Сумерки свободы - Вячеслав Васильевич Костиков

1917-го. Сейчас много говорят о кризисе Ленинграда. Это результат того, что поколения хозяев Смольного лишь эксплуатировали огромный потенциал культуры великого города, ничего не давая взамен. Город более полувека прожил на том ресурсе, который был заложен в него строителями. Нынешний кризис Ленинграда — это крах цивилизации пришельцев, которые завоевали его в 1917 году. Помните знаменитое ленинское: «Мы Россию отвоевали… мы должны теперь Россией управлять». Управлять не научились. Жили, проедая и пуская на идеологический ветер казавшееся неисчерпаемым русское богатство.

Дольше всего исчерпывалась культура, но и ее запасы имеют пределы. Ее деградация затронула в большей или меньшей степени все: политику, науку, культуру, армию, милицию, образование. Вирус антиинтеллектуализма поразил как власть, так и подвластных. А в силу специфики кадрового отбора для высших эшелонов власти (требовалась не культура, а демонстрация слепого поклонения догмам и вождям) наиболее пораженной оказалась именно власть, в особенности власть партийная.

С какого времени идет это падение?

Мне не хотелось бы подчеркивать самые ранние вспышки антиинтеллектуализма в 1917 году, зафиксированные Максимом Горьким в его «Несвоевременных мыслях». С известными натяжками эти варварства можно списать на революционную нетерпимость первых дней и месяцев революции. Раны, нанесенные русской культуре в 1917 году разливом анархии, были болезненны, но все же носили характер поверхностных «порезов». Эти действия еще не были ПОЛИТИКОЙ. Большевики прекратили с помощью ВЧК «революционный» бандитизм, как только он стал угрожать их собственной власти. Настоящая угроза для будущего России возникла не в дни революционного разлива, а позднее — когда большевики, одержав победу в гражданской войне и укрепив власть, занялись политикой.

В катакомбах культуры

Недавно мне пришлось познакомиться с одним из самых отвратительных документов эпохи. Инструкцией Гиммлера «о культурной политике» на завоеванных германским вермахтом восточных территориях. Нет, рейхсфюрер СС, чье ведомство призвано было осуществлять инструкцию, не отрицал необходимости грамотности. Но эта грамотность, по замыслу идеологов третьего рейха, должна была носить утилитарный характер. Славянских детей следовало обучать простому счету и чтению, необходимых для того, чтобы понимать и усваивать трудовые и политические инструкции.

Как ни тягостно проводить такого рода параллели (в политике они уже не являются откровением, вспомним хотя бы пакт Молотова — Риббентропа), но и в сфере культуры и образования большевики объективно способствовали снижению и утилитаризации культуры.

В свое время у нас было сказано много восторженных слов по поводу действительно уникальной по своим масштабам кампании по ликвидации неграмотности. Всем памятны кадры кинохроники, фотоснимки, запечатлевшие бородатых крестьян и обветшалых старух, склоняющихся над букварем. Но положа руку на сердце давайте спросим себя, стал ли получивший первичную грамотность крестьянин или рабочий завсегдатаем библиотек? Сделался ли он вдумчивым читателем серьезной книги? Приобрел ли он навыки независимого и критического мышления, которые, собственно, и делают человека интеллигентом? Боюсь, что ответ будет отрицательным. Полученная грамотность была достаточна для того, чтобы прочитать на транспаранте слова «Ленин», «партия», «счастье», но недостаточна для того, чтобы понять, действительно ли большевики ведут Россию по счастливому пути.

Немецкий историк Р. Фюлоп-Миллер, специально изучавший этот вопрос, в книге «Разум и лик большевизма» уже в 1927 году отмечает специфическую черту советской политики в области культуры.

«Большевики организовали народное образование так, чтобы никто не мог выйти за пределы официально разрешенного уровня знаний и образования, дабы не возникла для пролетарского государства опасность приобретения гражданами излишнего объема знаний, что превратило бы их в „подрывной“ элемент». На этот же феномен обратил внимание известный американский писатель Теодор Драйзер. Побывав в Советском Союзе, он сетовал Бухарину: «Вы берете ребенка и вдалбливаете ему определенные понятия. Кроме того, чему вы его обучаете, он ничего не знает — и не будет знать, вы постараетесь об этом. Успех вашей революции, таким образом, зависит от воспитания детей, не так ли?

— Отчасти так, — согласился Бухарин».

Нет сомнения, большевики делали усилия для расширения системы школьного образования. За два года после революции они открыли почти 10000 школ. За этим количественным бумом стояло почти патологическое недоверие большевиков к дореволюционной интеллигенции, которую они упорно именуют «буржуазной». Отсюда и навязчивая ленинская идея — научить управлять государством «кухаркиных детей». Но… не просто управлять. А в соответствии с большевистской доктриной. Начинается массированная политизация школы и высшего образования. В школы широко внедряются классовые понятия: буржуй, кулак, пролетарий, капиталист… В высшей школе вводится гильотина классового отбора, отсекающая от абитуриентов наиболее подготовленную часть — детей интеллигенции. Главным становятся не знания, не развитие, не культура, а социальное происхождение. Создается система рабфаков, а затем и вечернего образования, в изобилии поставляющая на рынок интеллектуального труда людей с «вечерними», усеченными знаниями.

Классовая накачка не замедлила дать свои плоды. Несколько лет спустя, воспитанные в новой, советской школе, дети уже вполне были подготовлены к жизни в условиях сталинского террора. Во время Шахтинского процесса газеты широко публиковали письма молодежи, требующей расправы над контрреволюционными спецами. В частности, было напечатано письмо одного пятиклассника: двенадцатилетний юный герой просил расстрелять своего отца. К счастью, в отличие от Павлика Морозова, имя его не запечатлено ни в памятниках, ни в названиях улиц и пионерских дружин.

Полынное молоко пропаганды начинают вливать в детей чуть ли не с ясельных лет. В детском саду идеологическая накачка даже сегодня превосходит все мыслимые масштабы. Недавно в прессе были обнародованы поразительные данные. Оказалось, что из 40 стихотворений и песенок, заучиваемых в детских садах, 35 носят откровенно пропагандистский характер. Часть этих «шедевров» вопиюще антинаучна, ибо закладывает в ребенка стойкие элементы мифического, иллюзорного сознания. Вдумайтесь в смысл двустишия из детсадовской песенки:

Сколько у солнышка ясных лучей,

Столько у Ленина нас, детей…

Был и такой шедевр:

Сегодня праздник у ребят,

Ликует пионерия!

Сегодня в гости к нам пришел

Лаврентий Павлыч Берия.

Для воспроизводства своей власти в условиях однопартийности большевикам нужна была своя, «особая» интеллигенция — с особыми нервами, с особой моралью, особой системой знаний. «Нам необходимо, — пишет Бухарин, — чтобы кадры интеллигенции были натренированы идеологически на определенный манер. Да, мы будем штамповать интеллигентов, будем вырабатывать их, как на фабрике».

Нетрудно догадаться, что новые поколения интеллигентов, отштампованных по матрицам идеологических органов, были как нельзя лучше приспособлены для производства и потребления культурного ширпотреба, получившего название «социалистический реализм».

Что касается русской классики, питавшей своей нравственностью и идеями весь цивилизованный мир, то в условиях идеологической диктатуры ее все активней вытесняют классики марксизма-ленинизма. В стране не хватает учебников, в школах один учебник выдается на несколько учеников, исчезают издательства,