Время Культуры - Ирина Исааковна Чайковская

романа перемежаются молодежными тусовками, на экране возникают кадры революционного 1991-го года, Татьяна читает книжку, на которой написано «Евгений Онегин». Все так.

Но что-то не дает полностью поверить, что Татьяна и Онегин (да и Ленский, и муж Татьяны, «слепой олигарх» в темных очках, — вот вместе с Ольгой все действующие лица этого сюжета) — из нашего времени. Если из нашего, то почему письмо пишет не на компьютере? Почему такая чужая на этой тусовке? Такая временами смешная и даже нелепая? Герои, как и сам балетмейстер, не «избранные», но «выделенные». Они явным образом другие.

Но ведь и у Пушкина так было… Его герои были чужаками в своей среде. И никак Татьяна не вписывается в эту постоянно воспроизводимую сцену с варкой варенья и чисткой яблок, которой начинается опера… Должна сказать, что в балете нас ожидает не только изображение глубоких и сильных чувств, но и юмор, комизм. В этом смысле и Каренин, и Татьянин муж решены похоже, в слегка шаржированном комическом ключе.

А «нелепость» юной Татьяны проходит, «гадкий утенок» вырастает в Лебедя. Правда, в сцене, где Татьяна борется с собой и со своим чувством к Евгению, снова возникают эти странные, диковатые движения… Атавизм возвращения в «детство», в неушедшее прошлое.

Нет, Татьяна не изменит своему слепому мужу, явно ее любящему и ревнующему, не могущему нащупать ее лицо… Но какая же однако драма перед нами разыгрывается!

Как больно видеть муки двух душ, которым рок не дал соединиться!

Хочу еще сказать вот о чем. Негодовала, когда в каком-то оперном спектакле Хворостовский играл Онегина, находящегося в гомосексуальной связи с Ленским. Моя филадельфийская подруга специально прислала мне газету с интервью певца — я не верила ей на слово, мне казалось, что со стороны российского исполнителя это предательство по отношению к Пушкину. Думалось, что только больное воображение чужеземного режиссера могло заподозрить приятелей, Онегина и Ленского, в чем-то «таком». Вспомним, что, желая оскорбить Дантеса, в письме к его «усыновителю», барону Геккерну, Пушкин нарочито язвительно пишет о постыдной связи барона с Жоржем.

Но вот у Эйфмана явно присутствует гомосексуальный мотив в отношениях Онегина и Ленского — и я его принимаю. Что здесь? Почему? Наверное, самое главное — необыкновенная красота этого дуэта, какая-то воплощенная в нем эстетизированная чувственность. А во-вторых… вот о чем я подумала. Мы все сейчас знаем про гомосексуальную природу Петра Ильича, про муки, которые он испытывал, про его смерть, которая едва ли не была вызвана этой стороной его жизни… Такой чувствительный локатор, как Эйфман, уловил все это в музыке… Возможно, было еще что-то, какой-то дополнительный импульс, но в любом случае, в балете эти сцены не выглядят таким уж кощунством, воспринимаются как одна из красок в живописном холсте…

Балетмейстер Борис Эйфман находится на пике своей карьеры и своего мастерства. В интервью Малкину он говорит, что задумал сделать за этот год три (!) спектакля. Сколько счастья предстоит ему, сочинителю балетов! Пусть Вам прибудет энергии, Борис Яковлевич! Она нужна Вам, чтобы заряжать ею Ваших замечательных молодых артистов, заряжающих, в свою очередь, нас, зрителей.

Кармен как психологический тип

22.09.16

Замахнулась на архисложную тему, коснусь ее по самому краешку, ибо тут нужно прочитать гору литературы и иметь время на обдумывание. Лишена того и другого и кидаюсь в бой практически безоружная. Подтолкнула меня на этот «подвиг» передача, проходившая 17 сентября на канале КУЛЬТУРА. «Игра в бисер» Игоря Волгина была посвящена новелле «Кармен» Проспера Мериме.

Обсуждали детально, с цитированием, в принципе все говорили очень разумные вещи. Но по окончании дискуссии в моем сознании осталась только последняя фраза Игоря Волгина: «Читайте классику!» Все прочее улетучилось.

И вот тут мне захотелось перечитать новеллу Мериме, чтобы определить для себя — что же такое эта Кармен? Ведь и вправду, хотя речь в новелле идет о двоих — Хосе и Кармен, — но главный интерес, как ни крути, сосредоточен на «титульной» героине. И вот взялась я за чтение. Новелла, написанная в 1845 году, оказалась совсем не короткой.

Начинается и кончается она рассказом об исторических изысканиях автора. В начале он ищет в Испании место сражения Цезаря — и возит с собой «Записки» великого римлянина. В конце — дает «научное» объяснение тому, откуда взялись цыгане и что они собой представляют. То и другое — начало и конец — для меня маскировка, своеобразный «театр Клары Газюль».

Проспер Мериме

В свое время Мериме опубликовал пьесы некой дамы, носящей это имя, снявшись на обложке в женском платье и шляпке. Так и здесь перед драматическим рассказом дается — для отвода глаз — некое интермеццо, великий мистификатор уводит нас в сторону от трагедии, которая не может не потрясти.

О чем новелла?

Автор в своих путешествиях по испанским провинциям встречает незнакомца «с мрачным и гордым взглядом», очень похожего на разбойника, и делит с ним еду и сигары. В итоге незнакомец его не трогает, проникается к нему доверием и, когда они встречаются вторично, накануне его казни за воровство и убийства, раскрывает перед ним свою душу. На путь преступления его толкнула любовь. Он, Хосе Наварро, баск, служивший в кавалерийском полку, влюбился в цыганку.

Ее, эту цыганку, по имени Кармен, автор уже тоже успел узнать. Одна фраза в его описании меня несколько смутила: «Я сильно сомневаюсь в чистокровности сеньориты Кармен; во всяком случае, она была бесконечно красивее всех ее соплеменниц, которых я когда-либо встречал».

Если Кармен не чистокровная цыганка, то какая еще кровь может в ней течь? Испанская? Еврейская? Кстати, про принадлежность к евреям рассказчик хотел ее спросить, но побоялся. Она рассеяла его сомнения: «Да полноте! Вы же видите, что я цыганка!» Он узнает ее имя — Карменсита. Рассказчик доволен, что не отшатнулся, «увидев перед собой ведьму». Стало быть, уже слышал о ней и ее «колдовстве». Вот еще впечатление рассказчика: «странная и дикая красота», «лицо, которое на первый взгляд удивляло, но которое нельзя было забыть».

Хосе же запомнил даже день, когда увидел Кармен. Кто-то рядом сказал: «Вот цыганочка».

Дальше идет такой текст: «Я поднял глаза и увидел ее. Это было в пятницу, и этого я никогда не забуду».

Кармен полностью не соответствовала канонам деревенской красоты — дырявые чулки, короткая красная юбка. Его земляки крестились бы, по его словам, при виде женщины в таком наряде. Он старался