Серые кардиналы советской эпохи - Валерий Владимирович Пирогов

Однако за сухими фактами биографии скрывались нешуточные страсти. Дело в том, что роман с Анной Любимовой Черненко начал задолго до женитьбы на ней. Во время войны его отправили в Москву учиться в Высшую партийную школу, где он и познакомился с Анной, которая была членом парткома Наркомата заготовок.

Черненко в тот момент было 33 года, и он всё ещё был женат, а ей — 31 год. Совместные посещения московских театров и выставок привели к столь бурному роману, что уже через три месяца Черненко признался во всём своей жене. Если бы Фаина Елисеева хотела испортить мужу жизнь, то стоило ей написать куда следует — и карьера неверного супруга была бы окончена.

Но, видимо, или её не всё устраивало в браке с ним, или она поняла, что муж слишком любвеобилен, и дальше терпеть его связи на стороне не захотела. Как бы то ни было, она решила отпустить Черненко к другой женщины.

Однако есть подозрения, что любовниц или даже жён у него было намного больше. Не случайно его коллега по партийной работе Анатолий Черняев писал в своём дневнике о Черненко: «Когда был секретарём в Пензе, прославился на всю область как пьяница и бабник». Поэтому генерал Шепилов однажды доложил секретарю ЦК Михаилу Суслову, что товарищ Черненко ненадёжен — сходится с женщинами и при этом бросает бывших жён с детьми.

Оказывается, в 1948 году на стол Шепилову, тогда занимавшему пост замначальника Управления пропаганды и агитации, попало письмо от Нины Кушнер, которая сообщала, что была женой Черненко и родила ему ребёнка, а когда младенец умер, то муж бросил её и ушёл к другой женщине, где история повторилась точно так же.

Кушнер писала, что помимо неё Черненко таким же образом был «женат» на её полной тёзке, а третью женщину, которую она знает, звали Мария Левина. После этого письма была организована проверка, результаты которой неизвестны. Ряд исследователей пишет, что всё подтвердилось. Однако неясно, был Черненко женат на этих женщинах официально или это были его гражданские жёны, которых в те времена называли «сожительницами».

Возможно, речь вообще шла только о любовницах, которые были у Черненко в молодости. Тогда понятно, почему после доноса никаких последствий для Черненко не было. Его только перевели в Молдавию. Однако это ненадолго отодвинуло его продвижение. В Молдавии он познакомился с Леонидом Ильичом Брежневым, дружба с которым стала залогом его дальнейшей успешной карьеры.

В 1960 году Брежнев назначил Черненко заведовать Общим отделом. Под этим безликим названием скрывался огромный аппарат партийной контрразведки. Надо объективно признать, что Черненко как работника всегда ценили. В отличие от многих других представителей партноменклатуры, Черненко был доступным руководителем. К нему на приём мог попасть любой подчинённый, и он часто помогал работникам в разных житейских вопросах.

Общий отдел был самым многочисленным в Кремле — в него стекалась документация из партийных организаций страны. Здесь оформлялись и анализировались вся информация и все происходящие события. При этом ко многим документам отдела не имели доступа даже члены Политбюро.

Поэтому влияние руководителя аппаратной канцелярии на генерального секретаря Брежнева было огромным. Черненко ежедневно общался с ним и докладывал ему обо всём. Он вел досье на членов ЦК КПСС и на крупных партийных чиновников в провинции. В распоряжении Черненко находилась аппаратура, с помощью которой он мог прослушивать разговоры чиновников на Старой площади и кабинеты всех членов Политбюро, включая Брежнева и Суслова.

Авторитетный член ЦК КПСС Аркадий Вольский признавался, что отлично знал, что его телефонные разговоры записываются. Из этого тогда никто не делал секрета. Но Брежнев доверял Черненко, как самому себе, и считал, что этот человек на предательство его лично не способен.

В 1966 году Черненко был избран кандидатом в члены ЦК, в 1971‐м членом ЦК, а в 1976 году стал секретарём ЦК КПСС, через год, в 1977 году, — кандидатом в члены Политбюро, а в 1978 году — членом Политбюро. В 1982 году, после смерти Суслова, он стал фактически вторым человеком в партии, поэтому спустя два года был выбран генеральным секретарём, лишь на год уступив пост главы государства своему сопернику Андропову.

Говоря об этом периоде, Анатолий Черняев отмечал, что новый генеральный «тщеславен, по Москве ездит с помпой», заказал особистам написать и издать собственную биографию. Однако год его правления в СССР запомнился бойкотом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе, борьбой с рок-музыкантами и восстановлением в партии 94‐летнего Молотова, после чего в народе появилась шутка: «Черненко нашёл себе преемника».

Вторая официальная жена Черненко — Анна — была рядом с мужем 40 лет и оказалась верной и мужественной женщиной. Она всегда заботилась о его здоровье, старалась, чтобы он пореже ездил с Брежневым на охоту. В браке у них родилось трое детей. Когда дни его жизни были на исходе, она ничем не выдавала тревоги и, как могла, поддерживала мужа морально.

Если говорить о серых кардиналах брежневских времени, то кроме Суслова и Андропова ими были также отчасти Черненко, Громыко и Чазов. Черненко, скорее всего, был «кардинальчиком»: готовил график работы генерального секретаря, определял, с кем и когда он будет встречаться, организовывал его личные встречи, подсказывал, кого наградить и кого поздравить с юбилеем.

Кроме того, он был прекрасным исполнителем. Владимир Медведев, долгое время работавший заместителем начальника охраны Брежнева, говорил о Черненко:

«Одним из близких людей и соратников Брежнева являлся Константин Устинович Черненко, они работали вместе в Молдавии, и с тех пор Черненко сопровождал Леонида Ильича до конца его жизни. Обращаясь ко многим на ты, Брежнев тем не менее на людях называл соратников по имени-отчеству, к Черненко же всегда и при всех: «Костя, ты…» Аппаратная служба не требовала особого ума и знаний. Здесь главным был опыт…

Брежнев относился к Черненко как к своему другу, но, скорее всего, не считал его политиком. Помню, как много лет назад мы разговаривали на эту тему с Александром Бовиным, которому приходилось наблюдать всю жизнь Политбюро практически изнутри. Он говорил мне:

«Брежнев в конце семидесятых годов считался только с двумя персонами: Косыгиным и Сусловым. А Черненко он ни во что не ставил. Да, дружил с ним, таскал его на охоту и на хоккей, но считал его своего рода «подручным», серьезно не воспринимая». Даже Брежнев, с которым Черненко общался практически ежедневно, в конце семидесятых замечал, что хватка у «кардинальчика» уже не та, и отчитывал своего товарища:

— Ну что же ты, Костя? Забыл? Надо