Генеральный штаб в годы войны - С Штеменко

2-я воздушная армия генерала Харада, дислоцированная в центре Маньчжурии, насчитывала более 1200 самолетов (хотя боевых из них было значительно меньше). В Корее стояла 5-я воздушная армия, располагавшая 600 боевыми самолетами.

Командующему Квантунской армией подчинялись также войска Маньчжоу-го, Внутренней Монголии и провинции Суйюань; суммарно - до двадцати пехотных дивизий и 14-15 бригад конницы. Не в пример японским войска эти были слабо обучены, плохо вооружены, но общая численность их достигала приблизительно 300 тысяч.

В помощь Квантунской армии японское командование могло двинуть и свой стратегический резерв, находившийся в районе Пекина (две армии, шесть - восемь дивизий).

Стратегическое положение Квантунской армии характеризовалось прежде всего ее удаленностью от метрополии. Связи с Японией не везде были удобными, коммуникации растянуты. В северной и западной частях Маньчжурии остро давала себя чувствовать недостаточная развитость железнодорожной сети. В центральной и восточной части страны основные железнодорожные линии находились в зоне досягаемости советской авиации.

Квантунская армия была как бы охвачена огромной дугой, образуемой на протяжении почти 4500 километров государственными границами Советского Союза и Монгольской Народной Республики. К этому добавлялась еще ненадежность китайского тыла. Население марионеточного государства Маньчжоу-го, созданного Японией в целях маскировки ее империалистической политики, относилось к оккупантам враждебно. Врагом японских милитаристов являлся весь Китай. Положение сложилось так, что и Чан Кайши оказался противником Японии, не говоря уже о китайской Народно-освободительной армии.

Генералу Ямада приходилось ориентироваться на Корею, где японцы утвердились давно. Для Квантунской армии Корея была и основным источником питания и операционной базой на случай чрезвычайных обстоятельств. Но и в Корее народные массы люто ненавидели оккупантов. К тому же Корея находилась на значительном удалении от маньчжурской группировки японских войск и относительно легко могла быть отрезана ударом из советского Приморья. Таким образом, куда ни кинь, тыл являлся ахиллесовой пятой Квантунской армии.

В течение многих лет оккупации Китая японские милитаристы усиленно вели фортификационные работы на границах с СССР. Вдоль гористого рубежа с нашим Приморьем имелась линия укрепленных районов, хорошо встроенных в тайгу и горы. За бетонными сооружениями и естественными препятствиями японские генералы чувствовали себя в относительной безопасности. На севере подступы к Маньчжурии прикрывались не только горами Малого Хингана, но и широким Амуром, а на северо-западе - горным хребтом Ильхури-Алинь и отрогами Большого Хингана. Угрюмый горный хребет Большого Хингана со средней высотой над уровнем моря 1000-1100 метров тянется на многие сотни километров в меридиональном направлении по территории самой Маньчжурии. Он то приближается к границе до 50 километров (на солуньском направлении), то уходит от нее на 200-250 километров. А во Внутренней Монголии горы Большого Хингана сочетаются еще и с полупустынным песчаным плоскогорьем, продолжающим расположенную юго-западнее пустыню Гоби.

Необходимо, однако, заметить, что в условиях огромных пространств здешнего театра войны у Японии не могло хватить сил для сплошного занятия границы или естественных рубежей. Волей или неволей им приходилось выбирать наиболее вероятные операционные направления. По границе с СССР и отчасти с МНР возводились укрепленные районы, прикрывавшие подступы к главным проходам через горные хребты. На ряде же участков госграницы Маньчжурии с Монгольской Народной Республикой, имевших большую протяженность и открытых для действий всех родов войск, инженерных сооружений не оказалось и совершенно отсутствовали части прикрытия. Особенно слабыми были гористые и пустынные направления на Долоннор и Чжанцзякоу (Калган) на крайнем правом монгольском фланге. Мы, конечно, учли это при разработке замысла операций.

Вместе с тем занятое Квантунской армией положение давало ей на некоторых участках будущего фронта ряд бесспорных преимуществ. Особенно ощутимо сказывались они на Дальнем Востоке. Как уже отмечалось, граница Приморья на доступных для нашего наступления направлениях была закрыта укрепленными районами и войсками Восточно-Маньчжурского фронта. Они составляли как бы первый эшелон обороны противника. А затем на сравнительно небольшом удалении находились войска 17-го фронта, которые при необходимости тоже могли быть использованы на востоке Маньчжурии. Наша наступательная операция здесь неминуемо выливалась в последовательный прорыв укрепленных районов с форсированием горных хребтов и тайги, то есть в наиболее тяжелый вид наступления, требующий подавляющего превосходства в силах и большого количества мощных средств поражения.

На Маньчжурской равнине за естественными барьерами, укрепрайонами и оборонительными позициями противник свободно мог маневрировать по внутренним операционным линиям, выдвигать войска на угрожаемые участки и развертывать их на выгодных рубежах. Действия по внутренним операционным линиям даже при отходе, если на то вынудит обстановка, предоставляли японцам возможность сохранять компактную группировку войск. Маневр вполне обеспечивался железными и шоссейными дорогами.

Все эти плюсы, имевшиеся у японцев, мы, разумеется, тоже брали в расчет.

Тщательное изучение положения Квантунской армии позволяло Генеральному штабу сделать очень важные предварительные выводы. Прежде всего было очевидным, что в условиях Маньчжурии она вынуждена будет вести военные действия в относительной изоляции от других группировок японских войск. А чтобы относительную изоляцию превратить в полную, с нашей стороны требовалось одновременно с ударами главных сил развернуть наступление и в тех районах, откуда Ямада мог получить содействие. Это относилось в первую очередь к Корее и до некоторой степени к Южному Сахалину. Важное значение имело бы и наше господство в воздухе. Что же касается форм маневра, то нам уже на этой стадии изучения противника представлялись наиболее подходящими фланговые действия, выводящие наши войска в район Гирин, Мукден. Они отсекли бы всю группировку японцев в Маньчжурии и нарушили бы ее взаимодействие с группировкой войск в Корее и резервами под Пекином. Слабость монгольского фланга Квантунской армии позволяла рассчитывать на выход здесь в тыл противнику.

Характер эшелонирования Квантунской армии свидетельствовал, на наш взгляд, о том, что японское командование при неблагоприятном исходе борьбы в Маньчжурии будет отводить свои войска из северной и западной части района боевых действий на границы с Кореей, создавая таким образом выгодные условия для продолжения операций. Генеральный штаб не ошибся. Такой план у японцев действительно существовал. Однако его не удалось провести в жизнь из-за стремительности и сокрушительности наступления советских войск.