Время Культуры - Ирина Исааковна Чайковская

священник Сильвестр и Алексей Адашев. Самого Ивана Грозного на памятнике нет — новгородцы наотрез отказались помещать на нем губителя своего города: известно, что царь со своим опричным войском истребил половину новгородских жителей, заподозрив их в измене.

Еще несколько слов о смотрах невест. Царю на втором смотре были представлены 2000 кандидаток. Из них он выбрал 24, потом 12. Есть свидетельства, что последнюю дюжину осматривали обнаженными.

Можно представить русских боярышень, дома сидящих в теремах, под замком и присмотром, оказавшихся в таком положении… Может, не нужно было и отравы, чтобы выбранная таким образом невеста быстро ушла на тот свет? От стыдобушки? От унижения своего девичьего достоинства?

При осмотре претенденток присутствовал врач Элизеус Бомелиус, выпускник Кембриджа, служивший у царя. Имя лекаря, как можно заметить, использовал Лев Мей в своей драме. У девиц брали даже анализ мочи. Но, как видим, не помогло. Невеста-царица на свете не зажилась.

В заключение дам слово глубоко уважаемому мною историку Василию Осиповичу Ключевскому, написавшему о Грозном большую работу: «Разгром Новгорода…, московские казни, убийство сына и митрополита Филиппа, безобразия с опричниками в Москве и в Александровской слободе, — читая обо всем этом подумаешь, что это был зверь от природы».

И этому зверю сегодняшние орловчане хотят поставить памятник? Не потому ли, что очень он напоминает еще одного тирана, царствовавшего совсем в недавнее время?

Та же звериная жестокость, любовь к убийствам и крови, подозрительность, жажда сохранения власти, доводящая до паранойи. Оба плодили палачей, предателей и доносчиков, оба строили тайные козни, оба убивали самых близких.

Что до женщин… нет, Сталин, скорей всего не убивал Надежду Аллилуеву, но был поразительно холоден к ее судьбе, к ее личности, к ее потребностям. Это и довело ее до самоубийства.

Про Ивана Грозного и его отношение к женщинам не говорю, оно — за гранью добра и зла. Любовь тирана убийственна — не об этом ли говорит история?

И даже в области балета: Владимир Васильев «Большой балет» на канале КУЛЬТУРА

25.10.14

В праздничные дни хорошо, духоподъемно посмотреть фильм Никиты Тихонова «Большой балет» (2005). Рассказчик — Владимир Васильев — уютно расположившийся на фоне живописного домашнего интерьера, с красным шарфом на шее, — неторопливо рассказывает о «времени и о себе».

Рассказывает неторопливо, но в четыре получасовые серии помещается вся эпоха советского балета, время, когда и в этой «области» Советский Союз был «впереди планеты всей».

Ностальгическое время, и очень понятны слова ведущего, венчающие фильм: «… это волнение мне бы очень хотелось передать вам». Передал. Я волновалась. Вот места фильма, которые меня захватили, заставили задуматься…

Владимир Васильев

В начале жизни Володя встретил Елену Романовну Россе, преподавательницу танца в Доме пионеров, впоследствии соратницу Владимира Сергеевича Локтева по детскому Ансамблю песни и пляски. Елена Романовна в моем детстве, связанном с локтевским ансамблем, казалась мне — особенно в сравнении с улыбчивым Локтевым — высокомерной, холодной, строгой. Но вот Володя Васильев вспоминает ее с обожанием, она увидела в маленьком мальчике талант, дала первые уроки, направила в Хореографическое училище…

Кадры из фильма заставили вспомнить «оттепельные годы». В ложе Большого Жерар Филипп, Симона Синьоре… Первый выезд Васильева за границу. Великий импресарио Сол Юрок привез «Большой балет» — так его стали называть после триумфальных гастролей в Лондоне в 1956-м — в Америку.

И снова триумф. И чувство, что за спиной великая страна. И на вопросы американцев о ней — только хорошее. Васильев объясняет свой тогдашний «патриотизм» тем, что жил Театром.

Я вспоминаю, что, когда в 1968 году у Локтевского ансамбля были гастроли во Франции, мы, подростки, с пеной у рта отстаивали «советскую родину» перед ее хулителями. Правда, очень удивлялись вопросам типа: «Что вы скажете о Берлинской стене»? Мы о ней просто ничего не знали. Как не знали про Рудольфа Нуриева, в 1961 году совершившего свой знаменитый «прыжок» в Париж.

Екатерина Максимова

О «невозвращенцах» у Васильева: «Нуриев, Барышников, Макарова чувствовали себя актерами мира».

Для звездной пары, Владимира Васильева и Екатерины Максимовой, мысли о таком «прыжке» были бы неестественны, в советской стране они были на самой вершине признания и любви.

Знали друг друга с отрочества, танцевали в дуэте, при всем несходстве характеров и вкусов не могли не ощущать магнетизма своего «визави».

В истории этой пары есть вещи настораживающие. В 1961 году с их

участием сняли фильм «СССР с открытым сердцем» — «для показа на Западе». Мы этот фильм не видели. Подозреваю, что сладко-клубнично-рекламный. Тем более, что сразу после съемок пара расписалась — и в Париж поехала уже в статусе молодоженов.

Любовь не предмет для спекуляций, «показ» может спугнуть чувство, возможно, что те, кто воспользовался «звездностью» этих двух юных сердец в рекламно-патриотических целях, сыграли с ними злую шутку.

Юрий Григорович

Екатерина Максимова, по отзывам, не была той конфетно-сливочной куколкой, какой ее представляла часть зрителей, видевших балерину в отрывках из «Анюты». Для меня бесспорно, что конец ее трагичен. Умерла во сне в апреле 2009 года, ясную причину смерти мы так и не услышали…

Неторопливо рассказывает Владимир Васильев про Большой балет, перед нами проходят его герои и героини. Удивительная Галина Уланова. Такой Джульетты, как у нее, не было и не будет.

Красс — Марис Лиепа

Немолодая уже Уланова так сыграла Джельетту, что я, увидев запись балета Прокофьева по ТВ, сразу после просмотра нашумевшего фильма Дзефирелли, где Джулетта — прелестная девочка, ни секунды не колебалась: победа за Улановой. А в большом смысле — за гениальным прокофьевским балетом в его конгениальном воплощении (балетмейстер Леонид Лавровский).

Вот Плисецкая — Хозяйка Медной горы из прокофьевского же «Каменного цветка». Чудо. О ней Васильев: «Не могу сравнить ее по дарованию ни с кем другим».

Сам Васильев в танцевальных кадрах мужествен, прыгуч, артистичен — в удивительных вариациях принца из «Щелкунчика», в кусочке из балета «Лейли и Меджнун», в сцене с цепью из «Спартака…

Мне понравилось, что корифей танца говорит не только о своих коллегах-танцорах, но и о дирижерах — Хайкине, Мелик-Пашаеве, Светланове, Рождественском, чьими трудами создавалась слава Театра. Геннадий Рождественский настоял на том, чтобы не менять темпы «Щелкунчика» в угоду «непроворным» исполнителям. Васильев один из первых исполнил вариации принца в быстром темпе.

Тут я подумала, что многажды наблюдала абсолютное несовпадение оркестра и