Предание Темных - Доуз Кейси

Вначале я даже теряюсь в пространстве, мне кажется, что я падаю с дивана. Потом вспоминаю, что работала я за столом, а вот упасть со стула на старый, деревянный пол будет очень неприятно, и я уже готовлюсь, что мое уставшее лицо встретиться один на один с гнилыми занозами дома Сандры..

– Эй! – Милли еще раз толкает меня и я понимаю, что моя голова покоится на полотне, аккурат на одной руке. Вторая безвольно болтается внизу.

Раздираю глаза и, от такого варварского возвращения, с трудом разгибаюсь, переваривая действительность. Если я раньше думала, что возвращение путем «из-под толщи воды» болезненное – то это я просто еще не ощущала, какого это: быть насильно выдернутой из прошлого.

Состояние, будто с дикого похмелья. Где я сначала выпила все крепкое, потом все слабое (да-да, именно в таком порядке, понижая градус), после закинулась еще чем-то запрещенным и легла спать. А спустя каких-то три часа меня толкают и вот она я.

И вот оно мое состояние.

Не то дикое похмелье, не то еще смешанное в совокупности состояние опьянения. В любом случае – голова чертовски раскалывается, отдавая в основном почему-то на виски. Руки и ноги ноют, точно я весь предыдущий день провела в спортзале. И несмотря на то, что еще утром я ощущала себя впервые бодрее некуда – теперь такое чувство, точно я не спала семь дней и семь ночей кряду.

Прекрасно.

– Наконец-то – ворчит сестра – сколько можно тебя будить? Зачем так рано вставать, если потом засыпаешь на столах.

– А зачем меня вообще трогать? – ворчу в ответ, начав аккуратно сворачивать полотно, на котором я отрубилась – что тебе надо?

–Мне?

Она едва ли не уязвленно фыркает:

– Мне ничего. Ты вообще-то сама просила Илинку разбудить тебя, когда придет время ехать на фестиваль.

Не в силах поверить, что так быстро пролетели часы, гляжу на дисплей мобильника. Милли с удовлетворением наблюдает за мной, точно взрослый за дитем, скрестив руки и кивает:

– Ага, вообще-то уже пять. Еще и я «чего меня трогать»? Следующий раз и не буду. Поедем развлекаться, а ты спи сколько угодно. Всю жизнь проспишь.

– Прекращай говорить мамиными фразами – деланно бурчу и Милли, наконец, хохочет, что я могу засчитывать, как прощение.

Перед тем, как я окончательно сверну полотно, она заглядывает мне через плечо:

– А это кто? Тоже из 15-го века?

– Да.

– А кто?

Я жму плечами со всем актерским мастерством, которое только мне дано:

– Откуда мне знать, Милли? Не я же это рисовала.

* * *

Все время, покуда мы едем к нужному месту (на старой колымаге отца Сандры и с ее личным вождением, достаточно экстремальным, к слову) Милли мне то и дело пересказывает во всех подробностях, как они спускались в погреб с Лео.

И как она-то, разумеется, даже не испугалась, а Лео кричал как девчонка, и вся тому подобная небылица, которой мы все втроем в салоне киваем и делаем вид, что конечно же верим и что конечно же Сандра (как потом наедине расскажет) не слышала визгов Милли начиная уже со второй ступеньки спуска в темноте, несмотря на зажатый в зубах фонарик и Лео, ожидающего ее снизу и спустившегося первым.

Прерывается сестра лишь тогда, когда нам приходится съехать с трассы на грунтовую дорогу и бедную старушку-машину потряхивает, что Милли едва не прищелкивает себе язык зубами.

Пользуясь ее паузой, спрашиваю:

– А Лео-то кстати давно уехал?

– Да почти сразу, как поели – заявляет Сандра.

– Ага, мы в погребе совсем недолго повозились – соглашается Милли.

– Надо же – усмехаюсь -а по твоим рассказам, так можно решить, что вы изучали его три дня подряд. Причем без перерывов на обед и пописать.

Мы вновь смеемся, и, слава богу, к теме о погребе больше не возвращаемся.

Когда мы, наконец, доезжаем и паркуемся на отведенном для машин (такое здесь есть!) месте, я вываливаюсь из салона и как следует потягиваюсь, после чего оглядываюсь. Фестиваль располагается в долине – по одну сторону от нас виднеется лес, по другую – возвышаются горы.

