Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм

С кончиной Патриарха Тихона начался ещё более трудный период в управлении Русской Церкви. Но прежде чем мы перейдём к этому новому периоду, мы должны сказать ещё несколько слов относительно кончины Патриарха. По словам Левитина и Шаврова: «почему умер Патриарх Тихон? – этот вопрос шепотком, вполголоса, во весь голос задавали на похоронах Патриарха»… «и до сих пор этот вопрос повторяется всеми церковными людьми, как только речь заходит о смерти Патриарха Тихона».

Легко понять, что смерть Патриарха Тихона была нужна советам, поскольку им не удалось образовать под его возглавлением церковного управления, в котором наравне с православными были бы и обновленцы, как это удалось им при Сергии Старгородском. Само собой разумеется, что всё это покрыто тайной, однако у Левитина и Шаврова есть одно важное свидетельство: «Покойный настоятель храма Ильи пророка в Обыденном переулке в Москве о. Александр Толгский, умерший в 1962 году, говорил одному из авторов: „После признаний, сделанных мне во время исповеди одного из врачей больницы Бакунина, у меня нет ни малейших сомнений в том, что Патриарх Тихон был отравлен“».

Завещание Патриарха. Узурпатор

Мы подошли к главной части нашего исследования, показывающей и доказывающей незаконность, неканоничность нынешнего московского патриархата. Всякая ветвь Вселенской Христовой Церкви признаётся истинной, если сохранила преемство возглавляющего её Епископа по двум ипостасям: по человечеству и по духу. Господь Иисус Христос, будучи Богочеловеком, дал начало этому преемству: 1) по человечеству – рукоположив Апостолов и дав им власть рукополагать Епископов, нарождающейся Церкви. Епископы же, получив от Апостолов ту же власть, соборно рукополагают новых Епископов вплоть до последнего времени. Преемство это, связывающее сегодняшнего Епископа с Главой Церкви Христом прерываться не должно, и любое самочинное самовыдвижение в сан прерывает связь со Христом и со всей Церковью Его, ставя Епископа-узурпатора и всю возглавляемую им ветвь Церкви вне закона, вне Христианства; 2) по духу – дав Апостолам Своё Святое Учение, Христос заповедал им нести его во все языци, не изменяя в нём ни единой буквы. Верность Епископа чистоте Учения Христова – второе непременное условие принадлежность его к Христианской Церкви.

В настоящей главе будет показано, как было нарушено первое преемство – по человечеству.

На другой день после погребения Патриарха Митрополит Пётр собрал всех прибывших архиереев в одном из храмов Донского монастыря. После отчёта о похоронах он объявил, что имеет конверт с завещанием Патриарха Тихона.

Как свидетельствует подписанный всеми присутствовавшими архиереями акт, «Присутствовавшие при оглашении сего документа архипастыри Русской Церкви, по ознакомлении с завещанием Патриарха, сделали следующее, закреплённое собственноручной подписью, заключение:

„Убедившись в подлинности документа и учитывая: 1) то обстоятельство, что почивший Патриарх при данных условиях не имел иного пути для сохранения в Русской Церкви преемства власти и 2) что ни Митрополит Кирилл (Казанский), ни Митрополит Агафангел (Ярославский), не находящиеся теперь в Москве, не могут принять на себя возлагаемых на них вышеприведённым документом обязанностей, мы, архипастыри, признаём, что Высокопреосвященный Митрополит Пётр (Крутицкий) не может уклониться от данного ему послушания и, во исполнение воли почившего Патриарха, должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя“.

Тот час же был составлен и циркуляр о поминовении в церквах Митрополита Петра Крутицкого, как местоблюстителя патриаршего престола.

Тут уместно нам дать биографические данные о Митрополите Петре.

Пётр Фёдорович Полянский родился в семье священника в 1855 году. По окончании семинарии и Духовной Академии он, вопреки совету знавшего и ценившего его Митрополита Антония (Храповицкого), не принял священства. Не будучи клириком, он был назначен субинспектором Московской Духовной Академии в то время, когда ректором её был архимандрит Антоний (Храповицкий). После того он был чиновником при Святейшем Синоде и ко времени революции имел чин действительного статского советника. Только в 1921 году П.Ф.Полянский исполняет давний совет Митрополита Антония и вступает в духовную службу с принятием монашества. Это был человек весёлый и общительный, но при том обладающий непоколебимо твёрдыми убеждениями в принципиальных вопросах. Левитин и Шавров дают о нём совершенно правильную оценку: „12 лет невероятных мучений (1925–1937 гг.): тюрьмы, пытки, ссылка в Заполярье, где он жил с эскимосами, не могли ни на один вершок сдвинуть его с занимаемой им позиции, поколебать хотя бы в малейшей степени“.

