Невидимый заговор против человечества - Н. Сенченко

Банкир Бернард Барух, который помогал финансировать создание и деятельность Совета по международным отношениям, был назначен президентом Вильсоном руководить Правлением военной промышленности, где он распределял все внутренние военные контракты. В то время “На Уолл–стрит ходили упорные слухи, что в ходе войны, чтобы обеспечить спокойную жизнь международным банкирам, он хранил 200 млн долларов у себя”[740], — писал исследователь Гарри Аллен.

Морган и Барух были не единственными, кто получал военные прибыли. Согласно изданной статистике, ежегодная прибыль Дюфонтов, производителей пороха, возросла с 6 млн долларов в 1914 г. до 58 млн долларов в 1918 г., что составляет почти 950 % роста. В течение пяти довоенных лет ежегодный доход американской компании “Стил” составлял в среднем 105 млн долларов. С началом подготовки к войне в 1914 г. он подскочил до 240 млн долларов и держался на таком уровне в период военных лет до 1918 г. Прибыль международной компании “Никель” возросла с 4 млн долларов в год до 73,5 млн долларов в 1918 г., что составляет увеличение более чем на 1700 %.

Так ли, как надо, расходовалось это огромное количество денег?

Генерал–майор морской пехоты Смедли Батлер так не считает. В своей книге “Война это рэкет”, изданной в 1935 г., Батлер отмечал: “Возьмем обувь для солдат… Например, они продали дяде Сэму 35 тыс. пар подбитых гвоздями армейских ботинок. Всего было 4 млн американских солдат. Все это составляет восемь и более пар на солдата. В моем полку в течение войны была выдана только одна пара солдату. Часть этих ботинок, вероятно, хранится еще до сих пор… Еще больше осталось кожи. Добавим к этому, что люди продали вашему дяде Сэму сотни тысяч седел “Макклеллан” для конницы. Но за границей не было никакой американской конницы!.. Они продали вашему дяде Сэму 20 млн сетей от москитов для использования их солдатами за границей… Так вот, ни одна из этих москитных сетей не добралась до Франции!.. Приблизительно 6 тыс. повозок (гужевых фургонов) были проданы дяде Сэму для нужд полковников! Ни одна из них не применялась. Но изготовитель повозок получил свою военную прибыль”[741].

Но вскоре для этих гигантских финансовых сделок возникла проблема — Германия была близка к победе в войне, а казна Англии и Франции оказалась пустой. Британские и французские банкиры, оказавшись перед лицом полной потери финансов, если Германия завершит установление баланса сил победой, обратились к Соединенным Штатам за спасением. Американский посол Уолтер Хинес Пейдж, который также был опекуном правления общего образования, созданного Рокфеллером, с ежегодным содержанием в 25 тыс. долларов, оплачиваемым Национальным городским банком Рокфеллера, поставил аналогичный вопрос перед Государственным департаментом 15 марта 1917 г. в телеграмме следующего содержания: “Я думаю, что давление этого приближающегося кризиса выходит за рамки возможностей финансового агентства Моргана для английского и французского правительств… Если мы не начнем готовиться к войне с Германией, наше правительство, конечно, не сможет осуществлять… прямого предоставления кредитов”[742].

Лидеры хотели, чтобы Америка участвовала в войне, но президент Вильсон обязался не участвовать. Однако незаметно он предпринимал иные шаги. 9 марта 1916 г., за восемь месяцев до президентских выборов, Вильсон подписал секретное соглашение, подготовленное его правой рукой, полковником Хаусом, начать войну на стороне союзников. “После войны текст соглашения стал известен, — писал немецкий сторонник Джордж Вирек. — Британский сэр Эдвард Грей начал обсуждение соглашения первым. Американский посол Уолтер Пейдж также обсуждал его очень подробно. Полковник Хаус рассказывает свою историю об этом секретном соглашении… Но по какой‑то непостижимой причине это чрезвычайного значения разоблачение не дошло до сознания американского народа”[743].

Американская общественность по–прежнему противилась войне. Само собой разумеется, общественное сознание необходимо было менять.

