На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кое-что для отправки в Москву Рябов «вытащил» из посольского фонда. Например, «лишний экземпляр» «Пятилетнего плана правительства». По поручению Перона «План» направили во все посольства. В свободную продажу он не поступал. Был вложен в вализу на отправку «Доклад комиссии по наблюдению за вражеской собственностью». Рябов отметил, что «сейчас аргентинцы темнят в отношении нацистской собственности, поскольку некоторые фирмы, которые называются в нём, они предпочли бы считать аргентинскими».
Книги, журналы и отдельные статьи на аргентинскую тематику резидентура приобретала и в последующие годы. Отслеживались издания, содержавшие биографические сведения о Пероне, брошюры с его выступлениями по вопросам внешней и внутренней политики, книжечки с избранными местами из этих речей. Сборники «избранного из Перона» стали издаваться раньше, чем «цитатники» Мао Цзэдуна.
Чтобы МИД был в курсе текущих аргентинских событий, туда ежемесячно направлялись обзоры прессы, чем в основном занимался 2-й секретарь Борис Казанцев.
Повышенное внимание уделялось изданиям и публикациям, к которым имели отношение предательские «элементы», перебежчики, идеологические враги. «Продукция» предателей и перебежчиков постоянно росла, соответственно увеличивался вес упаковок с их «творчеством». От статей предателя Кравченко до карманных изданий предателя Яна Валтина – всё изучалось и анализировалось в Центре. Приобретались также аргентинские журналы с антисоветскими публикациями. Иногда в Москву уходили пакеты с монархической газетой Ивана Солоневича «Наша страна», которая давала некоторое представление о сварах и соперничестве в среде эмиграции. Приобретались прочие издания на русском языке: «Вестник», «Вехи», «Русское единство». Резидентура не обходила вниманием экзотические газеты «национальной ориентации»: «Украиньске слово», «Наш клич», «Бюллетень Украиньского допомогового комитету в Аргентине», «Хрватска Кроация», «Бальсас», «Глос польски», «Новы курьер».
В первый год президентства Перона не было жёстких ограничений на публикацию «просоветских» газет и журналов. В сентябре 1946 года «группа лиц из аргентинской интеллигенции» задумала журнал по образцу американского «Reader’s Digest», но на советском материале – «Selecciones Soviéticas». Первый номер вышел в ноябре тиражом 25 тысяч экземпляров! На обложке была помещена цветная фотография с девушками-спортсменками, марширующими по Красной площади. Вниманию читателей предлагались статьи на разнообразные темы: ЗИС-110 – автомобиль, который прибывает в Америку», «Медицинская помощь в социалистической стране», «Есть ли частная собственность в Советском Союзе?», «Хосе Марти в СССР», «Лысенко – волшебник сельского хозяйства», «Как одеваются советские женщины» и другие.
Успех у журнала был оглушительный, и в посольстве по этому поводу организовали приём. Следующий номер был выпущен тиражом в 80 тысяч. Но последующие выпуски ограничивались тиражом в 60 тысяч, потому что расчёт на рассылку журнала по странам континента не оправдался. Выяснилось, что Почта Аргентины на основании Панамериканской почтовой конвенции от 1937 года запрещала распространение такой издательской продукции, относя её к категории «коммунистической пропаганды». Эта статья конвенции гласит: «Не допускается пересылка корреспонденции, имеющей основной целью распространение в народе коммунистических доктрин».
Борис Казанцев, главный аналитик по СМИ, в квартальном отчёте отметил: «Журнал «Selecciones Soviéticas» не имеет рекламы, финансовое положение его плохое. Печатается на недоброкачественной бумаге, что делает его внешне ущербным даже в сравнении с ежемесячником «China», который издавался департаментом прессы Китайского посольства в Аргентине[134]. Статьи Совинформбюро – слабые, мало иллюстративного материала».