Советы, поначалу относившиеся к нему выжидательно, скоро его распознали и увидели, что он не пойдёт ни на какие компромиссы с обновленцами.

Арест Митрополита Петра 10 декабря 1925 года вызвал большое замешательство, несмотря на то, что он позаботился оставить документ о назначении себе заместителей (Митрополит Нижегородский Сергий (Старгородский), Экзарх Украины Митрополит Михаил, Архиепископ Ростовский, впоследствии Митрополит Ленинградский Иосиф).

Никто из двух последних заместителей не мог прибыть в Москву. Митрополит Сергий немедленно заявил о своём вступлении в исполнение обязанностей заместителя местоблюстителя (14 декабря 1925 года), но и он не мог прибыть, так как дал подписку о невыезде из Нижнего Новгорода всвязи с возбуждённым против него судебным следствием.

18 апреля 1926 года в Перми было издано послание Митрополита Агафангела (одного из трёх, названных Патриархом Тихоном в завещании), освобождённого после 4-летнего заключения. В послании „Архипастырям, пастырям и всем чадам Церкви Российской“, он объявил о своём вступлении в управление Церковью. Митрополит Агафангел писал: „Мы, имея в настоящее время возможность осуществить возложенные на нас обязанности патриаршего местоблюстителя, вступаем в управление Православной Российской Церковью“.

Как пишет Шишкин, „Послание вызвало сумятицу в рядах борющихся за церковную власть сторон. Оно особенно обеспокоило митрополита Сергия (Старгородского), имевшего меньше канонических прав на церковную власть, чем Митрополит Агафангел и Митрополит Пётр, но митрополит Сергий не собирался выходить из борьбы и смело принял вызов нового претендента на местоблюстительство“. И там же: „В середине мая 1926 года Митрополит Агафангел и митрополит Сергий договорились о том, что если судебное дело Митрополита Петра закончится осуждением его, то митрополит Сергий передаст свою власть Митрополиту Агафангелу“.

Затем митрополит Сергий недвусмысленно намекнул Митрополиту Агафангелу, что он не склонен передавать ему свою власть: „Если дело кончится оправданием или освобождением Митрополита Петра, я передаю ему власть, а ваше высокопреосвященство имеете тогда вести рассуждения с самим Митрополитом Петром“ (там же) „Тогда – продолжает митрополит Сергий, – вы будете вторым после Митрополита Кирилла кандидатом в местоблюстители патриаршего престола“. (Там же) 23 мая митрополит Сергий уже в высоких тонах пишет Митрополиту Агафангелу о его неканоничности в управлении Церковью».

Митрополит Сергий не знал ещё, что Митрополит Пётр лишил его своего благословения и стал на сторону Митрополита Агафангела («Вестник Св. Синода», 1928 г., N 5–8). Больше того, Митрополит Пётр слагал с себя местоблюстительские права в пользу Митрополита Агафангела.

Вопрос сам собой решился, когда 72-летний Митрополит Агафангел заболел и заявил как Митрополиту Петру, так и митрополиту Сергию, что отказывается от местоблюстительства.

Между тем сам митрополит Сергий, начавший своё правление довольно скромно, теперь стал всё более и более проявлять претензии, нарушая уже не только религиозно-нравственный принцип, но и канонические начала.

Однако особенно важным материалом для суждения о неканоничности действий митрополита Сергия служит статья, написанная им самим под заглавием «О полномочиях патриаршего местоблюстителя и его заместителя», напечатанная в N 1 «Журнала Московской Патриархии» за 1931 год и перепечатанная в N 7 за 1933 год парижским журналом «Православие».

Митрополит Сергий был выдающимся знатоком церковной администрации и отличался тонкостью и точностью языка в определении канонических вопросов.

«Знаменательно, – пишет митрополит Сергий, – что ко дню смерти Патриарха из всего столь широко на соборе задуманного аппарата остался один Патриарх… Существовавший при Патриархе Синод из трёх архиепископов, а потом митрополитов, полномочий от собора не имел, был собран по личному приглашению почившего и с его смертью терял полномочия». Таким образом, рядом с Патриархом не было полномочного учреждения, чтобы со смертью его принять управление и избрать местоблюстителя. Патриарх восполнил это своим завещанием.