Мятежный дом - Ольга Чигиринская

«Все, что от меня останется…»

Было уже восемь часов второй смены, когда они, нагулявшись в парке и поев мороженого, вернулись в «Горячее поле». Сэйкити почти сразу же напустился на Дика:

— Где вы шлялись? — и чуть ли не за шиворот потащил в свою комнату.

Дик решил поначалу, что там его ждет наконец-то костюм к Сэцубуну. Но там ждал другой сюрприз: немного старомодный, но вполне строевой полудоспех и спецкостюм для ношения брони.

— Прикинь, — сказал Сэйкити, закрывая дверь. — Нет, не переодевайся. Прикинь пока так, поверх своего.

Дик влез в нагрудник, и татуировщик, наскоро затянув ремни, начал подгонку. Впрочем, особо подгонять и не требовалось — прежний хозяин полудоспеха был разве что ростом выше: набедренные щитки и наручи пришлось поставить на минимум.

— Чей это? — спросил Дик, вертя в руках шлем.

— Был мой, — Сэйкити свинчивал ненужные сегменты. — Потом я из него вырос. Потом мне его швырнули с еще кое-каким старым барахлом. Потом я его продал. А сегодня один мой приятель его выкупил.

— Ваш брат? — спросил Дик, холодея.

— Да. Как ты догадался?

— Случайно видел, как он покупал. И что, — юноша стиснул шлем, чтоб Сэйкити не заметил дрожи в пальцах. — Синоби знают, что я в деле?

— Пути синоби неисповедимы, — пожал плечами Сэйкити. — Но ты рано вообразил себя центром Вселенной. Этот полудоспех Рин выкупил для Анибале. Баккарин намерена подарить его сыну на Сэцубун. Так что ты его побереги. Ну и себя заодно.

Есть такое умное слово — Дик никак не мог его вспомнить — которым обозначают навязчивое ощущение, что ты здесь уже был и все это уже видел. Словно бы в прошлой жизни. И мокрый этот снег, и промозглый зимний ветер, и горы — белые на фоне серого неба, и море, на которое даже смотреть холодно, и притаившийся под скальной грядой катер, и людей, и морлоков в полудоспехах, и на тебе полудоспех — а от легкого запаха чужого пота, въевшегося в подшлемник, возникает ощущение чьего-то невидимого присутствия…

Чьего же? Покойного Нейгала? Но тогда было совсем иначе. Тогда был конец злющей Долгой Зимы, и манор Нейгала трепала страшная метель — а сейчас заканчивалась тихая и спокойная Короткая Зима, и крупный снег падал так медленно, так плавно, и сами они не были загнаны в ловушку — а напротив, готовили ловушку другим. Нет, не тень Нейгала дышала в затылок.

Значит, это присутствие юного Северина Огаты? Но Северин присутствовал вполне зримо. Его трудно было разглядеть — плащ-зеркалка хорошо маскировал — но если знать, куда смотреть, то по легкому изменению преломления света можно было различить его фигуру.

Дик подобрался к нему.

— Чего тебе в катере не сидится? — Огата оторвался от бинокля.

— А вам? — огрызнулся Дик.

— Раз усвоишь привычки боевого офицера — потом не отделаться. Закурим?

Дик принял сигарету.

Три длинных барака, полузаметенные снегом, и несколько домиков поменьше к северо-востоку от них не тянули на звание поселка; но надо же их было как-то называть, и их называли «поселок Пункт-300». Почему 300 — ни одна живая душа уже не помнила. Эта кучка строений занимала почти целиком узенькую долину, за которой открывалось плато, служившее площадкой космолетам с универсальной посадочной платформой. Узкая дорога, достаточно ровная и пологая, чтобы по ней мог пройти гравитрак с грузовым прицепом, сползала с плато и рассекала «Пункт-300» надвое: бараки с одной стороны, хаотично разбросанные домики — с другой. Домики предназначались для обслуги, бараки были складами и временными загонами для «живого товара».

Все это недоразумение взяли еще затемно, не поднимая шума. Сопротивляться там никто не стал — увидев молодцов Ройе, все сложили оружие (оно и было-то не у многих) и покорно проследовали в бараки.

А вот на то, что с транспортом из Хикари выйдет так же легко, ни Ройе, ни Огата, ни Хельга с Габо Пулей не рассчитывали. Оружейный завод в Хикари был собственностью клана Сога, охраной груза ведала служба безопасности клана, а там овечек не держали. Ройе полагался на два фактора: эффект внезапности и превосходство в численности. Точнее, на то, что ни одна посторонняя собака не знает о договоре между экологической полицией и имперцами, а стало быть — и помыслить не может за Ройе какое-то численное превосходство.

