Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Испытание

Северо-западней верховьев Миссури по прерии двигалась в сторону горного леса небольшая группа сиксиков. Тела их – и мужчин, и женщин – были закаленными, а выражение лиц спокойным, сосредоточенным и непроницаемым. В этом они все были похожи друг на друга, однако во взгляде, в мимике и осанке каждого из них читалась способность к самостоятельным решениям и поступкам. Каждый из них мог постоять за свою честь, а если понадобится, и за честь всего рода. Чужаку было не понять, что таится за этим непробиваемым щитом из выносливости, самообладания и осмотрительности.

Одиннадцатой в длинной череде всадников ехала Ситопанаки. Ей скоро должно было исполниться четырнадцать лет, и она считалась уже взрослой девушкой. Перед ней ехала Сойка Пересмешница, и Ситопанаки целый день видела перед собой черные волосы подруги, вышивку на плечах ее платья и заплечный мешок с младенцем, который уже понял, что кричать бесполезно и что ему не остается ничего другого, как тихо сидеть в этом выстланном мхом мешке.

В дороге все хранили молчание. Ситопанаки почти не прикасалась к поводьям: ее лошадь сама шла в общем строю. Девушка смотрела на младенца в мешке, на тщательно расчесанные на пробор волосы Пересмешницы, на копья в руках мужчин, смотрела на бескрайнюю прерию, на небо.

К вечеру они достигли цели своего путешествия. Здесь, на расстоянии дневного перехода от мест, где еще несколько лет назад они обычно проводили лето, в ближайшие недели будут стоять их вигвамы.

Ситопанаки, ее мать и бабушка, как и все женщины, тотчас же принялись устанавливать вигвам. Место для стойбища разведчики выбрали со знанием дела: рядом был лес, в котором бил хрустальный ключ, образуя полноводный ручей. В дровах, свежей воде, в ягодах и целебных травах недостатка не было. На восток и на запад от стойбища, до самых Скалистых гор, простирались луга. Воины могли охотиться в прерии на бизонов, а в лесах на медведей, оленей и лосей. Трава здесь была более сочной, чем в степи, и лошади беззаботно паслись, отдыхая и набираясь сил.

Жерди вигвама вождя были установлены и связаны друг с другом. Тяжелые полотнища из бизоньих шкур, покрывающие каркас жилища, женщины привязали к вбитым в землю кольям, так что ветер теперь был им не страшен. Ситопанаки и Сойка Пересмешница отправились в лес собирать сухие ветки для очага. Солнце уже скрылось за верхушками деревьев. В лесу было прохладно и сумрачно. Девушки прошли вглубь леса, до источника, и встретили там Могучего Оленя. Он привел своего гнедого жеребца к самой сочной и питательной траве. Сойка Пересмешница заметила, что брат с сестрой хотят поговорить, и прошла немного вперед: дрова в лесу можно собирать где угодно.

Над поляной у источника еще синело вечернее небо, в котором медленно таяли розоватые облачка. Тихо мерцала вода в источнике. Где-то в прерии выли два койота. В лесу изредка потрескивали сухие ветки, на которые наступали собиравшие хворост женщины. Могучий Олень прислушался к этим звукам. Они напомнили ему другой вечер, проведенный им здесь семь лет назад.

– Пришло лето, – тихо произнес Могучий Олень. – Дни стали длиннее, чем ночи, трава скоро начнет сохнуть, и молодые бизоны подрастают… Прежде чем лето закончится, я стану воином. Шаман поговорит с духами и назначит день. А моя сестра Ситопанаки? Скоро ли она уйдет в чужой вигвам, к одному из молодых воинов?

– А мой брат? Возьмет ли он в свой вигвам одну из наших девушек, как только станет воином?

– Не сразу. Я думаю, не раньше, чем я увижу свое двадцать второе или двадцать третье лето.

– И нашей матери пока не помешает помощница в родном вигваме.

Могучий Олень улыбнулся. Ситопанаки не видела его улыбки, но услышала ее в его голосе, когда он сказал:

– Да, помощница ей не помешает. Ты ведь не любишь никого из наших воинов, верно? И Гуляющего по Ночам, сына Мудрого Змея, который день и ночь думает о тебе…

– Я еще молода и могу не торопиться. Может, я и полюблю кого-нибудь.

Верхушки деревьев закачались на ветру. Койоты умолкли, опасаясь собак. На поляне у источника, в глубине леса, было еще тихо и тепло.

– Может быть, мой брат Харка вернется к нашим вигвамам до конца лета. Он хотел пройти испытание на звание воина у нас. Если он еще жив, он непременно приедет.

– Да. Я каждое утро смотрю в прерию и каждый вечер – в сторону леса, как и ты, мой брат Могучий Олень. Но пока Харка Твердый Камень, Охотник на Бизонов, еще не приехал.

– Будем ждать.

Гнедой жеребец поднял голову. Он хотел назад в табун. Могучий Олень повел его к стойбищу.

Из-за деревьев на поляну вышла Сойка Пересмешница и снова присоединилась к Ситопанаки. Она поделилась с ней собранными дровами, и обе поспешили в стойбище, где их уже ждали.

Вигвамы стояли у восточной опушки леса. Ситопанаки и Сойка Пересмешница расстались. Каждая отправилась в свой шатер.

Дочь вождя развела огонь в очаге, который ее мать уже устроила в центре вигвама. Сухие дрова хорошо горели, громко потрескивая. Ситопанаки насадила мясо на вертел, чтобы приготовить ужин для отца. Ее мать и бабушка сидели в глубине вигвама. Там же играл и ее трехлетний брат.

Когда вождь Горящая Вода насытился, настал черед женщин и малыша. Потом пришел Могучий Олень и тоже поужинал. Он был уже не мальчик, но еще не воин. И эта неопределенность его положения проявлялась во всем.

На опушке леса послышались звуки флейты. В вигваме вождя все знали, что это сын Мудрого Змея играет для Ситопанаки песню своей любви, и мать украдкой наблюдала за девушкой. Но та лишь презрительно скривила губы и сказала:

– Мужчины должны охотиться на оленей и серых медведей, а не бродить по вечерам с флейтой.

Она легла на свое ложе и предалась мечтам, о которых могла рассказать только старшему брату.

Следующие дни в стойбище сиксиков прошли мирно и весело.

Однажды на рассвете Ситопанаки вместе с Сойкой Пересмешницей, как и каждое утро, отправилась к источнику за водой. Капли росы на траве сияли в лучах раннего солнца всеми цветами радуги. Лес еще дышал ночной свежестью и прохладой. Ситопанаки и Сойка Пересмешница наполнили водой кожаные ведра. В вигвамах все еще спали. Рядом с Ситопанаки семенил ее маленький брат, пытаясь на ходу ловить