Средства массовой информации сформировали подходы, и даже в Первую мировую войну большинство основных средств массовой информации находилось под контролем Рокфеллера–Моргана. В протоколах конгресса США от 1917 г. зафиксировано: “В марте 1915 г. интересы Моргана… потребовали сбора 12 влиятельных представителей газетного мира с целью выбора наиболее влиятельных газет в Соединенных Штатах и установления достаточного тиража для общего контроля политики ежедневной печати… Они пришли к выводу, что необходимо установить контроль над приблизительно 25–ю самыми крупными газетами. Было достигнуто соглашение. Газетная политика была куплена, оплата ежемесячная; для каждой газеты был подобран редактор, чтобы должным образом контролировать и редактировать информацию о вопросах готовности к войне, милитаризма, финансовой политики и других вещах национального и международного характера, считавшихся жизненно важными для читателей”[744].

Любая публикация, которая не контролировалась непосредственно, находилась под страхом снятия рекламных долларов Рокфеллера- Моргана. Гриффин отмечал: “После блока рекламы Моргана Рокфеллеры были наиболее рекламируемыми из всех групп. И когда только просто рекламы было не достаточно, чтобы доказать преданность газеты, компании Рокфеллера, как известно, делали прямые инвестиции в ответ на дружественное редакционное отношение”[745].

Но даже этот обеспеченный финансами медиаблиц, наряду с антинемецкой риторикой фондов Рокфеллера–Моргана и университетов, не сумел убедить американскую общественность согласиться с войной. Общественные опросы показали, что соотношение возражающих против войны в Европе было десять к одному.

Стимул для начала войны

Как часто бывало в истории, была необходима провокация, чтобы подтолкнуть упорное общественное мнение к войне. Этой провокацией стало потопление океанского лайнера “Лузитания”. Как была проведена секретная операция и как сработал этот жестокий акт? Подобная закулисная манипуляция заслуживает тщательного изучения.

Английский премьер–министр Уинстон Черчилль, назначенный в 1911 г. первым лордом адмиралтейства, отчаянно нуждался в том, чтобы Америка присоединилась к Англии в качестве союзника. В книге “Мировой кризис” Черчилль писал: “Маневр, который приводит союзника на поле брани, столь же необходим как таковой, ведь именно он и обеспечивает победу в главном сражении”[746].

По существующим правилам войны английские и немецкие военные корабли должны были дать команде вражеских судов шанс спастись до их потопления. Для субмарин это означало всплытие и демонстрацию своих намерений врагу. В 1914 г. Черчилль отдал приказ британским торговым судам игнорировать любой подобный вызов и даже контратаковать, если у них есть оружие. Этот приказ вынудил немецких командиров подводных лодок запускать торпеды из подводного положения. Черчилль также приказал, чтобы британские суда удалили свои названия с корпуса и плавали под флагом нейтральных государств.

Черчилль легко допускал, что его распоряжения были уловкой для вовлечения других стран в войну. Он писал: “Подводная лодка в погруженном состоянии должна была совершать подводное нападение. Таким образом, она больше рисковала ошибиться и уничтожить корабли нейтральных стран, впутывая Германию в конфликт с другими великими государствами”[747].

Именно такая “ошибка” и произошла 7 мая 1915 г., когда командир немецкой подводной лодки торпедировал английский лайнер “Лузитания”, шедший из Нью–Йорка в Ливерпуль.

Почти 2000 человек пошли на дно вместе с судном, включая 128 американцев. Этот акт вызвал шквал эмоций и антинемецких настроений на всей территории Соединенных Штатов благодаря стараниям печати, контролируемой Морганом- Рокфеллером.

Только спустя многие годы факты потопления “Лузитании” станут достоянием общественности. Вопреки требованиям Соединенными Штатами придерживаться нейтралитета судно перевозило 600 тонн хлопкового порохового сырца, 6 млн патронов, 1248 снарядов шрапнели плюс другие военные материалы. “Когда “Лузитания” вышла из гавани Нью–Йорка в свой последний рейс, она была фактически плывущим складом боеприпасов”[748], — отмечает Гриффин. Согласно исследователю Колину Симпсону, грузовая декларация судна с перечислением всех этих вооружений по приказу Вильсона была надежно скрыта в Казначейском архиве[749].

Гриффин также указал, что “Лузитания” была зарегистрирована как боевой вспомогательный крейсер британского Адмиралтейства и принадлежала компании “Каннард”, самому близкому конкуренту международной трастовой компании морских перевозок Моргана, имевшей два самых крупных маршрута в Германию наряду с британской компанией “Белая звезда”. “Морган пытался в 1902 г. завладеть… компанией “Каннард”, но на его пути стало британское Адмиралтейство, которое хотело удержать “Каннард” от иностранного управления, поскольку ее суда могли быть использованы в военных интересах, а если надо, то и во время войны”[750], — отмечал Гриффин.