Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе - Уорд Фарнсворт

более того, полезно ровно в той степени, в какой неприятно. Вот почему нет более распространенного недуга, чем интеллектуальное ожирение.

5

Вопрос и ответ

Философию часто воспринимают в качестве системы идей, которая дает ответы на фундаментальные вопросы. Сократовская философия – нечто другое; это скорее приверженность процессу, а не результату. Сократ приходит к каким-то выводам, но все они оказываются лишь временными (см. главу 14). По большей части в диалогах он то идет вперед, то отступает назад, но никогда не останавливается на ответах. Вопрос – вот единица сократической практики, вот ее своеобразная валюта; он есть первое, что нам нужно освоить. Метод Сократа отличается от других стилей обучения и мышления в первую очередь следующим: приверженец этого метода не наставляет, не объясняет, не бранит, не рассказывает. Он задает вопросы. Большая часть моей книги посвящена тому, как устроены подобные вопросы, каким образом нужно их формулировать и что они дают. В этой главе мы сперва рассмотрим вопросы как таковые.

Вопросы против ответов. Мы уже вскрыли несколько возможных причин, побуждавших Платона писать диалоги. Теперь самое время задуматься, почему он завершал их, не доходя до финального ответа. Если бы он следовал современной моде, то мог бы, скажем, снабдить каждый чем-то вроде предисловия, в котором объяснил бы читателям причину. Такое предисловие устранило бы необходимость публиковать объемистые работы о том, почему он поступал именно так, а не иначе. Между тем отсутствие подобного предисловия лишь подтверждает его мудрость, а также предоставляет ключ к его методу в целом. Дело в том, что Платон, как и его Сократ, обожает вопросы, а также то состояние, в которое они повергают разум.

Положение Платона как автора совпадает с положением Сократа как персонажа. Платон никогда не высказывает свое мнение напрямую: он прячется за своими персонажами, заставляя читателя строить догадки. Из-под его пера выходит герой, который тоже не дает никаких ответов и вынуждает людей крепче думать, пересматривая то, во что они верят и как живут. Подоплека всего этого вполне понятна: наш ум более эффективен в те моменты, когда вопрос еще не разрешен, а не в те, когда у нас уже имеется ответ. На каждом уровне диалоги помогают нам сначала войти именно в такое состояние, а потом удерживают нас в нем. Урок, содержащийся в диалогах, будет усвоен в том случае, если мы научимся продлевать в себе это состояние даже за рамками чтения. Практик сократического метода мыслит вопросами, комфортно ощущает себя в неопределенности и ценит бесконечность поиска.

В главах 2 и 4 было показано, как метод Сократа исправляет дурные привычки разума, предоставленного самому себе. Акцентирование той значимости, какую имеют вопросы, вновь обращает нас к этой теме. В указанном контексте дурной привычкой выступает приверженность к собственным мнениям. Надо сказать, что иметь мнение довольно приятно. Обращаясь к философии, люди обычно желают преумножить подобное удовольствие – если и не укрепиться в ранее обретенных убеждениях, то хотя бы обзавестись новыми убеждениями. Сократ в такие игры не играет, и поначалу это разочаровывает. Так в чем же его философия? Как ему представляется, самая большая проблема заключается в том, что мы убеждены в том, в чем не должны быть уверены, и думаем, что знаем то, чего не знаем. Вот почему философия Сократа не состоит из набора убеждений. Она представляет собой процесс. Сократический метод не способствует замене сложившихся ранее убеждений на иные, более выверенные. Он меняет наше отношение к убеждениям как к таковым. Любовь к обладанию ими подменяется в этом методе любовью к их бесконечной проверке.

Стиль мышления. Давайте рассмотрим несколько подходов к тому, что есть вопрос, то есть попытаемся выяснить, как он работает в качестве инструмента мышления. Вопрос, задаваемый одним человеком другому, обычно представляет собой просьбу что-нибудь сказать или сделать. Вопрос может быть простым, а просьба, которая в нем содержится, незамысловатой. Однако сократические вопросы не таковы: они давят. Задавать их и отвечать на них – все равно что обращаться с ручным насосом. Это требует усилий. Иногда они выявляют такие скрытые убеждения, которым удивляются даже сами их обладатели. Они способны вывести понимание темы далеко за рамки той точки, с которой все начиналось. Непрерывный поток вопросов может наполнить стакан или даже выдолбить каньон; множества заданных вопросов и полученных ответов образуют настоящие чертоги мысли – в этих памятниках увековечивается могущество непрерывного процесса мышления, зачастую протекающего в одной-единственной голове. Причем череда вопросов и ответов способна выступать как созидательной, так и разрушительной силой.

