Мятежный дом - Ольга Чигиринская

— Кхм, — откашлялись за изгородью. Шана. — Может, кое-кто об этом забыл, но сегодня понедельник. И хотя у одних выходной, другие должны идти в школу.

— Оро… — Дик и в самом деле об этом забыл. — Э… я сейчас.

— Огаи, задержись на минуту и потри мне спину, — промурлыкала Баккарин.

Дик снял-таки массажную перчатку с ограды, а Баккарин тем временем вытащила из рукава своего юката плоскую круглую коробочку.

— Твои контактные линзы.

Так вот зачем она приходила на самом деле…

— Симатта… — Дик уронил перчатку в воду, взял коробочку, но тут же сообразил, что положить ее некуда. И что линзы нужно не класть в карман своего юката, а надевать прямо сейчас — и, отвернувшись к бортику, принялся за дело.

Баккарин, присев на бортик так, чтобы закрыть его своим корпусом, что-то напевая себе под нос, растирала массажной перчаткой бедра. Дик зажмурил левый глаз, приложил линзу к правому, движение зрачка вниз, палец отпускает веко, закрыть, поморгать… Раскрасневшееся тело Баккарин в зеркале подернулось коричневым — линза встала на глаз. Теперь вторую… Мир окунулся в уже ставшие привычными сумерки. Дик выскочил из купальни, запахнулся в юката и, изобразив мимолетный поцелуй с Баккарин, на тяжелых после горячей ванны ногах зашагал в общую спальню — за вещами.

Напасть со школой свалилась на прошлой неделе. В Пещерах Диса школьные инспектора боялись совать нос в те секторы Муравейника, где обитали Сурки. Среднее образование в доме Рива было всеобщим, бесплатным и обязательным. Юноши и девушки школьного возраста, проходящие стажировку в космосе, должны были каждые полгода проходить аттестацию — как Дик проходил в Империи, сдавая экзамены на Мауи. Однако обязать к учебе юных оболтусов из Муравейника было делом непростым: они не бывали дома месяцами и нигде не работали, оттого воздействовать ни на родителей, ни на работодателей отдел образования не мог.

В клане Сога дела обстояли иначе. Несмотря на нищету космоходов и большое социальное расслоение, уличные дети в Шоранде отсутствовали как таковые. Даже круглые сироты были пристроены в семьи, и закон о всеобщем среднем образовании соблюдался неукоснительно.

Так что Дик, едва переселившись к Сэйкити и Баккарин в качестве хакобия, на вторые же сутки попал в поле зрения школьного инспектора, посетившего «Горячее поле». Инспектор пришел ради Шаны, дочери торговца Нарсеса, несовершеннолетней. Юный Огаи был просто неожиданным бонусом. Школьного инспектора не волновало, что несовершеннолетние работают в борделе — главное, чтобы они посещали школу не меньше трех раз в неделю. Тем более что понедельник во всех веселых домах — выходной день.

Это казалось полнейшим абсурдом: участвуя в подготовке кланового переворота, ходить в школу и готовить домашние задания. Ройе, у которого были украдены несколько часов тренировок, тихо бесился, но сделать ничего не мог: нарываться на конфликт с инспекцией значило всех подставить.

Поэтому через десять минут Дик, одетый по всей форме (старый рабочий комбо констебля Чжун, ботинки лейтенанта Сильвестри, и нижнее белье — слава Богу, никем прежде не ношеное, но купленное на распродаже и потому несколько великоватое), шагал за Шаной к центру города.

Поступив в бордель, Шана не переменила места учебы — школа была недалеко от дома и лавки ее отца, но не так уж близко к «Горячему полю». «Бешеной собаке семь верст не крюк», — думал порой Дик, наблюдая размеренные и быстрые движения бедер Шаны. Это утром, когда Шана спала, ее бедра могли вызвать приступ вожделения. Сейчас они наводили разве что на мысль о маховике новенького двигателя.

Шана училась со всем возможным в ее ситуации рвением. Так, как Дик учился на борту «Паломника», надеясь поступить в Имперскую Академию Космофлота. Шана не поддавалась ползучему отчаянию, пропитавшему, кажется, весь дом Рива сверху донизу — будущего нет, так зачем учиться? Неважно, придет ли сюда Империя, победит ли партия изоляционистов или Шнайдер уведет всех, как обещает, на Инару — у человека с образованием всегда больше шансов, чем у неуча.

Дик разумом соглашался с ней — но обнаружил, что уже неспособен смотреть на себя как на человека с будущим. Да, наверное, ему и вредно на себя так смотреть. Особенно в преддверии Сэцубуна.

Поэтому на уроках он преимущественно спал. Иногда его вызывали отвечать. Если он мог что-то сказать — говорил, если нет — получал свой штрафной балл и возвращался к дремоте.

