Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг

окончательно провалился, и злоба против Юнуса вспыхнула в нем с новой силой.

— Ну что ж… — сказал он, и маска миролюбия, доселе скрывавшая его подлинные чувства, слетела с его лица. Рот оскалился, глаза злобно заблестели, и он вдруг показался Юнусу похожим на волка с обложки пригласительного билета. — Не хочешь мира — будем длить вражду!

Дверь на галерею была приоткрыта, и Юнус заметил, что Кара и Калантар, сидевшие прежде в темном углу, приблизились к самой двери.

Хабибулла мельком, но выразительно взглянул на Теймура. Тот понял его.

— Кара! Калантар!.. — позвал Теймур.

Молодчики вошли в комнату. Теймур подал знак, и они двинулись на Юнуса. Юнус приготовился, сжал кулаки — он не намерен был сдаваться.

Шамси и Абдул-Фатах тотчас встали из-за стола и вышли на галерею: непристойно почтенному торговцу и уважаемому мулле быть замешанными в темное дело, в драку. Они пришли сюда по приглашению Теймура, чтобы помочь решить какие-то семейные дела. Стоя за дверью, Баджи слышала все происходящее в комнате для гостей. Сердце ее сильно билось — там, за дверью, решалась сейчас ее судьба. Что ей предстоит? Остаться с ненавистным мужем? Уйти жить к брату? А может быть, если брат не сумеет взять ее к себе, убежать куда глаза глядят?

Из комнаты для гостей послышались звуки тяжелых ударов, возня, стук падающих стульев. Баджи вскрикнула, рванула дверь. Тщетно! Теймур успел ее запереть. Баджи принялась стучать в дверь руками, ногами. Никто не обращал на нее внимания.

Кара и Калантар были опытны в драках, но Юнус не уступал им в силе и ловкости. Сначала Хабибулла и Теймур ждали исхода, молча стоя в стороне. Но видя, что Каре и Калантару не удается справиться с Юнусом, Теймур незаметно подставил ему ногу. Юнус споткнулся, упал. Кочи мгновенно навалились на него, скрутили ему руки за спиной.

Шум схватки стих. В спальню доносилось теперь только тяжелое, прерывистое дыхание. Баджи в ужасе поняла, что Юнуса сбили с ног и связали.

«Они убьют его!» — мелькнуло у нее в голове.

Баджи огляделась, схватила попавшийся ей на глаза столовый нож и через окно вылезла на галерею. Там, в темном углу, где недавно сидели Кара и Калантар, теперь, в ожидании развязки, притаились Шамси и Абдул. Фатах.

— Кочи!.. — крикнула им Баджи, подбегая.

Мулла счел ниже своего достоинства отвечать. Но Шамси, решив, что в полутьме Баджи приняла его и Абдул-Фатаха за Кару и Калантара, угрюмо буркнул:

— Не дури — здесь я и хаджи Абдул-Фатах!

— Это ты во всем виноват! — крикнула Баджи в самое лицо Шамси. — Ты!

Шамси замахнулся на нее — к шайтану это Дадашево отродье! — он, Шамси, сегодня совсем ни при чем, но увидев в руке Баджи нож, отпрянул.

Баджи рванула дверь в комнату для гостей. Увы, дверь из галереи тоже была заперта. Баджи прислушалась. Тяжелое, прерывистое дыхание не прекращалось.

«Они убьют его!»

Сунув нож за пояс, Баджи выбежала во двор. Ага-Шерифа и Зийнет-ханум в этот вечер, как назло, не было дома. Баджи стала барабанить в двери соседей, но все, наученные горьким опытом вмешательства в дела Теймура, боялись отозваться.

Баджи выбежала на улицу. Ночь была темная, во тьме лишь мерцали два огонька на фаэтоне Рамазана, терпеливо дожидавшегося полуночи. Нет, от этого фаэтонщика помощи не получишь! Баджи побежала на угол к полицейскому.