Однако, глядя на это, создается смутное ощущение, будто ранее этот пейзаж я уже видела..

К этому моменту Сандра как раз тоже подходит, и я замечаю:

– Местность кажется знакомой.

– Ну еще бы. Мы довольно близко к замку – это ведь те же горы.

Она указывает на горы и я закатываю глаза. После чего недовольно смотрю на нее, и подруга со смехом машет руками, поднятыми ладонями вверх:

– Да, я знала, где это. Но нет, он здесь не появится, не парься.

– С чего такая уверенность?

– Как я заметила, наш мрачный знакомый не любил без повода покидать замок. А здесь единственный повод – это веселье. Сомневаюсь, что его это замотивирует.

Мысль о том, чтобы Влад поперся на какой-то местный фестиваль, чтобы посмотреть на народные ремесла и спектакли действительно выглядит настолько абсурдной, что теперь я уже хохочу вместе с Сандрой. А еще пару минут мы перекидываемся все более нелепыми образами о том, как и в чем он бы мог появиться здесь, с каким выражением лица, а заканчиваем нашей продолжительной дискуссией о том, что кто бы нелепее смотрелся: Влад на этом фестивале или клоун на поминках?

– О чем смеетесь? – интересуется Милли, но мы тут же быстро сводим разговор в другое русло, чтобы темой о Владе не навести ее мыслями на Локида.

Благо, сестра и не думает облачаться «в коричневый костюм и портить всем праздник». Нет, напротив, она первая показывает нам на какие-то передние шатры и тащит туда. Однако, когда я оборачиваюсь к машине, то уже не замечаю Илинку.

– Где она? – спрашиваю у Сандры, которая, кажется, совсем не обеспокоена сестрой.

– Пошла своим заниматься – отмахивается – скоро тоже к ней подойдем, но дадим, пусть народ сначала соберется.

– Народ? – и тут до меня доходит – Илинка тоже тут выступает? Поэтому она сюда так рвалась?

– Не то чтобы именно поэтому.. но да, она выступает.. можно и так сказать.

– Так может поможем ей?

Сандра как-то странно хихикает:

– Не думаю, что ей нужна наша помощь. Пошли лучше, а то Милли сейчас купит тебе деревянную ложку за тридцатку баксов, посмотрю я на твое лицо.

– Она не дура, не купит.

– Да? – Сандра хитро изгибает бровь – а если ей скажут, что этой ложкой обедал в 17-веке сам Дракула?

– Нет.. – стону я.

– Да-да. Люди у нас хоть и сельские, но прожженные на такие халтуры не меньше столичных. Наживаются на местных байках, как только могут. Ночью, само собой, сами в штаны от них делают – а днем деньги на них делают. Так и живем.

– Да уж, веселье.

– Романтика провинций.

Нам требуется около часа, чтобы хотя бы поверхностно обойти все, что тут есть. Мы успеваем послушать и мастер-классы по ремеслам, и попробовать блюда румынской кухни, приготовленные под открытым небом (за отдельную плату, разумеется). И рассмотреть какие-то самодельные резные фигурки (одну Милли все-таки уламывает меня ей купить, правда уже через десять минут же умудряется ее где-то потерять и после этого я заявляю, что это был последний ее сувенир с данного фестиваля).

Когда сестра, наконец, с восторгом указывает на какую-то большую толпу и совсем некорректно тычет туда пальцем:

– Ого, а там что?

Сандра хитро туда глядит и соглашается:

– Ладно, уже думаю можно. Людей и так толпа.

– Так это вокруг Илинки собрались? – удивляюсь я – а что она делает?

– Пошли, сами увидите.

Мы осторожно проталкиваемся сквозь толпу, которая оказывается совсем не такой дружелюбной. Местные девицы (в основном здесь они) принимаются шикать и огрызаться, очевидно долго дожидаясь своей очереди или места, и совершенно не собираясь так просто отступать сбоку.

Протолкаться становиться настоящей проблемой, пока рядом со мной не возникает Сандра – очевидно, в ней узнают сестру звезды программы, и неохотно бурча, дают нам пройти вперед. Кажется, их свирепые взгляды я все еще чувствую на своей спине.

Пробившись вперед я, наконец, вижу Илинку. Она сидит в центре на большом черно-красном покрывале, вокруг нее разложены карты.