Генеральный штаб в годы войны - С Штеменко

При таком рассуждении предпочтительнее казалось одновременное наступление фронтов.

В конечном итоге не был отвергнут ни тот, ни другой вариант. По указанию Ставки Генеральный штаб продолжал обдумывать и разрабатывать каждый из них. Ставка полагала, что обстановка перед началом войны сама подскажет наиболее правильное решение возникшей альтернативы.

Наше стремление к внезапности действий очень осложнялось тем, что японцы давно и твердо уверовали в неизбежность войны с Советским Союзом. Достижение стратегической внезапности являлось делом едва ли осуществимым. Тем не менее, раздумывая над этой проблемой, мы не раз возвращались к первым дням Великой Отечественной войны: ее наша страна тоже ожидала, готовилась к ней, однако удар немцев оказался внезапным. Следовательно, и в данном случае не надо было преждевременно отказываться от фактора внезапности.

Внезапность начала войны на Дальнем Востоке зависела прежде всего от сохранения в секрете степени готовности советских войск. С этой целью был разработан и строжайшим образом соблюдался особый режим перегруппировок. Срок начала боевых действий никому, конечно, не объявлялся. Возможность достижения внезапности таилась также и в необычном порядке сосредоточения материальных средств. Мы считали, что враг, хотя и узнает о поставках союзников, все же непременно завысит сроки наших перевозок по единственной в Сибири железной дороге. Ожидалось, что на основе относительно слабой пропускной способности Транссибирской магистрали японцы определят начало войны где-то на осень и, видимо, только к этому времени сами будут полностью готовы к ней.

Полагались мы и на уверенность врага в том, что советские войска не начнут наступления при неблагоприятных погодных условиях. А ведь срок начала военных действий против Японии, согласованный с союзниками - "через два-три месяца после окончания войны с Германией",- падал как раз на очень неудобный с точки зрения формальной военной логики период дождей на Дальнем Востоке. По всем правилам этой логики японское командование должно было ждать удара с нашей стороны несколько позже, когда установится отличная сухая погода. Впоследствии подтвердилось, что Генеральный штаб не ошибся в этих своих предположениях. Японское командование ожидало начала войны в середине сентября.

В интересах внезапности использовалась и местность, о чем частично уже говорилось. Совершенно естественно, что враг не рассчитывал на возможность ударов вообще, а танковых тем более через труднопроходимые горы, тайгу и пустыню. Это относилось прежде всего к монгольскому участку фронта, как бы отгороженному от Маньчжурии и Внутренней Монголии Большим Хинганом и почти безводными степями, примыкающими к Гоби. Горные хребты, таежные заросли, зыбучие пески вопреки все той же формальной логике тоже стали союзниками советского оружия.

Наконец, нельзя не сказать о дерзости и стремительности советского наступления. На первый взгляд это обычные черты любой наступательной операции. Однако нужно учитывать историческое прошлое японских вооруженных сил. В прошлых войнах японская армия обычно сама наносила первый удар, причем с поразительным вероломством. Так было в 1904 году при развязывании войны с Россией. То же самое повторилось и 7 декабря 1941 года под Пёрл-Харбором. В ходе оборонительных действий во второй мировой войне Япония имела дело с противником, осуществлявшим, как правило, чрезмерно осторожное методическое наступление с сильной артиллерийской и авиационной подготовкой и поддержкой. Насколько мне известно, ей не приходилось до того отражать крупных танковых атак. Японская армия привыкла к этой робости и методичности в действиях ее противников, к относительно невысоким темпам наступления. Другой опыт, видимо, игнорировался. Поэтому наряду со стратегической внезапностью мы постарались использовать также все доступные способы оперативной и тактической внезапности, в частности атаки без артиллерийской подготовки и ночные действия. Это тоже в какой-то степени помогло нам завоевать победу.

Незаметно промелькнул май, настал июнь...

В первых числах первого летнего месяца замысел операций против Квантунской армии в общем виде был готов. С соответствующими расчетами его доложили Верховному Главнокомандующему. И. В. Сталин принял все без возражений, только приказал вызвать в Москву маршала Р. Я. Малиновского и генерала М. В. Захарова, несколько раньше других командующих фронтами приглашенных на Парад Победы.

Родион Яковлевич и Матвей Васильевич предусмотрительно прихватили с собой начальника Оперативного управления штаба фронта Н. О. Павловского и, получив пять дней на разработку плана фронтовой операции, немедленно приступили к делу. Конечно, в Генштабе они были подробно информированы о стратегическом замысле, составе фронта и сроках сосредоточения войск. Выгрузка последних эшелонов предполагалась 1-5 августа.

18 июня Р. Я. Малиновский представил свой доклад. Как и требовала Ставка, командующий Забайкальским фронтом исходил из необходимости разгромить Квантунскую армию в короткий срок. Полное поражение ее главным силам рассчитывалось нанести в течение полутора-двух месяцев. Делалась, однако, оговорка, что при благоприятных условиях враг может быть уничтожен значительно раньше.

В полосе Забайкальского фронта предвиделась встреча не только с крупными силами японской пехоты, но и с японскими танками, а также с войсками Маньчжоу-го и князя Дэвана из Внутренней Монголии. Японцы, докладывал Малиновский, предпримут все зависящее от них, чтобы усилить это направление. Следовательно, нужно считать, что они подбросят сюда силы из Северного Китая, равные 7-8 пехотным дивизиям. Всего, таким образом, в первые полтора-два месяца войны Забайкальский фронт может встретить до 17-18 японских дивизий, 6-7 дивизий Маньчжоу-го и Внутренней Монголии, 2 танковые дивизии.

Взвесив свои возможности при наличии в составе фронта четырех общевойсковых армий (17, 36, 39, 53-й), 6-й гвардейской танковой армии, конно-механизированной группы и 12-й воздушной армии, командующий сделал вывод, что этих сил будет достаточно для преодоления сопротивления и, при благоприятных условиях, уничтожения 18-25 дивизий японцев, учитывая наше превосходство в танках и артиллерии.

Наиболее выгодным для нанесения главного удара Р. Я. Малиновский. так же как и Генштаб, признавал направление на Солунь, Сыпингай. Цели мыслилось добиться двумя операциями: первая была рассчитана на овладение Центральной Маньчжурией, вторая завершалась выходом наших войск на границы Маньчжурии с Северным Китаем и освобождением от противника полуострова Ляодун.