Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хельга. Она тоже виновна в гибели Берхарда. Она знала, что в замке его станут ненавидеть, станут желать ему смерти, и всё-таки настояла отдать мальчика отцу. Отцу, который не смог его защитить.
Ахим смахнул со щеки застывшую слезу. Как там Хельга? Верно, тоже переживает. Да, виновна, да, была неправа. Но она думала, что поступает правильно, что так будет лучше для бедного Берхарда. Давно Ахим не встречался с Хельгой, очень давно, несколько лет. И теперь он вдруг почувствовал острое желание вновь увидеть свою бывшую возлюбленную, услышать её голос, заглянуть в её грустные глаза. Его жена Христина была хорошей женщиной, доброй и чуткой, она подарила ему семью и троих детей, но всё равно родной ему не стала. В сердце уже пожилого мужчины по-прежнему тлела любовь к отверженной всеми одинокой Хельге.
Поддавшись порыву, Ахим Штаузенг, не сказав никому ни слова, спешно вышел из дома, вскочил на коня и направил его прочь из города.
Заслышав приближающийся стук копыт, Хельга выглянула в окно. Всадника она узнала, и в душевную тоску её постучалась робкая радость. Женщина вышла из дома навстречу гостю.
– Здравствуй, Ахим. Я рада видеть тебя.
– Здравствуй, Хельга.
Ахим Штаузенг сошёл с коня и подошёл к женщине. Изменилась Хельга, постарела. Как давно он не видел её? Лет семь? Восемь? Это годы её состарили или страшные события прошедшего дня? Волосы совсем поседели, морщины окружили глаза, дивные некогда глаза. Но нежность в них осталась прежней.
Ахим тоже не молодел, жизнь так же присыпала его голову пеплом времени, исполосовала лоб морщинами, отяжелила плечи, склонив его когда-то стройную фигуру к земле. Изменила внешность, изменила мысли, и только душу не тронула, сохранив в ней единственную и вечную любовь.
– Проходи в дом, – пригласила Хельга и отступила, пропуская гостя.
Ахим вошёл в маленькую хижину, где было всё по-старому, сел на скамью, на которую всегда присаживался, приходя сюда. Грустно на душе и в то же время спокойно, будто он домой вернулся, туда, где его ждут любовь, понимание, утешение.
– Сядь рядом, – попросил Ахим.
Хельга молча закрыла дверь и заняла место подле мужчины.
– От чего умер Берхард, Хельга? – спросил Ахим. – Я уверен, ты это знаешь.
– Знаю, – тихо ответила женщина. – Я была рядом с мальчиком весь его последний день. Я пыталась спасти его от смерти, но… не получилось у меня.
– Так он болел?
Хельга подняла грустные глаза на Ахима. Сказать ему правду или пожалеть и солгать?
– Скажи правду, – будто поняв её нерешительность, попросил Ахим.
Да, он имеет право знать правду о гибели родного внука.
– Берхард умер от яда.
– Я так и знал, что его сгубили! – воскликнул несчастный мужчина, и горький стон вырвался из груди его. – Кто? Патриция? Густав? Их сообщники?
– Яд, скорее всего, подсыпал Густав. Но Патриция не мешала ему.
– Убили. Убили, – стенал Ахим, склонив голову на ладони. – И ничего не остановило их ненависть и коварство, ни твои заклятия, ни твои амулеты.
– Заклятия мои – пустые слова, сказанные лишь для острастки. А амулет действительно имел силу. Я видела, как Эльза отгоняла смерть от сына своего, как охраняла его. У мальчика была возможность выжить. Вероятно, потерять здоровье, но выжить. Да только Берхард зачем-то снял с себя эту защиту и отдал амулет Гретте Хафф.
– Гретте Хафф? – Ахим поднял на собеседницу взгляд полный недоумения. – Но она же… Она же невеста Густава.
– За последние несколько дней произошло очень много событий и перемен в жизни семьи фон Регентропф.
И Хельга поведала Ахиму всё: о приезде в замок барона Хафф с дочерью, о чувствах, вспыхнувших между Берхардом и Греттой, об их тайном венчании. Как мальчик был счастлив, обретя любовь и радость жизни! Хельга рассказала о странной болезни, внезапно подкосившей Берхарда, о страданиях Генриха, о его больном сердце, которое не выдержало муки и остановилось. Закончила женщина смертью Берхарда, случившейся, к сожалению, в её отсутствие. И только о страшном поступке своём Хельга умолчала. Ахим Штаузенг слушал молча, не перебивая, и душу его терзали то сострадание, то обида за внука, то боль, то жалость, то ненависть к злодеям.
– Бедный мой мальчик, – после произнёс он. – Такая короткая и такая несчастная жизнь досталась ему. Тебе повезло, Хельга, ты была рядом с ним в его последний день, в его предсмертный час. А я его всегда видел только издалека. Я надеялся, что узнав правду о своём рождении, Берхард захочет сблизиться со мной. Станет хоть изредка навещать меня. Но он этого не захотел.
Старик тяжело перевёл дыхание, и на его глаза навернулись слёзы.
– Не упрекай мальчика в чёрствости, – сказала Хельга. – Он учился быть правителем, с достоинством нести фамилию Регентропф. Мы же не знаем, как Генрих представил ему правду, какими словами. Не знаем, какие наказы давал.
– Считаешь, это Генрих запретил Берхарду встречаться со мной?
– Я лишь предполагаю, Ахим. Посещая твой дом, Берхард мог дать повод для лишних сплетен и пересудов в городе, а Генриху, у которого репутация и так нечиста, этого совсем не нужно было. И не забывай ещё о том, что у тебя в доме юная дочь немногим младше Берхарда.
– Слухи, репутация… Это важно. Об этом все думают. А чувства отца, пережившего смерть единственной дочери, чувства деда, вынужденного жить вдали от внука и молчать, зная, как мальчик несчастлив, не интересны никому. Не нужно было мне слушать тебя тогда. Надо было выкрасть Берхарда и уехать с ним далеко отсюда.
Хельга в ответ промолчала. Она знала, что у Ахима ничего не вышло бы, за Берхардом был хороший надзор. Но спорить с убитым горем мужчиной она не стала. Ахим встал и прошёлся по комнате. Подступающие к горлу слёзы мешали дыханию, но мужчина старательно сдерживал их. Наконец Ахим остановился, строго взглянул на Хельгу и решительно заявил:
– Моя честь тоже задета, и теперь она жаждет отмщения. Я пойду в замок и убью Густава.
Хельга не удивилась такому решению, но оно её огорчило.
– Ты погибнешь, – сказала она, покачав головой.
– Мне всё равно.
– И возможно, погибнешь до того, как дойдёшь до убийцы твоего внука.
– Уж я постараюсь дойти.
– А как же твоя семья? Подумай о детях твоих.
– О них беспокойства нет. У дочери жених есть, старший сын почти освоил моё дело, да и младший уже не младенец.
– Но тебя схватят, казнят как преступника, – убеждала Хельга. – Ты приобретёшь славу предателя, убийцы правителя, и семью твою изгонят из Регенплатца. Даже