Рябов составил список врачей, которых можно было без опаски привлекать для лечения сотрудников советских учреждений. Часто приходилось прибегать к услугам врача-проктолога Родольфо Мастранхело. Именно к его услугам обратились, когда заболел торговый представитель Шевелев. Лакс, единственный оперативный соратник Рябова по «конторе», а по «совместительству» заместитель торгпреда, высказал мнение, что проблемы с кишечно-желудочным трактом у прибывающих сотрудников вызваны чрезмерным поглощением мясных продуктов. После скудных рационов на родине сдержаться было почти невозможно: дешёвые мясные блюда в ресторанах, изобилие колбас и прочих мясных изделий в магазинах…
Рабочая нагрузка у «Миши» была чрезмерной, и «болезни шифровальщиков» – язвы желудка – он не избежал. «Мишу» показали аргентинскому врачу, который по имеющимся симптомам – утомляемость, общая слабость организма, и особенно обильные желудочные кровотечения, установил: состояние очень тревожное, необходима срочная операция. «Миша» и его жена возражали, настаивали на проведении операции в Москве.
После очередного кровотечения «Мишу» отвезли в клинику в бессознательном состоянии. Хирург, делавший операцию, позже сказал дипломату, дежурившему у палаты:
«Положение было критическим, на грани смертельного исхода. Язва оказалась необычайно большого размера, 25 миллиметров в диаметре».
По словам хирурга, «Мише» пришлось влить 4 литра крови! Клиника выставила громадный счёт. Медицинской страховки у посольства не было, пришлось платить наличными. Из-за ограниченности средств на «медицину» в посольском бюджете проблемы возникали часто. Когда поверенный в делах (после отъезда посла Сергеева) Бударин занемог из-за обострения язвы двенадцатипёрстной кишки, запрашивать о выделении денег на лечение пришлось самого Вышинского, министра иностранных дел.
После операции «Миша» окреп довольно быстро. Заверил, что будет дожидаться плановой замены. Проблем с ним не возникало, дисциплинированный, толковый сотрудник. Однажды, впрочем, забеспокоился, когда прослышал о возможной ликвидации советских школ за границей. Просил отправить жену с детьми в Москву. Вскоре выяснилось, что школа в Буэнос-Айресе будет сохранена, и «Миша» успокоился.
Много внимания Рябов уделял выявлению провокаторов и жуликов, политически ненадёжных лиц, эгоистичных «прагматиков», пытавшихся использовать связи с посольством в корыстных интересах.
В разряд провокаторов Рябов включал персонажей, компромат на которых поступил от нескольких источников:
Евгения Дуб – дочь русских белоэмигрантов, посещала наше торгпредство, вела провокационные разговоры.
Левинтон Х. – врач, организатор школы русского языка. Морально нечистоплотный человек, исключён из КПА. Ищет знакомства в посольстве, имеет склонность к беседам провокационного характера.
Рене Арата – председатель аргентинской ассоциации международного туризма, посещал посольство с провокационными целями.
Роса Басан де Камара – писательница, перонистка. Связана с фалангистами. Прикидывалась просоветски настроенной, даже вошла в Аргентинско-советское общество культурных связей.
В Аргентине всплыл хороший знакомый Рябова по Уругваю – Энрике Юргес – немецкий авантюрист, зарабатывающий «разоблачениями». Прежде он специализировался на нацистах и пятой колонне, а теперь пытается завести знакомства в посольстве, не исключается, что он ищет новые жертвы у «Советов».
Потенциально опасным Рябов считал Омеро Гуглиенмини – лидера перонистской группы писателей, президента «Национальной комиссии интеллектуального сотрудничества». Одно время он был секретарём экс-губернатора Буэнос-Айреса Мануэля Фреско, который «при благоприятном стечении обстоятельств» мог стать аргентинским фюрером. Некоторые прогрессивные интеллигенты называли Гуглиенмини «аргентинским Розенбергом» за его профашистские симпатии.
Разнообразной в «списке Рябова» была категория «жуликов». Он считал необходимым «отодвинуть» их от посольства. В выражениях на их счёт он не стеснялся:
«Луис Беркман – адвокат «Инюрколлегии» в Аргентине, тёмный делец, его отец сыграл скверную историю в разгроме «Южамторга» (подозревался
