Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм

Собор

Торжественное открытие Собора имело место в Успенском храме Московского Кремля, на следующий день после празднования его престольного праздника (праздник Успения Пресвятой Богородицы[130]). Молебен был отслужен всеми прибывшими епископами. После литургии из собора вышел грандиозный крестный ход. При колокольном звоне всех московских церквей, крестный ход членов Собора прошёл в Чудов монастырь, где все приложились к мощам св. Митрополита Алексия. Крестный ход затем вернулся в Успенский собор.

После этого, на следующий день в храме Христа Спасителя состоялось открытие Собора, а деловые заседания начались 4/17 августа 1917 года.

На Соборе присутствовали: 4 митрополита, 21 архиепископ и 43 епископа. Кроме них, в Соборе участвовали по пяти представителей от каждой епархии. Около 30-ти человек – представители Духовных Академий, Академии Наук, 11-ти университетов. 10 – по избранию от учёного монашества, столько же от единоверцев, представители от четырёх Лавр, 15 представителей от Государственного Совета и Государственной Думы, настоятели монастырей: Саровского, Валаамского, Оптиной Пустыни и члены предсоборного совета. Всего членов Собора, кроме архиереев, было 375 человек.

Председателем Собора был избран Московский Митрополит Тихон, а почётным председателем по его положению – Митрополит Киевский Владимир.

Вопрос о Патриаршестве стал основным вопросом Собора, несмотря на продолжавшееся два месяца отчаянное противодействие обновленчески настроенных его членов сторонников революционных преобразований в Церкви.

В самый разгар спора, когда произносились речи за и против Патриаршества, власть сначала в Петрограде, а затем и в Москве, была захвачена большевиками. Кремль, в котором засели остатки белых воинов, был осаждён и обстреливался артиллерией. Профессор Спинка пишет, что это вызвало панику между членами Собора, которые опасались, что если Кремль падёт, то Собор может быть разогнан до осуществления своих важнейших задач. «Эти события, – пишет он, – тоже укрепляли аргументы патриаршей партии, которая заявляла, что при смуте в стране во главе Церкви нужен сильный человек, чтобы возглавить Церковь и защитить её интересы. Таким образом, хотя дебаты ещё были далеко не окончены – надо было выслушать ещё пятьдесят ораторов – дискуссия была прервана. Это был Павел Грабе, который через пять дней после падения временного правительства внёс предложение восстановить патриаршество». (см. Деяния Собора)

Оппозиция не соглашалась на прекращение дискуссии и требовала отложить голосование виду того, что многие члены Собора не могли приходить на заседания из-за стрельбы на улицах Москвы.

Тем не менее, председательствующий Митрополит Тихон установил, что кворум есть налицо. 30-го октября было установлено восстановить Патриаршество и незамедлительно приступить к выборам. Выборы начались на следующий же день.

Перед выборами Патриарха, поданными записками были намечены кандидаты, из коих главными были Архиепископ Харьковский Антоний (101 голос), Архиепископ Тамбовский Кирилл (27 голосов) и Московский Митрополит Тихон (23 голоса). Если бы Архиепископ Антоний получил абсолютное большинство, он считался бы избранным, но поскольку для этого у него голосов было недостаточно, окончательное избрание было обусловлено жребием из трёх кандидатов, получивших простое большинство голосов. Всего при первом голосовании было намечено 10 кандидатов.

5-го ноября в храме Христа Спасителя 90-летний старец Зосимовской Пустыни Алексий после усердной молитвы вынул жребий с именем Митрополита Тихона, о чём ему немедленно было объявлено особым посольством во главе с Митрополитом Киевским Владимиром. Поспешил приветствовать его избрание и Архиепископ Харьковский Антоний. В день Введения во храм Пресвятой Богородицы состоялась торжественная интронизация Патриарха Тихона в Успенском соборе.

Началась новая эра в жизни Русской Церкви. Перед наступлением жестокого гонения она уже не была обезглавленной.

