению к Эмлин, указывая в сторону двух телег, доверху набитых коваными сундуками, свернутыми постельными принадлежностями, гобеленами и несколькими огромными узлами. Слуги продолжали сносить вещи к повозке.

Барон приближался к ней, не хромая. Хотя темные круги под глазами, напряженные губы и челюсть под темной щетиной выдавали усталость, он снова был импозантным рыцарем, которого она встретила в лесу. Длинный небесно-голубой плащ с низко надетым ремнем и узором в виде вышитых золотых соколов прикрывал его доспехи, ниспадая с широких плеч. Капюшон был опущен, и его темные волосы лишь слегка развевались на ветру.

Хоквуд возвысился над ней.

– В Хоксмуре достаточно мебели, так же, как и в замке моего отца в Греймере. Я прикажу разгрузить вторую повозку.

За невозмутимым видом Эмлин пыталась скрыть свою возрастающую ненависть.

– Господин барон, – ответила она, – детей заставляют покинуть их дом. Я не позволю отобрать у них то, что им дорого. Все это необходимые вещи.

Хоквуд молча наблюдал за суетой вокруг двух повозок. Один из его собственных всадников, одетый в темно-зеленый плащ, вышел из конюшни с ярко раскрашенным деревянным детским седлом и положил его на увеличивающуюся груду второй повозки.

Николас нерешительно покачал головой.

– Потворствовать прихотям детей – это понятно. Но вы могли бы перевезти все свои вещи по частям.

– У вас много солдат, они справятся с этой задачей.

– Солдаты не обязаны выполнять работу слуг, хотя я вижу, мои люди вполне охотно выполняют ваши приказы. Но никто из них не будет управлять лошадьми и не поедет в экипаже. Лорд Уайтхок и я возьмем только одну повозку. Прощаюсь до вашего отъезда, миледи. – Резко кивнув, он повернулся, чтобы идти.

– Нет, сир, постойте! – сказала она. Ее высокомерный тон заставил его притормозить, и он властно оглянулся через плечо.

В глазах Эмлин сверкнул недобрый огонек, она подошла к нему и поспешно опустила взгляд, разжав кулаки. Она не доставит ему радости снова иметь повод назвать ее змеей.

– Я тщательно готовлюсь к отъезду, милорд, – сказала она. – А поскольку нужно упаковать сундуки с моей одеждой, остов кровати, а также снять окна, прошу передать вашему отцу, что мы не сможем выехать до второй половины дня или даже до завтрашнего утра.

– Боже правый, окна! – воскликнул он, теперь полностью повернувшись к ней.

Эмлин дерзко вздернула нос.

– У нас в Эшборне отличные стеклянные окна. Их упакуют и перевезут в мои новые комнаты. Если они останутся здесь, их наверняка разобьют солдаты вашего отца.

– Миледи, – произнес он, отчеканивая каждое слово. – Мы уезжаем не потому, что сменилось время года или закончился сезон охоты. Мы не перевозим имущество, потому что вам скучно, а поэты перебрались на юг. Мы выполняем королевский приказ немедленно освободить замок.

– Во имя всех святых, вы просите троих детей покинуть дом по-солдатски, ни с чем, кроме рюкзаков на спине, – горячо ответила она, посмотрев на него снизу вверх.

Он тоже посмотрел на нее.

– То, что потащат на этой телеге, сложно назвать ничем, миледи. Будет нагружена только одна повозка. Видит Бог, все это сильно нас задержит.

Ее дрожащие пальцы, сжимавшие воротник плаща, выдали внутреннее волнение, которое она так старалась скрыть.

– Ваш отец дал мне этот день на сборы детей и мои собственные. Еще так рано, а вы уже хотите отправляться.

На его щеке заиграл желвак.

– Постарайтесь сделать так, чтобы ничего не задержало нас здесь, миледи. Уайтхоку не терпится уехать отсюда. – Его привычный самоконтроль, казалось, начал изменять ему. Он сделал глубокий вдох. – Что-нибудь еще? Лучше мне услышать это сейчас.

Эмлин бросила на него сердитый взгляд.

– Уолтер де Лиддель останется сенешалем в Эшборне в мое отсутствие. Он знает местность и наших людей здесь.

– Я уже предложил это Уайтхоку. Сэр Уолтер имеет большой опыт, Эшборн будет приносить прибыль под его руководством.

– Кузина моей матери, миссис Изабель – Тибби – будет сопровождать детей в Хоксмур.

– Моя тетя будет заботиться о них в Хоксмуре.

– Тибби заботится о них, как о собственных детях, она воспитывала всех детей в этой семье… – Глаза Эмлин неожиданно наполнились слезами, когда она посмотрела на него. Девушка слегка подняла голову, и одна слезинка скатилась по ее щеке.

Хоквуд быстро отвел взгляд в сторону, затем кивнул в знак согласия.

– Хорошо, значит, ваша Тибби поедет с нами.

Эмлин от удивления приоткрыла рот. Его небритые щеки залились густым румянцем, а серые глаза вдруг стали сине-зелеными, словно луч солнца сверкнул на холодном небе. Она изумленно наблюдала за этим превращением. Никакие эмоции не могли растопить сердце этого каменного мужчины, думала она – его щеки стали румяными из‑за холодного воздуха. Эмлин уже заметила, что кожа его отца имела такое же свойство легко заливаться краской. Но она была убеждена, что среди Хоквудов не было никого с добрым сердцем.