Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таги слушал не прерывая и, когда Юнус кончил, сказал:
— Наверно, ты, Юнус, прав: тебе на промысле виднее, чем мне, амбалу, у порога чужой лавки!
— Ну и пора оставить этот порог и идти к нам!
Неподалеку от дома Теймура Юнус остановился и стал прощаться с Таги, но почувствовав, что Таги не хочет с ним расставаться, добавил:
— Надо думать, мы еще встретимся — на промыслах…
Перед домом Теймура стоял фаэтон: это Рамазан поджидал уплаты выигрыша.
Хозяин встретил Юнуса любезно, с заискивающей улыбкой — осуществление задуманного Хабибуллой плана зависело, в конечном счете, от согласия Юнуса.
— Как сестра? — спросил Юнус с тревогой в голосе и различил в темном углу галереи Кару и Калантара.
— Эй, Баджи! — позвал в ответ Теймур таким тоном, который должен был рассеять тревоги и сомнения Юнуса.
Баджи показалась Юнусу в этот раз бледной, осунувшейся, но видя, что она здорова и невредима, он облегченно вздохнул. Он хотел остаться с Баджи наедине, расспросить о ее жизни, и Баджи, в свою очередь, готова была поведать ему все, что накопилось у нее на душе, но присутствие Теймура сковывало их.
Они постояли недолго у двери, обменявшись несколькими незначительными словами, и вслед за тем, оставив Баджи в спальне, Теймур ввел Юнуса в комнату для гостей. Здесь Юнус, к своему удивлению, увидел сидящих за столом Шамси, Абдул-Фатаха и Хабибуллу. Он сухо поздоровался, и все сдержанно, но достаточно учтиво ответили ему.
Поданы были чай и угощение. Теймур изображал из себя радушного хозяина и развлекал гостей, но Юнус сразу почувствовал, что у присутствующих есть что-то на уме и что собрались все сюда не просто в гости и не ради чая и угощения.
Часы приближались к десяти.
«Привлекать зачинщиков на нашу сторону..» — повторял про себя Хабибулла совет полицмейстера, но чувствуя настороженность Юнуса, не знал, с чего начать. Легко было полицмейстеру, сидя у себя в кабинете, давать советы, гораздо труднее осуществлять их, столкнувшись лицом к лицу с этими самыми зачинщиками. Так, или иначе, Хабибулла понимал, что настала пора действовать.
— Завтра состоится большой туранский вечер, — промолвил он, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Будут исполнены песни и танцы тюркских племен — анатолийских турок, арнаутов, азербайджанцев, бухарцев, туркмен, башкир, киргизов и многих других. Будет представлен весь наш великий Туран… — Хабибулла порылся в портфеле, где рядом с деньгами, полученными утром от полицмейстера, лежали пригласительные билеты на вечер, и положил по билету перед Шамси, Абдул-Фатахом и Теймуром. — Побывать там было бы особенно интересно тебе, молодому человеку, — добавил он вкрадчиво, кладя билет и перед Юнусом.
Оскаленная волчья морда глядела на Юнуса с обложки билета.
— Что это значит? — спросил Юнус, указывая на волчью голову.
Хабибулла оживился:
— О волке у нас, тюрков, есть прекраснейшее предание! — сказал он. — Хотите, расскажу?
Все, кроме Юнуса, выразили желание слушать.
— Так вот… — начал Хабибулла, подражая манере рассказчика-профессионала, — заблудилось некогда тюркское племя в глубоком тесном овраге и прожило там сотни лет. Люди и стада множились, и не стало места для жилья и пастбищ, истощилась земля, иссякла вода. Наступил голод, мор. Старейшины тщетно ломали головы, как спасти племя. Однажды пастух, пасший стадо, увидел, как волк схватил барана. Презрев опасность, с палкой в руке пастух погнался за волком, но волк вдруг исчез в узкой, едва заметной щели в скале. Пастух прильнул глазами к щели и, изумленный, увидел перед собой неведомый луг, покрытый сочной травой. Он стал сзывать людей, и вскоре все племя огласило воздух криками радости. Но вслед за тем людям стало ясно, что сквозь узкую, едва заметную щель человеку никак не пробраться и что, видимо, волк был волшебный. Тогда выступил кузнец и большим молотом ударил по скале, и раздался протяжный звон; люди поняли, что скала из металла, и впали в уныние. Но кузнец предложил собрать возле скалы все, что может гореть, и вскоре громадное пламя растопило металл и открыло путь к широкому миру. Так, после долгих веков заключения в тесном глубоком овраге, который едва не стал кладбищем, тюркское племя спаслось, и причиной тому был волшебный волк-спаситель, указавший тюркам путь к жизни… Вот почему мы, тюрки, считаем волка нашим покровителем, вот почему изображена голова волка на пригласительном билете на туранский вечер…
Хабибулла оглядел присутствующих и остановил свой взгляд на Юнусе:
— Ну, как тебе нравится это предание?
— Мне оно но душе, — ответил Юнус. — Но кажется, ты неверно его толкуешь…
— Неверно? — удивился Хабибулла. — Почему?
— Волк в нем, по-моему, играет последнюю роль.
— Не согласен с тобой! Разве не волк, убегая, привел пастуха к скале? Разве не он причина спасения племени?
— С таким же успехом можно считать непогоду причиной создания кровли, а воров и разбойников — причиной постройки высокого забора. Но нужно ли из-за этого славословить непогоду, воров и разбойников, как это делаешь ты, восхищаясь волком? Можно с не меньшим успехом считать причиной спасения племени и молот, определивший, что скала из металла, или пламя, растопившее этот металл. Однако подлинные освободители племени, думается мне, не волк, и не молот, и даже не пламя…
— А кто же, по-твоему? — спросил Хабибулла, насторожившись.
— Кузнец и пастух, конечно!
Хабибулла понял смысл сказанного.
— Слишком ты строгий критик, Юнус. Все тебе, у нас не нравится! Но я все же советую тебе прийти завтра на вечер, повеселиться.
— Завтра вечером я работаю.
— Насчет работы не беспокойся — я устрою, чтоб тебя освободили.
— И одежды у меня нет подходящей.
— Одежду я тебе раздобуду.
«Вот пристал, проклятый!.. В чем тут дело?..» — недоумевал Юнус.
— Да стоит ли обо мне так беспокоиться? — сказал он, присматриваясь к присутствующим и теряясь в догадках. — На таком вечере будет народ богатый и важный, а я — простой рабочий.
— Для нас, устроителей вечера, мусаватистов, — все азербайджанцы равны! Недаром наша партия называется «мусават» — равенство.
«Равенство!..» Он, Юнус, уже почувствовал это «равенство» на своей шкуре.
— Нет, не пойду я! — сказал Юнус твердо.
Теймур беспокойно поглядывал на часы. К чему это Хабибулла так обхаживает мальчишку, будто какого-то важного человека? Этак, чего доброго, не успеть до полуночи получить от Хабибуллы деньги и передать их фаэтонщику, будь он проклят! А не успеешь — фаэтонщик доложит Наджафу-Кули, и
