Том 6. Зарубежная литература и театр - Анатолий Луначарский

Интересны и все нарисованные здесь типы. И молодая, беспорядочная и бестолковая, но в своей сумятице беззащитная и безобидная полукокотка, и старый колониальный француз, курильщик опиума, кладбищенский острослов, добродушный маниак, и шерлоковски проницательный наблюдатель жизни, и, наконец, герой романа, красивый и самовлюбленный избалованный молодой буржуа. Положительно безукоризненно написана эта замечательная книга.

Но какое моральное падение! Не остается почти и следа былой, почти суровой женской самостоятельности. Она выдыхается самым жалким образом на наших глазах. Жажда любви не только превозмогла все, но за тою крайней уступчивостью, с какою Рене Нэре почти торопится наложить на себя цепи зависимости от этого холодного, пустопорожнего барина, чуется еще какая-то специальная жажда рабства. Это крушение женщины, которая хотя бы и кафешантанным трудом, но утверждала свою бунтующую самостоятельность перед «вечно женственной» влюбленностью, — удручающе. А между тем все перипетии этого превращения дикой утки в домашнюю написаны с такой убедительностью, с такой заражающей искренностью, что немало женщин и девушек найдут здесь, быть может, оправдание уклонению на путь наименьшего сопротивления, на путь сладостного рабства и гаремной любви.

Иные критики хвалят Колетт за то, что она сумела найти слова для выражения очарования чисто мужской грации, обаяния самца, как оно отражается на покоряющейся ему женской душе.

«Мы часто читали, — говорит Жан де Гурмон (брат известного Реми де Гурмона), — описание мужской влюбленности, любовались вечно женственным сквозь призму этой влюбленности; мадам Колетт оборотила роли, она говорит нам о том очаровании, каким мы сами обладаем по отношению к нашим подругам. Это в высшей степени женская книга».

Да. Когда какой-либо желтый рабочий14 начинает писать в защиту «свободного труда», устанавливает принцип гармонии классовых интересов, в особенности когда он рассказывает, как он разочаровался в путях общественного протеста, — господа буржуа говорят: вот чисто рабочая книга! В самом деле, в ней с наибольшей полнотою отражается такая рабочая душа, какою ее хотят господа положения. Это, так сказать, идеальная душа «рабочего как такового», рабочего вполне адекватного своему общественному положению, не противопоставляющего ему никакого иного человеческого идеала.

В этом смысле и книга высокодаровитой писательницы является чисто женской книгой, но только в этом смысле.

Колетт Вилли, имя которой блистало электрическими огнями над кафешантанами, которая, несясь в вихре музыки перед разгоряченной публикой, внезапно и дерзко обнажала перед ней свое прекрасное тело, конечно, ни на минуту не могла явиться идеалом для тех, которые ищут новой женщины. Но, по-видимому, тогда она была все же ближе к путям этого искания, чем теперь в качестве мадам де Жувенель, перед которой почтительно распахиваются двери парижских салонов. Талант продолжает зреть. Но то оригинальное, печать чего наложило на произведения Вилли ее гордое и страстное одиночество, сменится теперь таким же мягким, мудрым, красивым и примиренным оппортунизмом15, каким умеет прельщать нас тот или иной Жюль Леметр или даже Капюс.

Театральный обмен с заграницей*

В последние годы возобновились различные формы обмена по линии театра между нами и странами Западной Европы. В этом отношении нужно прямо сказать, что со стороны общепостановочной, со стороны театрального искусства в целом мы можем сейчас гораздо больше дать Европе, чем взять у нее. В большинстве стран Европы театр находится в несомненном, никем не отрицаемом упадке, в то время как мы переживаем расцвет театрального искусства, по крайней мере в Москве и Ленинграде. Это охотно заявляется большинством передовых деятелей европейского театра, как артистами, режиссерами, так и критиками.

Наиболее серьезно и содержательно живет немецкий театр, не утерявший еще характера важной грани общекультурной жизни. Германия в настоящее время богата отдельными артистическими силами, у которых можно многому поучиться.

Какова же конкретная форма взаимодействия нашего и заграничного театров?

