Серые кардиналы советской эпохи - Валерий Владимирович Пирогов

После окончания двух курсов Громыко был назначен директором Каменской сельской школы, продолжая обучение в институте заочно. Тогда же по рекомендации ЦК Компартии Белоруссии он был принят в аспирантуру при Академии наук БССР, готовившую экономистов широкого профиля. В 1934 году его перевели в Москву.

В 1936 году, работая над диссертацией, Громыко углублённо изучал английский язык и конце 1938 года стал учёным секретарём Института экономики Академии наук СССР. По совместительству он читал лекции по политэкономии в Московском институте инженеров коммунального строительства. Его планировали направить учёным секретарём в Дальневосточный филиал Академии наук.

Громыко много занимался самообразованием. Перечитывал мемуары председателя правительства России Витте. Фалин вспоминал, что Громыко мог свободно страницами цитировать Евангелие, а кроме чтения лекций рабочим и колхозникам участвовал в соревнованиях по стрельбе, получил знак «Ворошиловский стрелок» и пытался поступить в авиационное училище, но не был принят по возрасту.

В своих мемуарах «Памятное» Громыко ни словом не упомянул о репрессиях 1930‐х годов, но в биографии, изданной в 2002 году, утверждал, что репрессии и «чистки» в Наркомате иностранных дел изменили его судьбу. В 1939 году его пригласили в комиссию ЦК под председательством Молотова и Маленкова, которая подбирала кадры для дипломатической работы из лиц с рабоче-крестьянским происхождением и знанием иностранного языка.

Громыко идеально подходил для этой работы — кроме владения английским языком, он был широко образован, молод и имел рост 185 сантиметров. В этом году в дипломатию вместе с ним пришли Малик, Зорин, Добрынин и сотни других рабочих и крестьян. В мае 1939 года Громыко был уже заведующий Отделом американских стран НКИД.

Однако осенью 1939 года его назначили советником в посольстве СССР в США. Одним из его неформальных наставников стал начальник Отдела Генштаба — сотрудник ГРУ генерал-лейтенант Васильев. Поэтому, когда в 1944 году Громыко возглавлял советскую делегацию в США по созданию ООН, Васильев был его консультантом по военным вопросам.

С 1939 по 1943 год Громыко был советником полномочного представительства СССР в США. Но дружеских отношений с послом в США Литвиновым у него не сложилось. В 1943 года Литвинов перестал устраивать Сталина и был отозван в Москву, и должность посла занял Громыко. Одновременно он был посланником СССР на Кубе. Так Сталин освободился от своего серого кардинала Литвинова, который слишком активно вел «свою игру» с Западом, заменив его просто компетентным советником — Громыко.

С 1946 по 1948 год Громыко — заместитель министра иностранных дел и постоянный представитель СССР при ООН, а затем глава делегации СССР на 22 сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, где журнал Time отмечал его «умопомрачительную компетенцию». С 1949 по 1952 год — первый заместитель министра иностранных дел.

В 1950 году без консультаций с Кремлём под нажимом из Госплана и Минфина он завизировал соглашение с КНР о соотношении рубля и юаня. Это вызвало недовольство Сталина, который лично контролировал экономические связи с Китаем. Сталин ему этого не простил и спустя два года снял Громыко с поста первого замминистра и отправить его послом в Лондон, где он проработал с июня 1952 по апрель 1953 года.

В 1951 году на Сан-Францисской мирной конференции Громыко пытался добиться от США и Великобритании признания суверенитета СССР над Северными Курилами — островами Шикотан, Кунашир и Итуруп, но эти поправки были отклонены делегациями США и Великобритании и не вошли в итоговый текст мирного договора.

СССР отказался подписать договор, поэтому принадлежность Южного Сахалина и Курильских островов не была определена. Поэтому в 1992 году МИД Японии пояснил в официальном меморандуме, что «Япония никогда не будет требовать территории, от которых она отказалась».

На Сан-Францисской конференции Япония отказалась по договору от всех прав на Южный Сахалин и Курильские острова, за исключением островов Шикотан, Кунашир и Итуруп, которые считала своей территорией. Эта проблема до сих пор остаётся предметом российско-японских переговоров.

СВОЙ ВЗГЛЯД

После смерти Сталина главой МИДа вновь стал Молотов, который отозвал Громыко из Лондона, и 1953 по 1957 год он занимал должность первого заместителя МИДа. В 1954 году он участвовал в подаче заявки СССР на членство в НАТО. 31 марта 1954 года официальная нота с прошением о членстве в НАТО была отправлена правительствам США, Великобритании и Франции. Запад ответил отказом.

Ретроспектива

В начале XIX века, когда президентом Российской Федерации стал Путин, он также рассчитывал на равноправные отношения с Западом и хотел вступить в НАТО. Но это оказалось иллюзией, Запад в очередной раз в грубой форме отказал РФ, и Путин в своей Мюнхенской речи заявил, что впредь Россия будет жестко отстаивать свои национальные интересы.

С 1957 по 1985 год, на протяжении 28 лет, Громыко бессменно возглавлял МИД СССР и внёс заметный вклад и в процесс переговоров по контролю над гонкой вооружений.

Во время Карибского кризиса 1962 года Громыко оказался в сложном положение на переговорах с американским президентом Кеннеди. Он без энтузиазма воспринял затею Хрущёва, считая, что «…завоз на Кубу наших ядерных ракет вызовет в Соединённых Штатах политический взрыв». В ответ американцы готовы были начать массированное вторжение на Кубу.

В мемуарах Громыко отметил, что это были самые тяжёлые переговоры в его дипломатической практике. Ещё в Москве с Хрущёвым была слово в слово согласована решающая реплика Громыко на случай, если Кеннеди прямо спросит о ракетах. «Господин президент, — должен был сказать Громыко, — Советский Союз доставил на Кубу небольшое количество ракет оборонительного характера. Никому и никогда они не будут угрожать».

Однако слово «ракеты» по необъяснимым для Громыко причинам Кеннеди в своей речи не употребил и фотографии размещённых на Кубе ракет, находившиеся в ящике его стола, так и не достал. По словам Громыко, Кеннеди сдержался потому, что «не хотел раскрыть американский план действий» на случай, если конфликт перейдёт в горячую фазу, и выразил убеждённость, что на большую войну