Сыны Тьмы - Гурав Моханти

от моей жены! – предупреждающе рявкнул злой голос.

ДРАУПАДИ оживилась от густого, богатого голоса, напомнившего ей о сладостях. Она обернулась и увидела, как агхори, завоевавший ее руку, выходит из толпы. Он улыбался, но теперь уже совсем не почтительно. Он уже успел смыть пепел с лица, и теперь были видны его гладко выбритый подбородок и ясные глаза, голубые, как река в солнечном свете. Его спутанные дреды исчезли. Теперь на воротник падала густая копна волос, похожая на черный ледник, разделенный посередине характерной серебряной прядью.

Драупади ахнула. Это был он! Она видела его на стольких картинах! Если и существовал мужчина красивее, то она не слыхала о нем. Но сейчас он смотрел не на нее, а на человека, который спас ее от толпы.

Карна, Верховный Магистр Анга, и царевич Арджуна из Дома Кауравов встретились лицом к лицу за пределами пылающей арены под полуденным солнцем. Даже увидевшая Арджуну живым и охваченная бурей эмоций, Драупади заметила, каким взглядом они обменялись. Казалось, их взоры скрестились со звоном мечей. Она повернулась от Карны к Арджуне, затем обратно к Карне – и вздрогнула, сама не зная почему.

ШИШУПАЛ понял, что суматоха за ареной должна быть связана с Драупади и Карной. Он протолкался сквозь небольшую толпу, волоча за собой на буксире Судаму, и, прищурив глаза от палящего солнца, огляделся в поисках Драупади. Ее глаза метались взад и вперед между двумя неестественно спокойными мужчинами, уставившимися друг на друга. Одним из них был Карна, и, хотя Шишупал не имел ни малейшего представления, кем был стоявший перед ним человек в оранжевом одеянии, он видел, что этот мужчина с серебристыми прядями в волосах не был агхори. И тогда он тоже почувствовал тяжесть взглядов, которыми обменялись эти двое. Он и сам не знал почему, но все-таки вздрогнул, несмотря на царящую жару.

Оставшиеся далеко позади, дома, в империи, жрецы Унни Этралл часто повторяли, что не по сезону сильная дрожь означает только одно: смерть не за горами. Встревожившийся Шишупал крепко схватил за руку Судаму, проталкивающегося вперед сквозь толпу. Карна и агхори по-прежнему не отводили глаз друг от друга. Наконец и остальные собравшиеся вокруг начали обращать внимание на их разговор и невольно отступили назад. Было что-то нервирующее в том спокойствии, что царило в беседе этих двоих.

Краем глаза Шишупал заметил, что из окна в доме драхм спускается Кришна по странного вида веревке. Спустившись, он повернулся, глянул на Карну, потом на агхори, и на лице Кришны появилось выражение ужаса. Очевидно, узурпатор знал, что творилось между этими двумя. Шишупал пытался разглядеть на этих лицах уважение, гнев или даже восхищение, но не увидел ничего из этого, хотя что-то похожее все-таки было. Шишупал, бывший глава Когтей, внезапно почувствовал страх, тот самый, что он когда-то чувствовал в детстве по ночам, слушая рассказы своей матери о валькириях смерти.

Агхори повернулся к Драупади:

– Царевна, приди ко мне, как к отцу желанному!

Карна инстинктивно сомкнул пальцы на запястье Драупади и толкнул ее себе за спину:

– А что, если она не захочет прийти?

Как ни странно, агхори улыбнулся. Той снисходительной улыбкой, от которой у любого могла бы застыть кровь в жилах.

– Теперь, когда ты непозволительно прикоснулся к моей жене, решт, Закон позволяет мне убить тебя, – тихо сказал он, принимая лук от гиганта агхори, стоящего позади него в оранжевом одеянии. – Как раз вовремя.

– Ты собираешься сражаться луком с безоружным? – закричал, не помня себя, Шишупал. – Разве в этом есть справедливость?

– Она давно умерла, – холодно обронил агхори, бросив лук и колчан со стрелами к ногам Карны. – Но они были для него.

ШАКУНИ с горечью осознал, что единственный раз, когда он задумался о несправедливости, это касалось его самого. Но происходящее было так несправедливо! Люди, которых он пытал, планы, которые ему пришлось пересмотреть, бессонные ночи, которые ему пришлось пережить, – это все было напрасно. Ибо именно Арджуна завоевал руку Драупади. Если этот балаганный шут и его гигантский брат-грубиян были здесь, живы, то, без сомнения, и другие братья также рыскали поблизости. Из отчетов Анаясы Шакуни подозревал, что сыновья Панду избежали пожара в Варнаврате, сбежав через давно забытый туннель, но он и не подозревал, что они планируют объявить о своем воскрешении на сваямваре в Панчале. Как, будь оно все проклято, эти тупицы спланировали такую сложную уловку?

Осознание ударило его железным кулаком, когда он увидел, как Кришна обменялся парой коротких слов с Бхимом. О, ты чудовище! Но Шакуни все-таки почувствовал, как его рот невольно скривился в восхищении, когда он понял, что Кришна использовал шиповник, в который Шакуни бросил сыновей Панду, чтобы создать невидимые нити вокруг их запястий, дабы они следовали его воле. Ты и есть великий кукловод, стоящий за этим.

Палящее солнце над головой заставило Шакуни прикрыть глаза. Он видел Карну, шагающего к Арджуне, и солнце сияло на его золотых доспехах и высекало искры из золотых серег в его ушах.

– Ты всегда собираешь целую толпу, – заметил Карна.

– Если они надеются, что я проявлю милосердие, они будут разочарованы. – Рука Арджуны метнулась вперед, как кобра, натягивая тетиву и выпуская стрелу быстрее, чем мог уследить глаз. Карна переместил ногу влево и лишь слегка наклонил шею, чтобы уклониться от полета стрелы, а затем развернулся полукругом и выстрелил в ответ. Арджуна отразил выстрел Карны легким взмахом своего лука, а затем послал новую стрелу.

Шакуни заковылял в укрытие, прижимаясь к Шишупалу и Судаме. Эти идиоты устроили дуэль с луками и стрелами прямо посреди толпы! Но если Шакуни решил, что лучники безрассудны, то зрители просто приводили его в замешательство. Простодушная толпа внезапно ожила, словно освободившись от каких-то чар. Голоса выкрикивали бессмысленные советы, шептали молитвы и громко подбадривали сражающихся. Люди рядом с Шакуни толкались и кричали до хрипоты, кто-то прятался за повозками, чтобы их не настигла шальная стрела. Многие забирались на деревья и сидели там, как обезьяны, на ветвях, крича и потрясая кулаками. Эта парочка решила утолить жажду Кампильи к крови героев, в которой так несправедливо было отказано городу на сваямваре.

Разум Шакуни начал придумывать, как ему стоит бросить кости, если один из этих двоих умрет. Одна только гамма грядущих возможностей заставляла его трепетать, как девушку в брачную ночь. Карна и Арджуна направляли свои