Последнее предложение - Мария Барышева

Владимир Зощук, все еще сокрушавшийся по своей несостоявшейся встрече, выглядел человеком, который не представляет из себя ничего особенного ни внешне, ни внутренне. Светловолосый, аккуратненький и невыразительный, он сидел тихонько, то и дело обшаривая комнату оценивающим взглядом и накрепко вцепившись в свой телефон, словно тот был его единственным спасением. Зощук расположился на стуле, который отодвинул подальше от других, и всем своим видом показывал, что он совершенно отделен и к прочим не имеет никакого отношения. Роману он сразу же крайне не понравился, и за Владимиром он наблюдал особенно тщательно, но пока тот не подавал поводов для беспокойства, и на его полном тщательно выбритом лице было лишь испуганное внимание.

Юрий Семыкин, устроившийся у камина рядом с Ксенией, был черноволос, красив и нахален. Испуг и растерянность чувствовались в нем меньше, чем в остальных, а взгляд постоянно ощупывал сидящих в гостиной женщин, не оставляя без внимания даже блеклую Викторию. То и дело в процессе рассказа он как бы невзначай подвигался к Шайдак, прижимаясь к ней плечом, словно бы ища поддержки, и пару раз даже попытался приобнять ее, но Ксения бесцеремонно оттолкнула его, очень тихо что-то сказав — судя по выражению лица Семыкина, что-то очень некультурное, и наблюдавший за ними Илья Безяев, невысокий и юркий, как уж, не выдержав, показал Шайдак два торчащих больших пальца, но тут же, нахмурившись, снова сосредоточился на услышанном, то и дело задавая вопросы. В основном, только он и задавал вопросы, остальные либо слушали молча, либо вставляли разнообразные эмоциональные восклицания, Безяев же, казалось, силился вытащить на свет божий все мало-мальски значимые детали, которые рассказчики, по его мнению, могли бы упустить. Почему-то его очень интересовали ассоциации.

— Когда вы это увидели, у вас это с чем-нибудь ассоциировалось?

— Этот момент вам ни о чем не напомнил?

— …не почувствовали ли что-нибудь знакомое… может, из недавнего прошлого?

В конце концов Альбина мягким ленивым голосом попросила его ограничить количество своих идиотских вопросов. Безяев, вспылив, сказал, что пытается понять, что происходит, до самого дна. Альбина возразила, что благодаря его попыткам, прочие с каждой секундой понимают все меньше и меньше, после чего Савицкий раздраженно заявил, что отправит обоих хлопать крыльями на улицу, и они замолчали, поглядывая на него не без опаски.

Когда рассказ подошел к тому моменту, как слушатели прибыли на остров, Рита закурила очередную сигарету и уставилась в окно, за которым мельтешили туманные нити. Ее рука заметно подрагивала, и в сжавшейся на подлокотнике фигуре чувствовались напряжение и выжидающий страх, словно она боялась, что все сейчас скопом кинутся на нее и разорвут на куски. Роман встал и, легко тронув ее за плечо, взглядом приказал перебраться в кресло, что Рита и сделала, устроившись в нем и поджав под себя ноги, а он, повернувшись, встал перед креслом, глядя на остальных как бы между прочим. Краем глаза он заметил, как слегка подобрался на стуле Нечаев и самую малость ожил его тусклый, невыразительный взгляд. Это Романа порадовало — Валерий все еще был здесь.

— Это самая бредовая история, которую мне доводилось слышать, — ровно произнес Таранов, не отворачиваясь от окна, — а я их слышал немало.

— Не хотите же вы сказать, что у всех нас, — Ксения ткнула указательным пальцем в сторону стекла, на клубящуюся черную дымку, — затянувшаяся коллективная галлюцинация?!

— Разве я это сказал, девочка? — мягко поинтересовался Сергей и повернулся, но смотрел он не на Шайдак, а на Риту, жалобно и виновато взглянувшую на него из-за спины Савицкого. — Я лишь сказал, что это бредовая история. Маргарита Алексеевна, перестаньте на меня так смотреть. Я вас ни в чем не обвиняю.

— И в самом деле! — Шайдак вскочила, сунула руки в карманы светло-зеленых брюк и деловито прошлась по комнате. — Это, в принципе, всего лишь творческие издержки. Там могли оказаться чьи угодно фамилии, так что…

— Но оказались наши! — холодно перебила ее Альбина и забросила руку за голову, пристально глядя на Риту. — Может, это и случайность… удивительная, редкая случайность, но ответственности это не снимает…

— Давайте вы уж потом устроите показательное судилище, — Безяев поерошил свои светлые волосы. — Делать-то чего теперь? Вы все видели, что творится снаружи. Рома сказал, что эта… это… оно что-то хочет… Хочет книгу, не так ли?!.. Поскольку его собственную…

— Погодите, погодите, — подал голос Зощук, — не нужно сразу же рваться в бой. Прежде нужно кое-что обсудить.

— А мы чем занимаемся? — удивилась Ксения. Владимир покачал головой и обвел всех быстрым и в то же время осторожным взглядом.

— Вы меня не поняли. Вставив наши фамилии и имена в свою книгу, Рита тем самым подвергла нашу жизнь серьезной опасности, не так ли, Рита?

— Да, это так, — ровно ответила она, и тотчас Роман криво улыбнулся, сообразив, что именно собирается обсуждать Зощук. Умора — да и только! Семыкин встал, подошел к журнальному столику и взял сигарету, и Таранов тотчас неторопливо отошел от окна. Глянув на его непроницаемое лицо, Роман чуть насторожился и попытался проследить направление его взгляда, но так и не понял, куда тот смотрит.

— Скажите, это ваш дом?

Рита молча кивнула, и Владимир тоже кивнул — удовлетворенно.

— Очень хорошо, значит женщина вы состоятельная. В таком случае, думаю, все мы имеем право на некую материальную компенсацию, разве нет?

— Ну ты и идиот! — весело возмутился Илья. — Да сейчас…

— Сейчас именно самый подходящий момент! — отрезал Зощук с неожиданной решимостью. — Прежде, чем что-то пытаться сделать, мы должны получить какие-то гарантии.

— В принципе, это не так уж неправильно, — задумчиво произнес Семыкин. — Мы — сторона пострадавшая. Раз вы сваляли дурака таким оригинальным способом, следует заплатить.

— Я юрист, — подхватил Владимир, — и сейчас же смогу все должным образом оформить. А потом уже будем что-то решать…

— Да вы просто ненормальные! — воскликнула Виктория, и в ее глазах сверкнуло что-то фанатическое. — О чем вы говорите?! Вы еще не поняли, что происходит?! Насколько все это уникально?! Мы стали частью такого необыкновенного явления — частью ожившей книги!.. А вы о каком-то мусоре! Поймите это, прочувствуйте! Как много человек вложил в свое произведение, что оно смогло вернуть его из другого мира! Это как надо было написать?! Это же…

— Ой, Вика, — задушевно сказала Шайдак, — рыдают по тебе дяденьки в белых халатах! Ты похожа на тех персонажей в страшных фильмах, которые всегда защищают чудовище, утверждая, что оно — ценная находка для науки.