Короче говоря, вопросы, в отличие от утверждений, продуктивны. Но наш умственный мир в основном состоит из мнений и реакций, тревог и надежд, довольств и сожалений, выраженных порой не совсем вербально, но зато в той или иной мере декларативно. При сократическом подходе количество утверждений сокращается, а количество вопросов увеличивается – прежде всего вопросов о том, что в иных своих мыслях мы принимаем за данность. Изъясняясь и думая утверждениями, вы ничему не учитесь; говорить и размышлять посредством вопросов – совсем другое дело. Например, кто-то высказывает мнение, которое вам противно, а вы, вместо того чтобы заявить об этом, начинаете задавать вопросы. Что это значит? Нет ли здесь противоречий? Имеются ли подходящие сравнения? То, что вы говорите, им не нравится. Вы не защищаете их мнение, а ставите под вопрос. («Что вы имеете в виду?» – озадачены ваши оппоненты.) Вы отказываетесь от удовольствия иметь твердое мнение, но взамен получаете нечто более основательное.

Получив вопрос, тот, кому его задали, оказывается под давлением. Вопросы, задаваемые самому себе, ставят ровно в такое же положение. И это хорошо. А вот четкое декларирование собственной позиции имеет прямо противоположный эффект: оно снимает давление. Постоянно испытывать гнет неудобно, и поэтому большинство людей мыслят и изъясняются мнениями. Но ум, который не подвергается давлению, склонен к распущенности и развращенности. Настоящий сократический диалог – это тренинг, в котором давление ощущается весьма сильно: он требует напряжения всех сил. Однако давление способно давать более здоровый, хотя и менее интенсивный эффект не только в такие минуты, но и в любое время. У одних людей критически пониженное артериальное давление, а у других та же беда с сократическим давлением. Но его можно поднять, если почаще мыслить вопросами.

Каждый раз, когда вы задаете хорошие вопросы или отвечаете на них, ваше понимание предмета делается чуть глубже. Вы лучше понимаете собеседника и четче видите собственные слабые стороны. Открывающаяся перед вами картина усложняется. В той мере, в какой вы сократик по мировоззрению, вам это будет нравиться. И наоборот, вас не слишком заинтересуют скоропалительные реакции других, по крайней мере когда комментируется нечто важное, поскольку такие мнения мало чего стоят, они абсолютно поверхностны. Вы предпочтете почитать отчет о каких-нибудь достойных дебатах или пообщаться с кем-то, в чьих словах будет отражаться дискуссионная природа мышления. Подобным вкусам нелегко угодить, и потому большинство публичных комментаторов покажутся вам несносными. В них не чувствуется никакого сократического давления, ни внутреннего, ни внешнего. Ожидать от них чего-то другого – это все равно что ехать по захолустной дороге и мечтать не о фастфуде, а о нормальной еде. Придется либо потерпеть, либо сменить шоссе, либо приготовить еду самостоятельно.

Описанное восприятие сократического метода делает его чем-то простым и естественным. Несмотря на обилие сопряженных с ним смыслов, его можно свести к тому, чтобы задавать побольше вопросов, постоянно повышая их качество[81].

Шаг за шагом. Метод Сократа неспешен, он продвигается вперед небольшими шагами. Каждый вопрос раскрывает небольшую часть проблемы. Читателю впору задуматься, не изменилась ли с древних времен способность человека к концентрации внимания и догадывался ли Платон о том, насколько раздражающей может показаться череда мелких вопросов. Нам, впрочем, и так известно, что да, он знал, поскольку подобные жалобы высказывались и в диалогах.

Горгий, 497b–c

КАЛЛИКЛ. Сократ себе верен, Горгий! Всегда одно и то же – спрашивает и разбирает всякие мелочи, пустяки!

ГОРГИЙ. А тебе что за разница? Совсем не твоя забота их оценивать. Пусть себе разбирает, что хочет.

КАЛЛИКЛ. Ладно, Сократ, задавай свои мелочные, пустячные вопросы, раз Горгий