Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дело было, конечно же, не только в темпераменте, но и прежде всего в его юном возрасте. К тому же, родись Ренэф в другое время, когда Таур-Дуат вела войны за территории и расширяла свои владения либо возвращала те, что были потеряны прежде, он был бы как раз на своём месте. Его стихией был захват, а не оборона, но уметь в той или иной степени он должен был всё. Со временем. Это время Ренэфу нужно было дать, позволить ему повзрослеть и отшлифовать свои навыки и представления о жизни. Но уже сейчас царевич начал вызывать уважение и восхищение даже у прекрасно знавшего военное дело Нэбвена. Учителя юноши могли в полной мере гордиться им.
Глава 24
1-й месяц Сезона Жары
Ренэф глубоко вздохнул и растянулся на циновках, с удовлетворённой улыбкой закинув руки за голову. Он заслужил отдых.
В Таур-Дуат начинался Сезон Жары, но здесь, в климате более мягком, перемена была почти неощутима. Невероятно: они пересекли границы Лебайи ещё в конце первого месяца Сезона Всходов. Целый сезон успел минуть, и столько всего произошло!.. Ренэф уже предвкушал, как в деталях расскажет обо всём матери, как поблагодарит её за необычайную предусмотрительность – и с противоядием, и с отрядом Стотида. Но прежде он должен был претворить в жизнь свои планы, за совершенствованием которых он проводил последние дни, обсуждая с Нэбвеном новые детали.
По его приказу и приказу военачальника часть солдат патрулировала окрестности города – нарочито, демонстрируя боевой блеск имперской армии, чтобы никому из людей не захотелось сбежать. Осада только началась, но уверенность защитников вполне ожидаемо таяла. Они изнывали в ожидании и неизвестности. Градоправитель соседней области и эльфы не спешили на помощь, а враг у ворот не спешил нападать. Как и предполагал Нэбвен, многие всё это время обдумывали его, Ренэфа, слова, сказанные у ворот. Как выразился военачальник: «солдаты ещё не вступили в город, а в Леддне уже велась неявная война».
Не минуло и декады с прихода рэмеи к стенам города, а всё уже пошло так, как предсказывал Нэбвен: тайком от градоправителя в рэмейский лагерь начали приходить влиятельные люди Леддны. Все они, несмотря на свой страх, просили о встрече с царевичем и обещали ему поддержку. Правда, не сразу при взятии города, а когда сын Императора уже покажет Ликиру свою силу. Кто бы сомневался! Никому не хотелось первым прослыть предателем среди своих, зато всем очень хотелось пожинать плоды рэмейского покровительства. Кто-то желал сохранить своё положение, кто-то мечтал возвыситься при новой власти за счёт доносов на соседей, кто-то просил о безопасности для себя и своих семей, кто-то надеялся свергнуть градоправителя. Недовольство Ликиром и так было довольно высоко, как и говорил Никес, а теперь оно возросло, ведь хозяин Леддны навлёк на себя гнев рэмеи, с которыми люди уже много лет жили в мире.
Нэбвен говорил – да Ренэф и сам в силу природной подозрительности понимал – что не все из этих людей были искренни. Наверняка кого-то из них подослал сам Ликир, чтобы разузнать настроения в рэмейском лагере. Каждую встречу царевич и военачальник после обсуждали подробно, сопоставляя полученные сведения и прикидывая, какую из этого можно было извлечь пользу, но без того чтобы излишне полагаться на этих людей. Разумеется, никому из тайных гостей они не обещали ничего конкретного.
Но в общем и в целом всё шло как нельзя лучше, тем более что разведчики сообщили о приближении долгожданных наёмных отрядов. Отец сдержал слово и доверил ему больше воинов. Ренэф ликовал, внося в боевые планы изменения, исходя уже из уточнённого числа солдат.
За этими приятными размышлениями царевич начал задрёмывать, когда приход адъютанта выдернул его из объятий сна.
– Прости, господин мой, за вторжение в столь поздний час, – с поклоном сказал воин. – К тебе человек.
– Пусть ждёт до утра, – не открывая глаз, проворчал Ренэф и зевнул. – Совсем страх потеряли! Поначалу и нос боялись казать из-за стены, а теперь посреди ночи подавай им аудиенцию.
– Господин царевич, я бы не стал тревожить тебя, если б дело не было действительно важным, – тихо возразил адъютант. – Мы узнали его. Это Працит, младший сын старосты Сафара и госпожи Алии.
Сон как рукой сняло. Сафар мог послать сына вслед за рэмейским войском, только если произошло что-то действительно плохое и требовавшее немедленно внимания царевича.
– Что ж ты сразу не сказал! Веди его сюда, – велел Ренэф, резко поднимаясь. – И пошли кого-нибудь за военачальником Нэбвеном.
Царевич едва успел наскоро одеться и умыться прохладной водой из кувшина, прогоняя остатки дремоты, когда воины провели в его шатёр молодого охотника. Працит был явно измождён дорогой, а его взгляд выдавал даже не тревогу – страх. Отбив положенные поклоны, он кинулся к царевичу с новостями. Ренэф сдержал своё нетерпение и жестом остановил его. Он уже успел усвоить, что в делах, касавшихся людей, советы Нэбвена оказывались бесценными.
– Дождёмся военачальника.
Охотник закивал с видимым облегчением. Царевич давно заметил и то, что присутствие Нэбвена оказывало на людей благотворное влияние. По крайней мере, они переставали заикаться от страха, а то это чрезвычайно раздражало. Ренэф был совершенно не против, чтобы его в меру боялись, но доклады предпочитал чёткие. На другие у него не хватало выдержки.
Телохранитель пододвинул к царевичу плетёный стул, и Ренэф сел. Вскоре пришёл Нэбвен, немного заспанный, но собранный. Военачальник тоже едва ли обрадовался позднему гостю, но, похоже, ему уже успели сообщить, кто именно прибыл. Во всяком случае, к человеку он обратился доброжелательно.
– Доброй ночи тебе, Працит. Отец и матушка в крепком здравии? – спросил старший рэмеи, проходя ко второму стулу и садясь рядом с Ренэфом.
– Благодарю, господин Нэбвен. Как ни ужасны мои вести, но со здоровьем родителей они не связаны, – вздохнул охотник и украдкой бросил на царевича загнанный взгляд.
Ренэф нахмурился и чуть подался вперёд, ожидая доклада. Это простое движение возымело почти пугающее воздействие – Працит упал на колени и воскликнул:
– Прошу, прежде чем повелишь казнить меня, сиятельный царевич, выслушай!
– Я слушаю, – юноша искренне попытался придать своему голосу ободряющие интонации и обвил хвост вокруг ноги, чтобы не подёргивался.
– Мы виноваты перед тобой, господин
