На далеких окраинах. Погоня за наживой - Николай Николаевич Каразин

– Плотина, говорят, неисправна; от наших народу в Самарканд требуют для земляных работ!

– Послали?

– По человеку с каждого десятка выслали. Много народу пошло, мы обогнали дорогой. Бек Заадинский с ними!

– Рахмед-инак?

– А то кто же. Он сидит пока крепко. Эмир ему халат прислал недавно!

– Халат! – презрительно скорчил губы Саид-Азим. – У вас там еще все халаты! Халат что… халат вздор, а вот это…

Он раздвинул руками свою густую, черную бороду и показал большую золотую медаль на владимирской ленте7.

Не менее презрительно пожали плечами купцы из Кэрмине и только вскользь взглянули на этот яркий металлический кружок, так и сверкавший на лиловом бархате Саид-Азимова халата.

– Всякому по заслугам, – равнодушно произнес один из них.

– А что же твой муфти, приятель? Пора бы ему прийти! – заметил Станислав Матвеевич и поглядел на часы.

– Придет, через полчаса придет! – отвечал Саид, прижав указательным пальцем дырочку кальяна и собираясь втянуть дым. – Я ему все велел приготовить; как придет, этим, – он кивнул головой на купцов, – придется только подписать, и дело сделано!

– Да, надо бы кончать, – заявил ближайший узбек. – И мы бы даром не теряли времени; нагрузились бы и пошли!

– Поспеете. Лопатинских приказчиков видел: муку у Шарофея торгуют для последнего подряда!

– Что же, сторговали? – процедил сквозь зубы Перлович.

– Цену хорошую дают, отчего не продать!

– Дурак твой Шарофей!

– Что так?

– Сядет этот подлец у вас у всех на шее, помяните мое слово; все к себе заберет; увидите тогда, спохватитесь – поздно будет!

– Всем дела хватит и нам останется! – задумчиво произнес Саид-Азим.

– О ком это он говорит? – спросил купец из Кэрмине.

Остальные переглянулись и стали тихо переговариваться.

– Вчера, я знаю, – шепнул Саид-Азим хозяину, – от него к этим все-таки присылали, надбавку против нашего делал…

– Как же, делал! – подтвердил купец, расслышавший, о чем идет речь.

– И Аллах вас спаси с ним связываться: этот человек – ходячая ложь и обман!

– Да мы не потому, а как же, когда мы тебе уже обещали?

– И хорошо сделали; вышли бы иначе из Ташкента пешком, в одних халатах!

– Оборони пророк!

– Что же ты так его чернишь сильно, – лукаво улыбнулся Саид-Азим, – или все за последний подряд сердишься? Ведь, ишь ты, сколько грязи накидал на его голову!

– И Шарофей твой на всю жизнь мне врагом сделается, если продаст ему муку. Лопнет он со своим подрядом!

– То его дело, мне что!

– Слушай. Скажи ему – ты его сегодня увидишь еще – скажи ему, что я сверх последней лопатинской цены по пяти копеек на пуд надбавки во всяком случае делаю!

– В убытках будешь! – мотнул головой Саид-Азим, как бы думая: «ведь вот чудак-то!» – Уж больно ты зол на него. И чего это только вы не поделите? Отчего же теперь наши купцы…

Быстро поднялся на ноги Станислав Матвеевич и шагнул к дверям. Ему послышались голоса на переднем дворе.

Собственно один голос так поразил его…

– Коняку моего ты, краснощекий чурбан, привяжи где-нибудь. Сюда, что ли? – говорил этот голос в воротах.

– Лопатин приехал! – произнес Саид-Азим, узнав голос. – Вон со своего иноходца слезает! – говорил он, выглядывая за дверь. – Какой же он, право, толстый!

Перлович быстро вышел из сакли.

