Последнее предложение - Мария Барышева

— Этого не было… — потрясенно сказал Валерий, поворачивая к нему бледное, покрытое каплями воды лицо. — Были небольшие волны… но это…

Роман осторожно почесал затылок, чувствуя направленные на него испуганно-неприязненные взгляды, и крепче сжал руку Риты, которая смотрела на беснующееся озеро, приоткрыв рот, и ветер отчаянно трепал ее собранные в хвост волосы. Один из мужчин подошел к ним и прокричал сквозь ветер:

— У вас в доме есть телефон?! Наши почему-то не берут отсюда!

— Есть, а что толку?! — закричала в ответ Рита. — Вызовете вертолет?! Никто не поплывет в такую бурю!

— Но мне нужно на берег! — упорствовал тот. — У меня через полчаса важная встреча! Зачем меня сюда привезли?! Нам говорили, что опознание будет где-то за городом! Это что — похищение?!

— Да нужен ты очень! — Роман дернул Риту, привлекая ее внимание, потом махнул рукой на волны и крикнул Нечаеву: — Валерка, смотри, за ними! Видишь?!

Нечаев прищурился, поставив ладонь козырьком над глазами и всмотрелся вдаль, потом кивнул. Озеро бушевало примерно на протяженности сорока метров вокруг острова, взяв его в кольцо, а дальше к берегу тянулась такая же спокойная, безмятежная вода, как и рядом с причалом, и на восточной части озера катерки и лодки сновали вовсю.

— Теперь и не проверишь — есть ли там барьер, о котором ты говорил. Впрочем, и нужды в этом нет, — заметил Роман, опуская руку. — И так ясно — он нас отсюда не выпустит.

— Какое странное атмосферное явление, — с удивительной невозмутимостью сказала Шайдак, останавливаясь возле них и глядя на огромные водяные валы. — Очень странный шторм, больше похож на блокаду, — ее огромные ореховые глаза остро и вопросительно оглядели каждого из троих. — Что-то не дало нам выехать из города. Там что-то было… как стена. Валерий Петрович, вы ведь не везли нас ни на какое опознание, правда? Вы хотели нас увезти. От чего?

— Какая умная девочка, — Роман посмотрел на остальных, к которым присоединились две говорливые женщины, потом на Ксению, которая сейчас еще больше напоминала взъерошенного воробья, причем готового, если что, кинуться в драку. — Погоди немного — и узнаешь.

— А куда делся тот белобрысый парень? — деловито спросила она. — Вы его тут не видали? Какой-то ненормальный, все время хватал нас за руки, а потом в мен… в него, — Ксения махнула на Нечаева, — вцепился и держал все время… Он ваш какой-то родственник, Валерий Петрович? Надеюсь, он не ваш… — она прикусила язык, но не составляло труда понять, что она имела в виду. Нечаев резко повернулся к ней.

— Ты его видела?! Белобрысого парня?!

— Ну да. Меня от него почему-то жуть берет, — Ксения поморщилась. — А когда держал за руку… такое странное ощущение… Я не хотела садиться в катер… никто, по-моему, не хотел, но все сели… Странно, правда?

— Плохо дело, — сказал Валерий, поворачиваясь к Роману, и тот кивнул, снова оглядел стоящих неподалеку людей, потом развернулся навстречу подбегающему Таранову. Тот, прыгнув на доски причала, остановился, как вкопанный, и на его непроницаемом лице появился некий призрак изумления.

— Только что ж спокойное было! — он присвистнул. — Ни хрена себе! Придется на острове пережидать. Лучше в дом уйти. Давно я такой бури не видал.

— Думаю, такой ты еще вообще не видал, — Роман отвернулся от озера и крикнул остальным. — Эй, идите сюда, хватит там жаться!

