Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович

Понятно, Варлам не была бы собой, если бы вместе с санбатом и квартировала. Как же — «отдельное подразделение, рядом, но самостоятельно».

— Тут сам санбат, нам чуть дальше и за разбитую контору, — показал Евгений.

Прокатили мимо куривших на солнышке ранбольных — санбат был пустоват, после штурма бойцов с серьезными ранениями эвакуировали в тыловые госпиталя, а здесь уже свежих поступлений не так много. Хотя, конечно, каждый день в городе кто-то подрывается на минах или еще на чем-то своевременно не взорвавшемся, а то и под пулю попадет. По ночам Кенигсберг еще не совсем советский: немцы-оборотни — затаившиеся подземные и под гражданских ряженые, оживают, диверсий хватает. Коллеги работают, вычисляют и зачищают, но задача-то масштабная.

«Опель-кадет» миновал низкое здание, в котором располагался санбат. Что тут находилось до того, даже Земляков, признанный знаток Кенигсберга, не очень-то знал. Видимо, склад соседней, давно разбомбленной фабрики. Как ни крути, а от старого живописного города не очень-то много уцелело.

— Здесь, что ли? — проворчала Катерина.

— Точно, за надолбами сворачивай. Там нашу машину увидишь.

Въехали в полуразрушенные ворота — в узком длинном дворе стоял трофейный грузовичок с размашистой «Л» на кабине, над дверьми конторского вида висел флаг с медицинским крестом. На крыле грузовичка сидел водитель, по совместительству часовой, придерживая коленом автомат, дымил самокруткой. Правда, при виде несолидного, но знакомого «Опеля», самокрутка мигом исчезла.

— Расслабляешься? — риторически поинтересовался Земляков, выбираясь из машины. — Война у нас кончилась, курим на посту, думаем о приятном?

— То чтоб не заснуть, — оправдался часовой, отдельно козыряя Мезиной. — Я ж круглые сутки сторожу, ночью частично Филипыч подменяет, так он все ж санитар, своих обязанностей по горло. Позабыли нас тут в тылах, изнемогаем малыми силами.

— Нас тоже позабыли, — сказал Евгений. — Ладно, как санитарно-эпидемиологическая обстановка?

— Ну это, ждем, инвен-нтаризируемся… — не особо весело пояснил боец.

— Сильно это самое… инвентаризирует? — поинтересовался Евгений, кивая на дверь с флагом.

Часовой покосился на Катерину и уклончиво сказал:

— Так служба. Вообще-то товарищ военфельдшер занята. Вчера нам лекцию прочла, а так то в санбат ходит к врачам, то гражданских немцев подлечивает. Взяла в помощь немку, вроде как медсестру. Приходят всякие страдальцы, кто с животом, кто с ранением или переломами. Между прочим, товарищи офицеры, для такой охранной службы нужно знание языка. Вот какая из меня регистратура? Я по-немецки только «кранке»[5] и «капут» знаю. Спрашиваю «стой, куда?» — пугаются. Щас эта немка Марта сопляка привела, у него с рукой что-то. Спрашиваю «ожог или осколок?» смотрят этак зверовато, молчат. А я же чисто для поддержания разговора, из вежливости и для порядка.

— Что эта Марта, ничего себе из себя? — улыбнулась Катерина.

— Вообще даже мыслей нет! — отрекся часовой. — Что я, не знаю? И приказ, и вообще. К слову сказать, иной раз эта Марта так глянет, думаю, а вдруг она сама на меня прыгнет? С неопределенными целями? Но это, я конечно, так просто рассуждаю. Нам бы, товарищи командиры, собраться, да побыстрее ехать к своим, к «Линде».

— Доделаем здесь, двинемся, — заверил Евгений. — А пока я на перевязку, по графику.

Пошли к дверям. Кирпичное здание с выгоревшим вторым этажом походило на недобитый форт, только мелковатый, тренировочно-учебного образца.

— До войны, наверное, с точки зрения архитектуры симпатично было, этакий тяжеловесный, но стиль, — заметила Катерина.

— Может, еще восстановят, тоже ничего будет.

— Да, но сейчас на прусскую крысиную щель похоже. Нарочно Варлам подбирает, для создания своего настроения?

Земляков хихикнул, толкнул плечом массивную дверь.

Сразу стало не до смеха. Дверь в конторский кабинет, ныне слегка переоборудованный в медицинскую процедурную, была почти закрыта, но из щели мощно, можно сказать, даже невыносимо, перло нашатырным спиртом. И было слишком тихо.