Видимо, озадаченные, в полнейшем недоумении переглядывались между собой оставшиеся купцы. Уже из одного только того обстоятельства, что вчера вечером, видимо, тайком, были к ним от Лопатина подсыльные, чтобы отбить от Перловича выгодную сделку, пользуясь тем, что сделка эта существовала пока только на словах, они догадались о вражде этих двух торговых деятелей. Несколько фраз, вскользь брошенных Перловичем, и последний разговор его с Саид-Азимом окончательно убедили их в этом. А тут вдруг сам к нему приехал! Что за диковина? Не могли наивные узбеки переварить этого обстоятельства.

– Смотри, подерутся сейчас! – шепнул один другому.

– Он без ножа пошел? Ты не заметил? – спросил другой.

– Нет, что-то было в руках. «Жизнь человека и всякого зверя, большого и малого, и птицы, и рыбы – все в воле Аллаха!»8

Пронзительный, раздирающий душу вопль пронесся по двору.

– Зарезал! – крикнул узбек и вскочил на ноги.

Поднялись и остальные трое, сильно побледневшие, смущенные, и поспешили к порогу.

– Чему я обязан, дорогой мой Иван Илларионович… Вот неожиданность! Благодарю, тысячу раз благодарю!

– Нет, что же, я давно собирался… Эк он его ожег! И это часто случается?

Станислав Матвеевич обнял Лопатина правой рукой за талию, левой же поддерживал его под локоть. Таким образом они взошли на крыльцо и остановились перед дверью в позах Чичикова и Манилова9.

– В старых постройках их попадается довольно много.

Поди, скажи Шарипу, чтобы маслом деревянным тебя намазал скорее! – обернулся Перлович к одному из мальчиков-конюхов, присевшему на землю и скорчившемуся от невыносимой боли.

– Какие эти скорпионы ядовитые… Он, верно, наступил на него! Что, это не очень опасно? – спрашивал Лопатин.

– Пустяки, сегодня же к вечеру здоров будет, – отвечал Перлович, – но что это больно – то, действительно, ужасно! Я сейчас велю подать стулья… Эй, Шарип! Мы, знаете, обжились здесь, привыкли уж просто на коврах!

– В повалку-то?..

– А то пойдемте, пожалуй, на другую половину, на европейскую, – я ее называю европейской потому, что она меблирована по-нашему. Туда нам подадут кое-чего со льдом, vous comprenez?10

– Отчего же не здесь? Тут так прохладно. А, Саид-Азим, приятель, здорово! А я, было, к тебе тоже заезжал, да говорят, из дому уехал. Ах, ты, старый греховодник!

Лопатин потрепал Саид-Азима по животу.

– Ну, эк! – икнул тот, однако улыбнулся и произнес: – Другой раз придешь, дома буду!

– Мы пойдем! – робко подступил один из купцов.

Перлович сделал нетерпеливое движение.

– А вот и мой мулла муфтий пришел, – сказал Саид-Азим. – Мы сейчас и к делу можем прис…

Он разом остановился, почувствовав, как Перлович дернул его за полу халата.

– Да я, может быть, мешаю? Вы, пожалуйста, не стесняйтесь! – поспешил заявить Лопатин.

– Выведи их на второй двор; я сейчас приду! – шепнул Перлович Саиду.

Маленькая, старческая фигурка в необъятной чалме, в полосатом зеленом халате, с длинным футляром под мышкой и сверточком проклеенной прозрачной бумаги, сунулась, было, в дверь, но, заметив жест Саид-Азима, быстро юркнула назад и скрылась.

– Хорошо, хорошо, с большим вкусом! – рассматривал Лопатин штучный потолок и алебастровые украшения стен, делая вид, что совершенно не замечает ничего происходящего.

Перлович проводил купцов за порог, Саид-Азим помедлил с минуту, побарабанил пальцами по своему колену с видом человека, которому положительно спешить некуда, спросил Лопатина о состоянии его здоровья и здоровья его домашних11, порылся в фисташках, одном из основных