По документам, выправленным в Лагаше, ему было семнадцать. Где-то в сейфе затонувшего «Паломника» лежал сейчас его сертификат об успешном переходе в школу высшей ступени. Здесь его записали в класс Шаны — девятый. Школа на ступени не делилась.

Вавилон не имел единого образовательного стандарта, а о стандарте дома Рива Дик ничего не знал. Высшую математику, дискретную геометрию и физику пространства он изучал дома с опережением, ибо готовился в Академию — но теперь оказалось, что с другими детьми космоходов он на одном уровне, а дети планетников от этих предметов освобождены. А с другой стороны — он ведь на год младше, чем одноклассники. Шане семнадцать. Значит, образовательный стандарт в доме Рива — для космоходов, по крайней мере, — примерно соответствует имперскому? Но в Империи, начиная с первого класса высшей школы, вводилась специализация — юноши и девушки готовились к поступлению в высшие учебные заведения или цеховые школы, концентринуясь на нужных им предметах. Перейдя в высшую школу, Дик навсегда, как ему казалось, распростился с общей историей, биологией и литературой. Из гуманитарных предметов обязательными оставались два: начала экономики и обществоведение (молодежь готовили к сознательному исполнению гражданского долга). В школе дома Сога ничего похожего не было — зато преподавали литературу, опять-таки историю и единственный (кроме спортивных занятий) предмет, на котором Дик поначалу не спал — историю этических учений.

Он не спал, потому что хотел понять наконец смысл вавилонской доктрины — но, несмотря на усердие, не преуспел. Чем больше он слушал объяснения учителя, читал канонические тексты и комментарии к ним — тем больше чувствовал себя идиотом. Он угадал под тестовое задание, тщательно готовился к нему весь день, стараясь вычислить, как на те или иные вопросы ответил бы правильный вавилонянин — и с треском тест провалил. Поскольку этот предмет был обязателен для аттестации, Дика оставили на следующий день пересдавать. Юноша плюнул на все, что успел изучить, ответил как Бог на душу положит — и к своему удивлению, получил приличный балл. Тогда он понял, что пытаться понять вавилонян, изучая их доктрину по их же учебнику — дело совершенно тухлое, и на уроках истории этических учений тоже начал спать.

Как ни странно, проблем с учебой у него было не больше, чем у большинства детей-планетников. Проблемы возникли с одноклассниками. Это произошло само собой, в первый же день. Его спросили, планетник он или космоход. Он сказал, что космоход, боясь, что незнание быта планетников может его выдать. Тогда у него спросили — какого хрена на лице «маска планетника». Дик ответил, что дядя-эколог помог с работой. На этом все и закончилось — от него отвернулись и планетники, поняв, что он не свой, и космоходы — узнав, что он запятнал себя работой на поверхности. Как ни смешно, при этом никого не смущало, что он сейчас работал в борделе и что там работала Шана, которую отчего-то числили в космоходах.

Он не решился расспрашивать ее, почему и как так получилось. По правде говоря, ему это было безразлично — он не знал, переживет ли Сэцубун, и точно знал, что если переживет — то не останется на Архипелаге. Месяц можно и потерпеть. Но проблемы возникли у Шаны. Несколько раз ей в присутствии Дика прозрачно намекнули, что он — персона нон грата. Ей приходится спать с планетниками — это одно. Это работа, ничего больше. Но дружить с отщепенцем, который добровольно стал планетником — это совсем другое. Это личное.

Она сделала вид, что не поняла намека. Тогда ей объяснили открытым текстом — и пригрозили, что в случае нарушения неписаных правил класса она превратится в такого же изгоя. Дик, не дослушав конец разговора, поспешил уйти, чтобы Шана не оказалась с ним по дороге в «Горячее поле» даже случайно. Что бы она там себе ни решила, он не хотел влиять на ее выбор.

— Ты почему удрал? — спросила она за обедом.

— Не хочу тебе мешать, — тихо объяснил он. — Я знаю, как это бывает. Ты из-за меня поссоришься с ними, а я… не смогу тебя защитить. И получится, что я тебя подставил.

— Это кто тебе сказал, что я нуждаюсь в защите? — фыркнула Шана. — Знаешь, Огаи Ран, ты много на себя берешь. Я поссорилась с одноклассниками, это верно. Но не из-за тебя. А по собственному желанию. Мне не понравилось, как они себя повели с тобой — но будь на твоем месте кто угодно, мое отношение не изменилось бы. Хотя ты, конечно приятный парень, и это облегчает мне дело, но ты — не центр вселенной и не все в мире происходит из-за тебя. Мне открылось новое лицо моих друзей — и оно мне не понравилось, вот и все.