Холодная весна - Кэрол Тауненд

— Никто мне не нужен, — повторила она, словно бы убеждая саму себя.

— Нет, нужен. Я хочу помочь вам, — проговорил Гвионн. — Я никому ничего не скажу. Вы можете довериться мне. — Произнося эти сочувственные слова, он внезапно понял, что не лжет, не выгадывает. Что же это значит? Леклерк должен был помнить, кто он, и кто она. Арлетта — дочь де Ронсье, а он — мститель. Он поклялся соблазнить ее и разрушить ее жизнь, а теперь хотел успокоить ее. Своего врага.

Потом он разберется в своих запутавшихся мыслях. А пока что… Гвионн протянул руку и прикоснулся к ее плечу.

— Госпожа моя…

Она смотрела на него, и ее голубые глаза были полны слез. Губы ее дрожали, волосы были распущены — в мерцании свечи на белую грудь изливалась настоящая золотая река.

Осторожно, чтобы не испугать девушку резким движением, Гвионн откинул волосы с лица госпожи и поднял указательный палец к едва заметной царапине в углу ее рта. Она, конечно же, исчезнет к утру, но разве не было других, покрывавших все ее тело, которые не исчезнут.

— Он избил вас до синяков. Болит?

— Немножко.

Голос ее дрожал от напряжения, словно натянутая тетива перед спуском стрелы. Медленно, подчеркнуто медленно Гвионн обернул прядь длинных волос вокруг ее уха. Он погладил ее по шее подушечками пальцев и остановил руку у горла. Прикосновение было мягким, словно пух из головок чертополоха.

Арлетта судорожно вздохнула. Их взгляды встретились, и, как показалось юноше, в ее глазах светилась такая жажда ласки, такое вожделение…

— Госпожа…

Издав негромкий нечленораздельный вздох, она отвернулась и тотчас с рыданием припала лицом к его груди.

Гвионн обнял ее за плечи и прислонился щекой к ее волосам.

Теперь она сама льнула к нему, нежными пальцами гладя рукав его туники, прижималась телом к его телу и громко, жалобно стонала.

— Тише! Тише! Если войдет граф, нам обоим конец.

Вздохи сделались приглушеннее.

Покалывание и судороги в затекших бедрах означали, что он слишком долго просидел на корточках. Рыцарь поменял позу.

Она крепче сжала объятия.

— Не уходи. Я не буду шуметь.

— А я и не ухожу, — уверил ее Леклерк и, опустившись на ковер, легко перенес Арлетту себе на колени, чтобы успокоить ее, укачивая измученное тело, словно дитя в колыбели.

Ее волосы были густыми и мягкими, намного мягче, чем у Анны, и благоухали мускусом. Если бы он шевельнул головой, они соприкоснулись бы мочками ушей. Теперь вздохи были менее жалобными, скорее страстными. От слез Арлетты туника на его груди намокла. Он покачивался вперед и назад, нежно касаясь ее волос.

Рыдания приутихли, и мученица снова испустила скорбный вздох.

Гвионн продолжал гладить ее по волосам. Ему нравился их яркий оттенок, их плотность, блеск. Всею пятерней он зарывался в мокрые от испарины, напомаженные, свалявшиеся волосы и неторопливо расчесывал их по всей длине. Волосы, длиной до пояса, расстилались по коврику. Гвионн, восхищенно разглядывая их, собирал пряди и укладывал на одну сторону, не подозревая, что их обладательница искоса наблюдает за его действиями. Отблески яркого пламени вспыхивали на изгибах увлажненных волос, переливаясь при свечах.

Уловив ее взгляд, он отдернул ладонь от податливых волос, словно бы и на самом деле его обожгло жарким огнем.

— Извините меня, госпожа. Но у вас и правда роскошные волосы.

— Ты так думаешь? А он ненавидит их. — Последние слова были произнесены с болью в голосе.

Гвионн коснулся кончиками пальцев ее губ.

— Тише, тише, госпожа! Мы должны говорить шепотом. Вы понимаете, что со мною будет, если сейчас войдет граф и застанет нас обоих в таком виде?

— И что же?

— Он обвинит меня в прелюбодеянии. Возможно, оскопит, — сказал Гвионн отвернувшись.

Она побледнела и отпрянула.

— Тогда тебе надо поскорее уйти.

Он попытался усмехнуться.

— А вы сами не хотите, чтобы я остался?

Девушка снова покраснела.

— Да, но раз есть опасность…

Ее смущение выглядело очень мило, но дразнить ее с первого раза было незачем.

— А как насчет вашей спины?

— Спины?!

— Нужно, чтобы кто-нибудь полечил ее. Я и отсюда вижу, что некоторые синяки очень серьезны.

— Но как можно…

Поднявшись с полу, Гвионн поднял Арлетту с колен.

— В этом случае самое разумное будет воспользоваться услугами служанки. Она поможет вам…

— Нет. Мне непереносима жалость в ее глазах. Лучше займись этим ты. Уверена, у тебя получится не хуже.

Она сделала шаг к постели, и, развязав пояс халата, легла.

— Я доверяю тебе, — произнесла Арлетта.

— А я — вам, иначе я бы не стал рисковать головой, если меня застанут здесь. — Не дожидаясь приглашения, Гвионн подошел к лежащей и снял халат с плеч. Он был рыцарем, воином, а значит бойцом; он видел, как его отец, пал пронзенный рукой отца этой девушки. Он знал, что де Ронсье затевал козни и расправы, которые пришлись бы не по нраву даже самым необузданным из вояк местного гарнизона. Но вид синяков и порезов, ожогов и ссадин на нежном невинном теле Арлетты не доставлял его душе удовлетворения. Он поискал свечу и поставил ее перед самым изголовьем. Синяки были давнишними и свежими; синими, зелеными, персиково-желтыми и багровыми. Чудо, что она вообще могла передвигаться.

— Госпожа моя, да этот зверь раскрасил вас во все цвета турнирного вымпела! И в двух местах порезы! Их надо промыть и перевязать.

— Благодарю тебя, — голос ее был приглушен. — Тазик в укладке у противоположной двери.

Гвионн отыскал губку.

— Я буду осторожно, как только смогу.

Пока рыцарь протирал спину и плечи чужой прекрасной даме, стараясь потише нажимать, чтобы не причинить случайной боли, они оба молчали. Но все же в полумраке он подметил, что она впилась верхними зубами в нижнюю губу. Лицо ее было очень печальным, осунувшимся. Он отложил губку в сторону.

— В этой комнате есть смягчающее притирание?

— Вон на той полке. — Она указала пальцем. — Арника, в горшочке.

Леклерк не жалел снадобья, про себя удивляясь, как это граф ухитрился наставить таких разноцветных отметин на теле своей жены. Эта спина была предназначена для поглаживаний, поцелуев, обожания… Поймав себя на том, что его мысли забежали слишком далеко, он сказал:

— Тут мало.

— Есть еще, сейчас я достану…

— Ладно, на сегодня хватит. Вам надо хорошенько выспаться. — Он уложил графиню в постель и укрыл сверху покрывалом.

— Благодарю тебя, Гвионн.

— Могу быть еще чем-либо полезен?