Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ещё кое-что я хотел бы поручить тебе, Стотид, – добавил юноша по завершении обсуждения.
– С радостью исполню всё, что в моих силах, сиятельный царевич, – осведомитель чуть улыбнулся и поклонился.
– Есть одна женщина, которую я очень хочу найти.
– При всём моём уважении к твоей воле, господин, приказы, данные мне царицей, всё же несколько иной природы.
– Ты не понял, – губы Ренэфа дрогнули, обнажая клыки в неприятном оскале. – Эльфы подослали ко мне убийцу. Ты ведь знаешь, что такое «Пьянящий вздох»?
Лицо Стотида посерьёзнело, и он весь подобрался. Да, он очень хорошо знал и явно не хотел опечалить царицу, недостаточно позаботившись о безопасности её сына. Те, кто печалил Амахисат, если и жили потом долго, то весьма несчастливо.
– Мы знали её как Мисру, одну из танцовщиц, присланных в наш лагерь под видом живого дара от градоправителя… – сказал Нэбвен.
Он детально описал девушку и коротко рассказал о покушении, избегая неудобных деталей. Стотид выслушал внимательно, задав лишь пару уточняющих вопросов и заметив, что даже он едва ли сумел бы сразу опознать сосуд с «Пьянящим вздохом». Это должно было успокоить Нэбвена, но чувство вины не отпускало старшего рэмеи. Они всё обыскали, допросили всех пленников, нашли сбежавших девушек… и всё равно упустили убийцу. Переиграть её оказалось рэмейскому военачальнику не по силам. Уже не раз он подумал о том, что возможно, лучше было бы и правда убить девушек ещё тогда, когда они пожелали остаться. Другой вопрос, что поддержку Сафара и его людей при таком повороте получить было бы сложнее.
Они предусмотрели всё – кинжалы, стрелы, яды в питье и пище… всё, кроме этого.
И как ни отталкивал Нэбвен от себя эту очевидную мысль, но вынужден был повернуться к ней лицом, рассмотреть её во всех неприглядных деталях и принять: война с Данваэнноном уже началась, и эльфы желали её.
⁂
В предрассветные часы тьма сгущалась. Ночь оживала тенями и образами, которые никакой здравомыслящий человек не станет пускать на порог своего дома… и своего сознания. Возможно, потому даже сон в это время становится особенно глубоким – чтобы ненароком не вглядеться в подвижную тьму, не вслушаться в призрачные голоса.
Именно такое время рэмеи выбрали для нападения. Точно сказочные чудовища, две «черепахи» на тяжёлых колёсах медленно и неотвратимо двигались ко рву. Следом, на некотором отдалении, шли лучники.
На сторожевых вышках зажглись огни. Раздались первые тревожные возгласы, и в тёмные тени у города полетели первые стрелы. Рэмеи изготовили «черепах» на совесть – двойной слой сырых кож надёжно защищал воинов. Большинство стрел только чиркало по покатой крыше, не принося вреда, а те, что вонзались, не пробивали её насквозь.
Рогатые лучники, державшиеся в самом конце строя, были более удачливы. Зажжённые на сторожевых вышках огни служили им прекрасным ориентиром. Пара подстреленных часовых с криками упали по ту сторону стены. «Черепахи» приблизились ко рву и остановились. Первые комья земли и мелкие камни посыпались в ров – началась прокладка новой тропы. Рэмеи работали слаженно, молча, и эта тишина вызывала у людей на стене даже больше страха, чем угрожающие крики.
Через некоторое время ночь окрасилась огненными росчерками подожжённых стрел, но рэмеи продолжали своё дело. Огонь быстро тух на пропитанных огнеупорными зельями шкурах.
Рогатые лучники с совершенной синхронностью припали на одно колено, сменили вооружение, и вот уже с их стороны по команде полетел залп подожжённых стрел – небольшой, рассчитанный на то, чтобы отпугнуть защитников от сторожевых вышек. Приказа поджигать стены не было. Дома лепились слишком близко к насыпи и частоколу, и от пламени мог заняться весь нижний город. Этого царевич и военачальник не желали.
За несколько часов страже так и не удалось отогнать от стен имперских солдат. Насыпь неумолимо росла и ширилась.
Когда «черепахи» приблизились почти вплотную к воротам, со сторожевых вышек на них полетело несколько горшков со смолой. Новые огненные росчерки находили свою цель, и пламя вспыхивало ярко, жалило, радуясь щедрому пиршеству. Крики людей и рэмеи смешались в единую какофонию. Стрелы имперских солдат не ведали промаха. Частоколу было далеко до настоящих крепостных стен, надёжно защищающих и позволяющих достойно обороняться, а на сторожевых вышках стражники были слишком лёгкой целью. Подожжённые, вышки вскоре рухнули. Но беда уже подкралась и к воротам. В тот момент одно из рэмейских чудовищ всё-таки загорелось. Уцелевшая «черепаха» неторопливо двинулась назад, отступая. Защитники торжествовали, но радость их быстро угасла, когда они поняли, что произошло. Рэмеи оставили свою горящую осадную машину прямо у ворот, дополнительно подпалив изнутри деревянную конструкцию. Пламя лизало створы, нагревая тонкие листы бронзы, и понемногу добралось до древесины. Смола, пролитая защитниками, помогла их врагам.
Со стороны селения, превращённого в рэмейский военный лагерь, выдвинулся отряд воинов, вооружённых копьями и массивными щитами. Уцелей сторожевые вышки – защитники бы увидели, что рогатые воины, шедшие в центре, несли массивное бревно, окованное спереди бронзой. Обычно рэмейские тараны были настоящим произведением искусства – с оскаленными демоническими мордами, одним своим видом внушавшими чистый ужас и мощно вгрызающимися во вражеские стены. Металлическая голова чудовища держалась на огромном бревне, что крепилось на толстых канатах или цепях к поперечной балке, покоившейся обоими концами на крепких столбах. Тараны скрывались под обтянутыми кожами крышами, сплетёнными из гибких ветвей. Но для взятия таких ворот, как в Леддне, чудес осадной техники не требовалось. Этот таран был слабым подобием своих ужасающих собратьев. Ковку на нём пришлось сделать наспех, насколько позволяли условия, – оконечность орудия, заплавленная во много слоёв золотистого металла, была крепкой, но бесформенной.
Приблизившись к городским стенам, отряд терпеливо ждал. Кто-то из защитников выпустил ещё несколько стрел, скорее от отчаяния, чем надеясь на удачу. Остальные были сосредоточены на том, чтобы загасить огонь, пока он не перекинулся на частокол. Рэмеи не стреляли в тех, кто тушил пламя – оно уже сделало своё дело. От «черепахи» остался покосившийся остов, но и ворота пострадали. Частокол тоже занялся. И хотя в итоге людям его всё же удалось потушить, защита, и без того не самая крепкая, дрогнула.
Когда пламя улеглось, в отряде рэмеи прозвучал короткий приказ. Воины пришли