— Они убьют его! — кричала она исступленно, таща полицейского за рукав.

Тот нехотя повиновался.

— Здесь! — крикнула Баджи, подходя к дому. — Здесь, у Теймура!

Полицейский остановился и повернул назад: незачем совать нос в дела такого человека, как Теймур!

Баджи металась по улице, стучалась в окна и двери домов, моля о помощи, но напуганные обыватели не откликались: опасно отворять двери в глухую ночь — спокойней зарыться с головой под одеяло.

Юнус лежал на полу связанный, губы его были разбиты, распухшее лицо залито кровью.

— Мы с тебя, с поэта большевистского, сдерем шкуру, как пять веков назад содрали с поэта Насими за вольнодумство! — злобно острил Хабибулла.

Осыпая Юнуса бранью и насмешками, он время от времени наклонялся над ним и спрашивал:

— Ну как, поэт, бросишь писать?

Юнус сплевывал кровь, наполнявшую рот, и, преодолевая боль, отвечал:

— Не брошу… Не перестану бороться против таких, как ты…

Тогда Хабибулла ударял его в лицо наотмашь и затем носовым платком вытирал кровь с руки. И боль от ударов этой слабой руки казалась Юнусу нестерпимей, чем боль от кулаков Кары и Калантара.

— Веки вышли на большую дорогу плечом к плечу с кочи… — прохрипел Юнус.

— Ты нас не рассоришь, как ссоришь друг с другом всех мусульман, интриган большевистский! — крикнул Хабибулла исступленно. — Вейте его, друзья!

Стрелка часов приближалась к двенадцати.

— Соглашайся немедля, не то найдем для тебя местечко надежней того, где ты уже однажды сидел!

Собрав последние силы, Юнус чуть слышно, но внятно проговорил:

— Не брошу… Не брошу бороться против таких, как вы… Скоро придет вам конец!..

Часы пробили полночь. Хабибулла и Теймур переглянулись: не оставалось сомнений, что оба они просчитались. Ладно! Не поздоровится от этого и Юнусу!..

Баджи металась по улице в поисках помощи, а Юнуса между тем, связанного по рукам и ногам, выволокли из дома и втиснули в фаэтон. Кара взобрался на облучок рядом с Рамазаном, Теймур, Хабибулла и Калантар, держа Юнуса, уселись на сидении. Рамазан поднял вожжи, фаэтон тронулся.

Баджи увидела их, успела вскочить на подножку.

— Остановитесь!.. — кричала она, хватаясь за Рамазана, за Теймура, за Хабибуллу. — Что вы делаете с моим братом?.. Отпустите его, негодяи!..

Фаэтон, накренившись, несся сквозь темную ночь. Ни возница, ни седоки не отвечали.

Задыхаясь от ненависти, Баджи вспомнила про нож, второпях сунутый ею за пояс, выхватила его, ударила им Теймура. Удар пришелся по руке, почти не причинив вреда, но Теймур рассвирепел и, пнув ногой Баджи, сбросил ее с фаэтона.

— Юнус! — кричала Баджи, силясь подняться, захлебываясь слезами. — Брат!

— Тебя спасут наши… — донесся до нее голос Юнуса, и фаэтон скрылся в ночной тьме.

Баджи поплелась домой.

Вдруг что-то блеснуло у нее под ногами. Нож!.. Она горько усмехнулась: с таким ножом многого не добьешься! Она отшвырнула его от себя, и он со звоном ударился о камень мостовой.

Не доходя до дому, Баджи столкнулась с Шамси и Абдул-Фатахом; испуганные и растерянные, спешили они восвояси. Баджи отвернулась: пропади они пропадом, эти подлые люди, трусы, враги ее брата!

Двери дома были раскрыты настежь. Баджи прошла в комнату для гостей… Опрокинутые стулья, осколки разбитой посуды, на ковре — кровь, кровь брата…