Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Ты была права. У нас след. По линии группы «вервольфов». Они, конечно, туповаты, раз на Варлам посягнули, но чем черт не шутит…

— След — это хорошо. Но у нас ЧП. Сейчас был сеанс связи. Немцы пошли на прорыв вдоль побережья.

— Куда? И зачем? — в некотором ошеломлении уточнил Евгений.

— Да хрен их… Прут в лоб, практически прямо на наше прикрытие. «Линда» и техника вроде бы в стороне обосновались, но вот… В любом случае, это явное и вопиющие отклонение от линии «ноля». Так что все оттянутые опергруппы поднимают «в ружье». Да и вообще всех причастных.

Нюанс Евгений осознавал. До этого часа все развивалось единственно возможным путем: 13 апреля наши развернувшиеся войска прорвали оборону Земландской группировки немцев, начали наступление по направлению к Пиллау. Бои шли жесткие и упорные, потери серьезные. За первые три дня наши продвинулись на двадцать пять километров, уже взяты Нойкурен, Раушен, Гросс Курен… Вышли к Пайзе — там у немцев база снабжения, рембаза 5-й танковой дивизии. Но с управлением у фрицев уже так себе, ожесточенно упираясь, отходят к Пиллау. Ну какой же тут контрудар⁈ Куда? Отбивать Кёнигсберг? Откровенное самоубийство с такими-то силами.

— Возможно, это что-то отвлекающее, — сказала Катерина, промакивая написанное. — Отправляю шифровку в Москву и Коваленко, изложу свои смутные соображения. А тебе — амнистия. В смысле, приказано немедленно выдвигаться ближе к месту событий. Вдруг там замки какие штурмовать нужно или еще что интересное. Автомат-то почистил?

— Обижаешь. Вполне готов. Только мы на «Опеле» не особо…

— Начальство проявило отеческую заботу, транспорт выделят. Можно сказать, скоростной. Ну, ты в принципе с этим делом знаком…

* * *

Общая обстановка:

16 апреля у Пиллау была потоплена немецкая подводная лодка «U-78», на рейде Хеда наши торпедные катера торпедировали эсминец «Z-34».

Наши сухопутные силы готовились к штурму Пиллау — планировался на 18 апреля.

В ночь на 17 апреля части наших 39-й и 43-й армий взяли Фишхаузен[6]. Немцы отошли на трехкилометровую линию обороны у основания полуострова. Отсеченные от основных сил танкисты немецкой 5 тд и 505-го отдельного тяжелого танкового батальона, подорвав неисправную технику, попытались пробиться к Пиллау. Но сейчас они почему-то изменили направление удара[7].

[1] Сведений об этом подразделении не сохранилось. В Кёнигсберге базировался 87-й зенитный полк 18-й дивизии Люфтваффе, возможна отдельная рота имела некое отношение к этому полку.

[2] В принципе — «боквурст» — это копчено-вареная сарделька, разогреваемая в горячей воде. Но особенности военно-полевой кухни переходного периода и использования запасов трофейных продуктов накладывают свой отпечаток.

[3] Колбасное изделие в форме буханки хлеба. По вкусу напоминает вареную колбасу с ярким привкусом печеной корочки.

[4] Доктор Роде и его жена внезапно скончались во второй половине 1945 года. Точная дата и обстоятельства их смерти неизвестны. Вполне возможно, им помогли умереть. Многие тайны (не только о Янтарной комнате) Альфред Роде так и не успел раскрыть.

[5] Несколько искаженное немецкое «Kranke» — «больной», «пациент».

[6] Ныне город Приморск.

[7] Линия «К». В реальности немецкие танкисты пробиться к Пиллау не смогли, в обороне города принимал участие единственный уцелевший «Королевский Тигр» этой группировки.

Глава 20

20. Путь «ноль-второго»

Наша колонна, Германия, апрель 1945-го

16 апреля 1945 года, деревня Пойз[1]

23:51

Ночь пришла смутная, не очень темная, но с этаким клочковатым, непонятно откуда взявшимся, всё путающим туманом. Вроде все видно, а Олег чуть дворовую постройку с танком не перепутал — а что, стоит, задетая снарядом, осела, высотой почти с «тридцатьчетверку», да еще кровля на манер башни слегка съехала. Даже механическим чем-то воняет, правда, не солярным. Только это и насторожило, а то вообще дурак дураком выглядел бы старший лейтенант Терсков.