Выхватывая из кобуры пистолет, Катерина кратко и беззвучно выругалась. Понятно — ее винтовка-«СВеТка» убыла вместе с Тимофеем и старшинским «Доджем» к линии фронта.

Евгений толкнул стволом автомата дверь — заскрипела, зараза!

В кабинете никого не было — только упавший флакон на полу, лужа омерзительно благоухающей жидкости, прямо аж глаза режет. И нехорошая тишина… Но трупов нет. Наверное, вышли, тут через второй этаж и проломы ход, видимо, есть.

Катерина качнула стволом пистолета — да, звук из следующей комнаты. Едва слышный, но есть там жизнь…

Мезина неслышной тенью скользнула в обход нашатырной лужи, Евгений с автоматом наготове прокрался следом…

…Комната с санитарным имуществом, прислоненные к стене носилки, коробки и тюки. Койка, похрапывает человек, накрытый шинелью, торчит лысина… Санитар дрыхнет — Филипыч, добродушный мужик, его даже злобнейшая Варлам не особо способна из равновесия вывести. Хотя вздрагивает во сне, видимо, все же снится начальница…

…Евгению стало тяжко — осознал…

…Едва тронула Катерина шинель на спящем — запах крови стал яснее, пробился через вонь нашатыря. Ворот гимнастерки Филипыча черный, пропитался, пальцы стиснуты на горле, блестят багровым…

…Земляков сдернул с крючка полотенце. Катерина покачала головой, чуть слышно шепнула:

— Всё уже.

…Санитар перестал вздрагивать — плечи лежащего обмякли, пальцы, пытавшиеся зажать перерезанное горло, разжались.

— Только что здесь были, — безмолвно показала Катерина. — Я — наверх. Часовому сообщи, пусть тревогу поднимает.

Евгений кивнул, выдернул из кобуры свой «табельный» — Катерина поймала брошенный «Токарев», с двумя пистолетами наготове исчезла по направлению к заваленной кирпичами лестнице….

Выскочив во двор, старший лейтенант Земляков крикнул:

— Тревога! «Вервольфы» были! Мы за ними следом. Поднимай санбат!

Часовой подскочил, словно под ним «мина-лягушка» рванула:

— Тревога! Эй, за стеной! Тут фрицы, диверсы!

— Немцы⁈ — немедля отозвались за стеной.

— Ну! В ружье, славяне!

Протарахтела выпущенная в воздух тревожная автоматная очередь. В близком, но невидимом санбате разом заорали в несколько голосов…

… Земляков не слушал, влетел обратно в медпункт, запрыгал по ступенькам и кирпичам вверх…

— Меня не сшиби! — негромко, но внятно предупредила Катерина. Она сидела на корточках у провала, смотрела вниз.

— Что? — затормозил Евгений.

— Да вижу их. Сможешь из автомата прижать, задержать?

Земляков увидел немцев: тянулся двор, заваленный сгоревшим прямо в ящиках и уже рыжим от ржавчины оборудованием, далее завалившийся кирпичный забор, за ним склонившиеся фигуры. Худосочный немчик в слишком длинном пиджаке и с забинтованной рукой (коллега, блин!), еще какой-то мужчина в гражданском, довольно рослая баба с пистолетом в руке — определенно, та упомянутая Марта и есть. Все возятся над раскрытым канализационным люком. Ну да, запихнуть даже связанную Варлам не так просто, военфельдшер сучит и лупит ногами как бешенная…

— Прижму. Хотя далековато, и забор…

— Изловчись. Иначе я не успею… — Катерина сиганула прямо вниз.

Раскорячивая колени и локти для изготовки к стрельбе из положения «кирпично-полулежа», Евгений подумал, что начальница себе ноги переломает. Хотя это же Мезина. Вовсе не прямиком вниз она бухнулась, а на балку, тамвроде торчала какая-то…

…отрешиться от чудес. ППС у нас не слишком для точной стрельбы подходит, но в этом и искусство войны — работаем данным инструментом, а не идеальным…

…военфельдшера уже на две трети упихали, только ноги в хромовых сапогах о чугун люка лупят, их зажимают, но та еще кобыла. Кстати, колготки неуставные…

Евгений выдал очередь — не столь разящую, как пугающую… в принципе, удалось — у люка попадали под просвистевшими над головой пулями. Оборотниха — та, что Марта — обернулась, ну и злобная харя, и как такую брать на медпункт-то было? Варлам и сама, конечно… но тут-то откровенная фашистская физиономия…