Они переглянулись, потом несмело начали приближаться. Сергей чуть подвинулся к нему, встав сбоку, и тихо спросил:

— А тебе разрешено тут с оружием разгуливать, умник? — его пальцы очень легко, почти невесомо коснулись рукояти пистолета под футболкой, и Роман кивнул на Риту, которая сразу же, поняв, в чем дело, так же тихо ответила:

— Все в порядке, Сергей Васильевич. Это мой — я сама ему отдала. Я ему полностью доверяю, не беспокойтесь.

— Дурдом! — с чувством высказался Таранов, на мгновение утратив добрую часть своего спокойствия. — Нет, пожалуй, завтра я все-таки уволюсь! Нужно уходить, сейчас ливанет. Вон как потемнело!

Над островом действительно начали сгущаться зловещие грозовые сумерки. Роман поднял голову, и тотчас рядом кто-то испуганно ахнул, и скрипучий голос Валерия произнес:

— Это не гроза.

Роман обернулся — Шайдак стояла, повернув к себе ладони с растопыренными пальцами, и ошарашено смотрела на них, а от кончиков ее пальцев тянулись уже знакомые черные извивающиеся туманные нити, расходились густым веером, сплетались друг с другом и устремлялись к Рите, окутывая ее руки полупрозрачной клубящейся сетью. Он опустил глаза на собственные руки, легко тряхнул ими, и тонкие туманные щупальца лениво заколыхались, свиваясь с такими же, выныривающими из кончиков пальцев Сергея, медленно разворачивавшегося к берегу, и его руки плавно поднимались вверх, словно Таранов собирался опустить их на клавиши невидимого рояля. Черное туманное мельтешение заполонило все пространство между ними, опутав каждого стоящего на причале человека, тянулось вверх и клубилось над островом, расползаясь все дальше и дальше, и края этой глубочайше-черной тучи уже пересекли границу спокойной воды, и туча расплывалась над водяными холмами, одетыми пеной, выстреливая все новыми и новыми извивающимися туманными щупальцами, и те, сплетаясь и колыхаясь, плыли к берегу, и солнце просвечивало сквозь них, словно сквозь дым пожарища. Остров казался похожим на чудовищного спрута, накрепко вцепившегося в город — куда ни глянь, всюду в плавном неживом движении извивались черные туманные нити, опутывая Аркудинск, словно паутина, и в этой паутине, которая становилась все гуще и все темнее, тонули дома и зелень деревьев, шпили церквей и причалы, едущие машины и человеческие фигурки, и гасло яростное сияние куполов Успенского собора, бледнело, пропадало — вот и нет его, одни лишь искорки сквозь черный, мертвый морок, и что-то мелькало в этом мороке, проступало то там, то здесь — то ли чьи-то гигантские лица, то ли тени странных крылатых существ, то ли тянущиеся вверх когтистые лапы — мелькали и исчезали, словно обрывки видений, возникающих в чьем-то больном мозгу.

— Что это такое? — хрипло сказал кто-то рядом с Романом. Он так и не понял, чей это был голос. Возможно, его собственный. Нечаев медленно пятился, не сводя глаз с окутанного чернотой города. Сергей перестал трясти руками и теперь чуть водил ими из стороны в сторону, разглядывая извивающиеся нити с видом натуралиста, изучающего особенно интересный экземпляр. Позади испуганно вскрикнули, загомонили взбудораженные голоса, но Савицкий не обернулся. Он не хотел сейчас смотреть на них. Просто не мог. Может, боялся увидеть в чьем-нибудь лице отражение своего собственного. Ему было страшно. Возможно впервые за долгие годы ему было страшно по-настоящему, до самой глубины сознания, до самого дна болезненно колотящегося сердца. Но еще больше он боялся что Рита, которая, отвернувшись, вжалась лицом ему в грудь, накрепко охватив его руками, услышит, как колотится его сердце, услышит этот страх. Ксения, отступив за спину Нечаева и пятясь вместе с ним, вцепилась ему в рубашку, словно ребенок в одеяло, всегда надежно прятавшее от ночных кошмаров. На фоне массивного Валерия она казалась совсем лилипуткой — не воробей уже — птенчик, в усмерть перепуганный.