Нет, не особо дурак, просто день — вернее, дни — выдались нервные, башка уже плохо работает. Да еще упорные слухи о том, что скоро войне конец, смущают и мешают. Оно, конечно, к тому и идет, но чтоб так скоро…

Про конец войне даже серьезные люди говорили. Вот днем военврач прямо так и сказал: — «держимся, народ, всего двадцать дней осталось».

Олег тогда посмотрел на капитана — образованный же человек, московский, прикомандированный, врач отличный, уже немолод — тридцать лет, и вдруг такое точное загадывание?

— Ты серьезно, что ли? Нельзя же наперед обнадеживаться, плохо такое кончается.

— Да ладно тебе, Олег. Я и сам суеверный, — военврач вытирал только что отмытые от крови руки. — Но здесь не гадание, а, гм…обоснованный прогноз. К девятому мая завершится война, это уже не очень-то большой секрет.

— Да с чего вдруг именно к девятому? Немцы хоть и пятятся, но сдаваться не думают. Засядут в Пиллау, попробуй их еще выковыряй.

— Пиллау мы, пожалуй, как раз возьмем, пусть и не сходу, — сказал военврач, аккуратно складывая полотенце. — Фрицы на косу отойдут, оттуда долго огрызаться будут. До самой капитуляции их придется в той узости давить. Но уж когда их генералы в центральной Германии объявят о безоговорочной капитуляции, тогда и здешние наконец оружие сложат. Вот таков весьма вероятный ход событий.

— Странно как-то. Это кто же у гадов на капитуляцию приказ даст? Гитлер? Да он же напрочь бесноватый, никогда не пойдет на такое.

— Насчет этого ты, конечно, прав. Но фюреру последние деньки приходят. Сам кончится. То ли отравится, то ли застрелится.

— Неужели живьем не возьмем? — огорчился Олег.

— Ну, наверное, работают над этим моментом. Но он же — Гитлер — скользкая жаба. Думаю, на тот свет улизнет, не перехватим.

Разговор вышел коротким, поскольку танкисты и санитары в комнату ввалились. Да и настроение тогда было этакое… Сумрачное. Немцы виноваты, хотя тут винить-то как-то странно…

Олег прислонился плечом к углу кирпичного строения, смотрел на клочья дрейфующего тумана, слушал звуки отдаленного боя. Надо бы поспать. Следующий день едва ли будет легче…

Уже который день шел за передовыми частями сводный отряд, отделялись от отряда оперативные группы с прикрытием, проверяли объекты, ездили забирать «нужных» пленных, взятых пехотой, самоходчиками и артиллеристами. Даже рядовым бойцам «Линды» и ОМГП было понятно, что это так — для подстраховки, главная работа оперативников впереди. Олег по своей должности и званию знал чуть побольше — скоро разделится отряд: одна опергруппа с охраной пойдет к Пайзе — городок вот-вот должны взять наши, там крупная электростанция, работы оперативникам будет много. А основные силы двинутся к Фишхаузену[2] и Пиллау, там главные цели, там секретная база и секретный персонал этой самой проклятой «Кукушки». Но немцы будут сопротивляться жестоко, это пока их еще выбьют.

«Ноль-второй» двигался в голове колонны — впереди разведчики и саперный бронетранспортер. Дорога была узкой, разбитых немецких машин много, свежие воронки, сосны со сшибленными осколками ветвями. Брошенные позиции. Трупов мало — откатились здесь немцы, не стали на отшибе помирать. Ну и правильно, у Пиллау все поляжете.

На марше только раз пришлось открывать стрельбу — случайные немцы обнаружились, но сразу дали деру в рощу. Больше приходилось опасаться мин, хоть и прошли здесь наши передовые саперы, но вряд ли все сюрпризы вычистили. Впрочем, никто не гнал — начальство приказало следовать графику, обе колонны должны добраться без происшествий.