Вдобавок неизвестно было, кто появится раньше — караван из Хикари или торговец со станции Тэсса. Если первым прибудет торговец, все усложнится до предела. Штурм приземлившегося корабля — операция, не терпящая ни малейших сбоев и чреватая высокими потерями среди личного состава.

— А что будет, если они прибудут одновременно? — поинтересовался Дик, когда на командирском брифинге в катере его посвятили в детали плана.

— Молодец, правильно мыслишь, — одобрила его Хельга. — Будет полный… э-э-э…

— Крах, — подсказал Габо.

— Поэтому если получится совпадение по времени, станция «Биакко» задержит торговца, — добавил Ройе. — Есть тысяча причин, по которым садящийся корабль можно загнать обратно на орбиту еще на один оборот. Мы, конечно, рискуем тем, что они плюнут на сделку и уйдут в Лагаш. Но мы рискнем.

Значит, армейцы вовсе не так уж нейтральны, отметил себе Дик. Или исполнительный лист Ройе дает ему такие полномочия?

Он не стал приставать к Ройе с вопросами, потому что Ройе и все остальные были до предела заняты, а Дик — наоборот, тяготился вынужденным бездельем. Его пригласили в катер скорее как свидетеля — смотри, мы выполняем свою часть договора. А это значило, что ему не отвертеться от выполнения своей.

А ему чем дальше, тем больше хотелось отвертеться. Нет, он не боялся поединка с Нуарэ или Дормье, какими бы опасными противниками те ни были. Он не боялся неминуемого в этом случае разоблачения и вполне вероятной смерти. Но до сих пор ему не доводилось убивать людей, чья вина заключалась единственно в неправильном выборе работодателя. А теперь придется.

Возможно, именно поэтому появление каравана не вызвало в юноше ничего. Ему и Огате настоятельно посоветовали держаться в стороне от боя, но Огата явно сожалел об этом. Глядя на стычку в бинокль, он кусал губы, ругался себе под нос или выражал кому-то одобрение, словом — был душой там, где не мог быть телом. Дик же чувствовал себя так, будто его душа примерзла к этому валуну. Он понимал, что в долине гибнут люди, что все их дело может сейчас висеть на волоске, а ведь это — всего лишь промежуточный этап; что нужно хотя бы желать своим удачи — но его душу отделял от всего мира глухой прозрачный барьер, вроде звукопоглощающего силового поля. Ничто не проникало вовнутрь, ничто не нарушало тягостной дремоты разума.

Наконец Огата сказал:

— Готово. Пошли.

И Дик пошел за ним — слегка недоумевая, зачем он там нужен, но чувствуя, что не пойти будет нечестно.

Шесть траков стояли в колее, порыкивая моторами — потом головной тронулся с места и покатил вперед, в сторону поселка. За ним тронулся второй — Дику показалось, что он узнал в водителе Грегора. Следующий трак был подбит, и, развернутый чуть ли не поперек дороги, блокировал путь трем остальным.

— Четверо наших ранены, — сказала Хельга, появляясь откуда-то из-за камней. — Один тяжело. Двое убиты. Среди ваших потерь нет.

Она старалась никак не подчеркивать голосом это «наших» и «ваших». Слышно было, что старалась. Имперцы, неважнецки вооруженные и совсем бездоспешные, рисковали больше, чем люди Ройе — и об этом Хельга промолчала. Очень громко.

— Что с этой колымагой? — спросил Ройе.

— Сейчас отражатель поменяем! — отозвался откуда-то из-за машины Пауль.

— Время, время! — Детонатор развернулся к Хельге. — Ну что, восемнадцать человек мы оденем. Может, больше — если среди груза есть броня. Давайте, занимайтесь. Торговец сядет самое большее через шесть часов. Что скажешь, Северин?

— Обязательно было всех убивать?

— Дурацкий вопрос.

— Согласен.

— Даже успех не спасет нас от обвинения в измене, если выплывет наружу участие имперцев.

— А что ты тогда собираешься делать в Шоране? Валить всех, кто окажется во дворце?

— Во дворце в них никто не опознает имперцев. Конечно, если мы сейчас все сделаем правильно…

Заворчали роторы. Гусеница с лязгом соскользнула в снег и начала складываться кучкой. Два расколотых гранатой звена упали отдельно — как выбитые зубы. Дик прошел мимо Ройе и Огаты дальше — туда, где имперские пленные стаскивали в ряд тела убитых охранников и водителей.

Работники «Пункта-300» не видели имперцев, подошедших с моря на своих навегах: их разоружили и взяли под стражу экополицейские. Охранники каравана могли разглядеть на атакующих имперскую форму без знаков различия — и поэтому должны были умереть.

Дик посмотрел на Хельгу, которая, скрестив руки на груди, смотрела, как с убитых снимают полуброню — и подумал, что Баккарин, узнав об этой бойне, заснет совершенно спокойно. А Огата, наверное, нет.