Больше всего мы ввозим из-за границы драматургических элементов. Довольно большое количество пьес немецких авторов (на первом месте здесь стоит Толлер). Французские драматурги Мартине, Жюль Ромен и другие, англо-американские — Моэм, О'Нейль и другие представляют собой ценный вклад в нашу театральную жизнь. Мы и впредь должны внимательно следить за развитием европейской и американской драматургии, особенно, конечно, левой. В этом году мы будем иметь кроме уже шедших весьма интересных пьес О'Нейля еще «Антигону» Газенклевера1.

Необходимо чутко прислушиваться к явлениям европейской драматургии. Весьма возможно, что наилучшие новые произведения передовых драматургов Запада найдут подлинное отражение (а иногда, пожалуй, ввиду строгости западноевропейской цензуры и единственное) именно на нашей сцене. Чрезвычайно желательно влияние европейско-американского театра на наш — в отношении чисто техническом. Управляющий Государственными театрами тов. Экскузович пристально следит за развитием театральной техники за границей, и кое-что весьма целесообразное перенесено им уже в ленинградские театры и переносится в Большой театр2.

Нельзя не отметить с удовольствием, что обновление Одесского театра имени Луначарского произведено с использованием последних слов театральной техники3. Впрочем, и у нас самих производится сейчас интереснейшая работа по световым декорациям. Не лишено вероятности, что мы в этом отношении даже опередим соответственные изыскания Западной Европы.

Гораздо труднее установить какой-нибудь обмен непосредственно отдельными артистами или целыми труппами. Препятствием этому служит, конечно, не только наша бедность, но и бедность Европы. Одна только Америка в состоянии оплатить турне большой труппы. В Европе же это дело безусловно убыточно. Конечно, и нам очень трудно обеспечить безубыточный визит в нашу страну более или менее многочисленной западноевропейской труппы. Вылазки наши за границу были многочисленны и увенчались большим моральным успехом. С огромным успехом ездил по Европе и Америке старый Художественный театр. С хорошим моральным успехом сделал свое турне молодой Художественный театр. Чрезвычайный шум и оживление на театральной улице создал в Европе Таиров своим объездом4. Интерес к нашему театру после каждого такого визита все вырастал. Особенно настойчиво требует Германия приезда Мейерхольда и его труппы. Во время моего пребывания в Германии мы даже условились с Рейнгардтом относительно приемлемых для обеих сторон форм взаимного визита Рейнгардтского театра к нам, Мейерхольдского к немцам. К сожалению, обмен этот не смог состояться по некоторым не зависящим от нас причинам, но мы не отказались от этой мысли и, может быть, в будущем сезоне осуществим его5.

Театр Французской Комедии и очень интересная группа, руководимая Коленом6, вела переговоры о приезде в Россию, но условия, ставившиеся этими группами, в силу необходимости, оказались слишком обременительными для нас. Ведь мы крайне скупы в расходах на театр, и нам очень трудно гарантировать такие поездки от убыточности.

Приезды отдельных артистов в Россию весьма желательны. Два приезда Моисеи, в особенности первый, сопровождались большим не только моральным, но и материальным успехом7. В настоящее время мы ждем к себе другого знаменитого немецкого гостя — Конрада Вейдта8. Неутомимый, высоко симпатичный и глубоко интернациональный Жемье продолжает отдавать всю душу делу создания интернациональной театральной связи, и совсем недавно мы получили от него вновь настойчивое предложение участвовать в большом международном театральном фестивале, который намечен был на эту весну. Мы, однако, не знаем еще всех подробностей устройства этого фестиваля, и вопрос о нашем участии, таким образом, несколько тормозится9.

Нельзя не отметить участие нашего театра в декоративных и театральных выставках. Я очень сожалею, что в этом году наше внимание и крайне ограниченные средства пришлось сосредоточить на одной только чрезвычайно важной выставке декоративного искусства в Монц-Милане, где будет представлен и наш театр10. Благодаря такому сосредоточению нам приходится отказаться от лестного и любезного приглашения участвовать на театральной выставке в Магдебурге. Там будет сделан смотр только немецкому театру, но немцы считают крайне важным дать на этой выставке место и русскому театру, окруженному у них глубоким уважением11.