Время Культуры - Ирина Исааковна Чайковская

Последняя сцена между Тамарой и Демоном смутно напомнила мне финальную сцену Татьяны и Онегина. Тот же баритон Хворостовский, в той же роли — соблазнителя, и с таким же неутешительным для него финалом. С удивлением обнаружила, что и размер у обоих произведений, «Онегина» и «Демона», один — четырехстопный ямб.

Вспомнилась сходная концовка у Пушкина в его знаменитом «Рыцаре бедном», которого Пречистая взяла в рай, несмотря на его «прегрешения», перечисляемые нечистым, «лукавым духом». Рыцарь был ее паладином, любил ее всем сердцем — и рай, прямо как у Лермонтова, «открылся для любви».

Заодно пришли в голову Пастернак и Маяковский, также обращавшиеся к теме «Тамары и Демона». Борис Пастернак о книге «Сестра моя жизнь», написанной в 1917, на гребне общественного катаклизма и собственных — влюбленности и вдохновения, — писал, что она посвящена Лермонтову, не памяти, а поэту, «как если бы он еще жил среди нас, его духу…». Если начнете искать лермонтовского Демона в этих стихах (а первое стихотворение называется «Памяти Демона»), — не найдете, стихи «пастерначьи», только навеянные Михаилом Юрьевичем и его поэмой.

Еще меньше от «оригинала» у Маяковского. В стихотворении «Тамара и Демон» смешиваются две Тамары, «светлая» — героиня поэмы и «темная» — героиня баллады. Иначе не объяснишь, почему поэт умоляет: «Не кинь меня в пропасть, будь добра». Сам Лермонтов под конец почему-то назван гусаром — то ли с издевкой, то ли по невежеству: «Люблю я гостей/ Бутылку вина/ Налей гусару, Тамарочка».

Короче, чтобы иметь представление о Тамаре и Демоне лучше всего обращаться непосредственно к лермонтовской поэме. Там, как и в опере, Демон в финале уходит во тьму, остается «один как прежде во Вселенной». И знаете, мне стало его жаль. Захотелось, чтобы ему что-то хорошее засветило, все же были в нем человеческие задатки и желания, была жажда «любить и молиться». Что же все-таки ему помешало? Думаю, гордость. Не хотел делить свою власть с Богом, предпочел одиночество и безлюбость… Жаль.

Поздравляю всех создателей оперы с несомненной удачей. Да, забыла сказать, что дирижировал оркестром имени Евгения Светланова Михаил Татарников, в конце почему-то оставшийся без цветов. Возможно, потому, что все цветы достались героям — Асмик Григорян и Дмитрию Хворостовскому, буквально утонувшим в букетах.

«Сказки Гофмана» на сцене метрополитен опера

27.03.14

Канал КУЛЬТУРА — в подарок меломанам — показал оперу «Сказки Гофмана» (спектакль 2009 года).

Не ожидала. Такого чуда — не ожидала. Все четыре часа просидела не шелохнувшись, словно под гипнозом. Почти все арии и мелодии по отдельности были на слуху, а всю оперу слушала в первый раз, и в каком исполнении!

Думаю, что главное чудо постановки связано с дирижером Джеймсом Левайном, это он сделал музыкальную часть неотразимой. Но на славу потрудились все, в меру классична и очень красива постановка Бартлетта Шера, восхитительна наша Анна Нетребко в ролях Антонии и Стеллы, прекрасен мальтийский тенор Джозеф Коллейя — Гофман, хороши четыре злодея и четыре слуги, спетые двумя Аланами, Хелдом и Оуком.

А еще — победительна Джульетта в исполнении Екатерины Губановой и непревзойденна кореянка Кэтлин Ким, сыгравшая механическую куклу Олимпию.

Перед спектаклем два музыкальных мэтра Святослав Бэлза и неожиданно поюневший и похорошевший профессор Дмитрий Вдовин тоже восхитились ее Олимпией. Было сказано что-то о привычке корейцев к упражнениям. Нет, здесь не упражнения, здесь мастерство, великолепная игра, а какое чистое и высокое сопрано!

Права Анна Нетребко, что не взялась петь все четыре женские партии оперы, очень легко на них надорваться, каждая — в своем роде и требует вокальных и актерских сверхусилий.

В связи со «Сказками Гофмана» я решила освежить свои знания об этих двух творцах — Жаке (Якобе) Оффенбахе (1819–1880) и Эрнсте Теодоре Амадее Гофмане (1776–1822).

Они прожили в чем-то похожую жизнь, хотя первый — Оффенбах — родился всего за три года до смерти второго.

Жак Оффенбах

Оба были уроженцами Германии, но Оффенбах, бывший музыкальным вундеркиндом, был в отрочестве привезен отцом, кантором синагоги, в Парижскую Консерваторию. Одаренного подростка взяли, хотя денег хватило лишь на полтора годы учебы. Гофман, также одержимый музыкой (недаром взял себе моцартовское имя Амадей), профессионально нигде ей не обучался, кончил юридический факультет, но ненавидел работу «по специальности».

А общее у них — неисчислимые трудности на пути. Оба прошли через опись имущества — у Гофмана это случилось на следующий день после смерти, а умер он, разбитый параличом, в 46 лет! Поразительно, как «опись имущества» подстерегает творцов, начиная с гениального Рембрандта…

Оба подвергались нападкам и гонениям: Оффенбах как еврей (кстати, дело Дрейфуса, о котором говорили два мэтра, Бэлза и Вдовин, имело место много позже смерти Оффенбаха, что не мешало Франции времен Наполеона Третьего быть антисемитской), не сразу публикой был принят жанр «оперетты»…

Гофман третировался как «непрофессионал», как человек, осмеливавшийся рисовать карикатуры на чиновников, писать на них «зловредные» и узнаваемые памфлеты…

Были и различия: Оффенбах — примерный семьянин, отец четырех дочек, Гофман — гуляка и пьяница, влюбчивый и непостоянный, его единственная дочь Цецилия рано умерла. Как я понимаю, либрето «Сказок Гофмана» отражает мифологизированную жизнь немецкого романтика.

Свои «Сказки Гофмана» маэстро Оффенбах на сцене не увидел, он умер, закончив партитуру оперы, но не завершив ее оркестровку. Сделал это его друг, композитор Эрнст Гиро.

Целиком всю оперу мы поместить не можем, помещаем две сцены, причем вторую без русских титров. Поэтому должна кое-что пояснить.

Это сцена в доме певицы Антонии, возлюбленной Гофмана; по просьбе отца, она перестала петь — отец боится ее потерять, как потерял ее мать, тоже певицу. Волшебник, сгубивший жену, губит и дочь. Он нашептывает Антонии слова о прелести славы, которая выше любви и красоты. Для своих темных целей он вызывает даже «дух матери».

Эрнст Теодор Амадей Гофман

У меня эта сцена вызвала неподдельный ужас, но при этом какая невероятная красота, какое потрясающее трио!

Да, забыла назвать певицу, сыгравшую Музу Гофмана — Кейт Линдси! Чудное сопрано и чудесно исполненная роль!

Ничего не могу с собой поделать — весь спектакль и все исполнители вызывают у меня только превосходные оценки…

А кончу словами, которые как раз и поет Кейт Линдси, Муза страдающего поэта»: «Страдания творца благословенны!»

«Война и мир» Прокофьева на канале КУЛЬТУРА

12.06.14

И вдруг — по каналу КУЛЬТУРА показывают оперу «Война и мир».