Таким образом, Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917–1918 годов не только восстановил патриаршество в России, не только избрал нового Патриарха Московского и Всея Руси, но и, что не менее важно, разработал правило такого избрания, отменить или изменить которое властен только равный ему орган управления Церковью, а именно Поместный Собор. По этим правилам Патриарх Русской Церкви, так же как и делегаты Собора от епархий на своих епархиальных собраниях, избирается независимым тайным голосованием непосредственно на Соборе, т. е. без предварительного выдвижения кандидатов в Патриархи на предсоборных совещаниях и собраниях. Лицо, получившее абсолютное большинство голосов, становится вновь избранным Патриархом. Если этого не произошло, то предстоятель Церкви определяется жребием из трёх кандидатов, получивших наибольшую поддержку при голосовании.

Как будет показано ниже, это правило, имеющее силу закона (канона) Церкви, не отменённое и не изменённое по сей день, неоднократно нарушалось, или вообще игнорировалось при последующих «назначениях» так называемых патриархов от Сергия Старгородского до Кирилла Гундяева. Уже одно это обстоятельство делает такие «назначения» неканоническими, а самих патриархов незаконными. Как показала жизнь, это нарушение церковных канонов оказалось далеко не единственной причиной считать последних лжепатриархов незаконными. Но об этом речь пойдёт ниже.

Патриарх

В избрании Митрополита Тихона Патриархом, члены Всероссийского Собора увидели осуществление воли Божьей. Все три кандидата на эту должность были выдающимися личностями. Они уже имели не малый жизненный и административный опыт и являлись единомышленниками в главных принципах церковного управления. Ни один из них не добивался избрания, и все сознавали, что патриаршее служение в существующих условиях сулит не столько почёта и радости, сколько тягчайших испытаний.

Митрополиту Тихону было 52 года. Родом он был из г. Торопца Псковской губернии, где отец его служил священником. С 1878 года по 1883 год он обучался в Псковской Духовной семинарии. По серьёзности его характера товарищи там дали ему прозвище «архиерей». По окончании семинарии, Василий Беллавин[131] поступил в Петербургскую Духовную Академию. Там, по той же причине, товарищи дали ему прозвище «патриарх». По окончании Академии, ещё в светском звании, Василий Беллавин был назначен преподавателем Псковской Духовной семинарии. В 1891 году, будучи 26 лет, он был пострижен в монашество с именем Тихона и назначен инспектором Холмской семинарии. Вскоре он был возведён в сан архимандрита и в 1898 году хиротонисан в сан епископа. Через год он был назначен на самостоятельную кафедру в Северную Америку, в которой прослужил 8 лет и оставил по себе благодарную память в пастве. В 1905 году он был возведён в сан архиепископа. В 1907 году Архиепископ Тихон был назначен на Ярославскую кафедру, где тоже приобрёл любовь паствы. Оттуда он был переведён в Вильно. В 1914 году наступила война с Германией и довольно скоро, почти вся епархия была занята неприятельскими войсками. Архиепископ Тихон старался пребывать поближе к своей епархии, но много времени ему приходилось проводить в Петрограде, куда его вызывали для участия в заседаниях Синода. Он был в числе епископов, удалённых из состава Синода Временным правительством.

Когда за увольнением Московского Митрополита Макария освободилась Московская кафедра, Архиепископ Тихон был избран на эту кафедру с саном Митрополита.

Со времени обучения в Петербургской Духовной Академии у Патриарха Тихона установились тёплые отношения с Архиепископом Харьковским Антонием (Храповицким), тогдашним ректором этой Академии, к которому вообще были привязаны почти все его ученики, увлечённые его любовью к Церкви и людям.

Патриарх Тихон был чужд честолюбия. Поэтому, избрание его на Патриарший престол вызвало у него не радость, а предвидение скорбей, которых он не мог не ожидать в своём новом положении.

Эти чувства он ярко высказал, отвечая Митрополиту Вениамину, возглавлявшему делегацию, посланную от Собора, для объявления ему о его избрании: «…Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: „Плач, стон и горе“ и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль (Иез. 2, 10; 3,1). Сколько мне придётся глотать слёз и испускать стонов в предстоящем мне Патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжкую годину…»

Так говорил и чувствовал Патриарх, когда кругом него чада Русской Церкви изъявляли свою радость. Эта радость, однако, омрачалась той братоубийственной борьбой, которая почти одновременно шла в осажденном юнкерами Кремле.