Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча

– Бездарные болваны! Багратион – не Мак! Русские были буквально у нас в руках… Кто мне скажет, по чьей вине мы их упустили?.. Как можно было поручить Жерому окружение самого талантливого русского генерала?!

* * *

А как же корпус Витгенштейна? С теми, кто прикрывал дорогу на Санкт-Петербург, должны были расправиться маршалы Удино и Макдональд. Их задача состояла в том, чтобы, соединившись, обойти русских с севера и выдавить части Витгенштейна к югу, к основным силам наступающей наполеоновской армии.

Все дело испортил маршал Макдональд. Распылив свои силы между осажденной Ригой и Динабургом[162], он застрял там прочно и надолго, предоставив решать поставленную задачу одному Удино с его 28 тысячами человек – то есть силами, почти равными противнику. Зная об этом, генерал Витгенштейн не давал французам спуску.

Из воспоминаний французского генерала барона де Марбо[163]:

«…Пока Удино двигался к Дюнабургу, дивизии Нея, а также огромный кавалерийский резерв под командованием Мюрата шли вверх по левому берегу Двины по направлению к Полоцку. В это время русская армия Витгенштейна перемещалась в том же направлении по правому берегу. Отделенные от неприятеля рекой, наши кавалеристы были недостаточно осторожны и, по французской привычке, ежедневно разбивали свои бивуаки слишком близко от берегов Двины. Заметив это, Витгенштейн дал пройти пехоте Нея и основной части конницы Мюрата, колонну которой замыкала дивизия генерала Себастьяни, а в арьергарде шла бригада генерала Сен-Женьеса, бывшего офицером в Египетском походе, человека очень смелого, но малоспособного. Миновав маленький городок под названием Друя, генерал Сен-Женьес по команде Себастьяни поставил свои полки бивуаком в двухстах шагах от реки, через которую, как считалось, нельзя было переправиться вброд. Но Витгенштейн знал очень удобный брод и воспользовался им ночью, чтобы переправить через реку кавалерийскую дивизию. Она бросилась на французский отряд и почти полностью уничтожила бригаду Сен-Женьеса, взяла самого генерала в плен[164] и заставила Себастьяни с остатками своей дивизии поспешно отступить в направлении войск Монбрена».

Наиболее серьезное боестолкновение двух армий произошло под местечком Клястицы. Напор русских оказался столь неожиданным и яростным, что французы, побросав позиции, отошли обратно к Полоцку.

В бою под Клястицами отличился командовавший арьергардом армии Витгенштейна Яков Петрович Кульнев. Будучи душой своих подчиненных, генерал Кульнев своей отвагой и бесстрашием поражал даже видавших виды солдат. Во время боя его нередко можно было увидеть дерущимся в первых рядах. Кульнев не кланялся ни пулям, ни ядрам.

Слава о лихости офицера распространилась еще в годы правления приснопамятного Павла Петровича. Чопорный до мозга костей, император однажды издал указ, согласно которому число блюд за обедом назначалось по чинам. Так, майору было определено иметь за столом три кушанья. Увидев как-то майора Кульнева, Павел поинтересовался, сколько блюд подают за его столом.

– Три, Ваше Императорское Величество! – бодро отчеканил офицер. – Курица плашмя, курица ребром и курица боком…

Ответ Кульнева рассмешил императора, а молва о находчивости майора быстро распространилась по всему Петербургу…

Храбрость генерала и сгубила. Под Клястицами, после того как французская конница обратилась вспять, генерал, приказав преследовать убегавших, одним из первых бросился вслед противнику, рубя французов налево и направо. В результате удачной атаки был захвачен обоз маршала Удино и 900 пленных.

На следующий день преследование продолжилось: Кульневу очень хотелось пленить самого маршала Удино. Однако прошедший с боями всю Европу, Удино был слишком опытен, чтобы так легко попасть в ловушку, расставленную неприятелем. Вырвавшийся вперед русский передовой отряд неожиданно наткнулся на плотные ряды остановившегося и быстро развернувшегося в боевой порядок французского отряда. Началось встречное избиение атакующих.

Командир 23-го конно-егерского полка Жан-Батист де Марбо:

«…Пока генералы принимали решение о битве, большая колонна русских гренадер атаковала наших союзников из Португальского легиона и привела их в полную панику… Русские вот-вот захватили бы заставу, как вдруг маршал Удино, который под огнем всегда был впереди, примчался к моему полку, уже направлявшемуся к передовым постам, и приказал мне попытаться остановить или, по крайней мере, задержать передвижение противника до прихода нашей пехоты, которая быстро шла на помощь. Я двинул мой полк в атаку галопом, надеясь охватить вражескую линию справа наискосок… Но вдруг, инстинктивно или по команде своего командира, они развернулись и бросились бежать к канаве у себя в тылу. Все они прыгнули в эту весьма глубокую канаву и открыли из нее сильный ружейный огонь! У меня сразу же погибли шестеро или семеро солдат, около двадцати были ранены, я получил пулю в левое плечо. Мои кавалеристы были в ярости, но она была бесполезна против людей, которых мы физически не могли достать! В этот критический момент генерал Мезон, прибывший со своей пехотной бригадой, передал мне приказ отойти за его батальоны. Потом он атаковал неприятеля с обоих флангов, и защитники этой канавы были все убиты или взяты в плен.

Меня с тяжелым ранением отвели на заставу, и там с большим трудом сняли с лошади. Добрый доктор Пару, главный полковой хирург, сделал мне перевязку, но ее пришлось прервать в самом начале. Русская пехота снова атаковала, и вокруг нас стали градом падать пули… Доктор нашел мое ранение весьма тяжелым. Оно оказалось бы смертельным, если бы витые шнуры эполета не изменили направление полета пули и не ослабили силу ее удара».

Отряд Кульнева оказался серьезно потрепан (из боя не вернулось около двух тысяч человек). Отступая, генерал, подобно капитану тонущего корабля, понуро шел в последних рядах. Пушечное ядро, разорвавшееся рядом, оторвало герою обе ноги. Он умер тут же, прямо на поле боя[165].

Несмотря на всю трагичность сражения с частями маршала Удино, войскам генерала Витгенштейна удалось главное – навсегда отбить охоту завоевателей прорваться к столице. Части Удино надолго осели в Полоцке, а маршал Макдональд со своими вестфальцами, как выразился в его адрес Бонапарт, «навеки заснул» в Динабурге…

* * *

Игра в кошки-мышки заметно ослабляла Великую армию[166]. Наполеон не находил себе места: с каждой пройденной по безжизненной земле верстой его войска таяли как снег. И это при том, что ни одна из поставленных им задач французами пока что не была решена. Во-первых, с уничтожением русских армий по отдельности ничего не получалось. Тяжелые арьергардные бои показали, что противник отчаян, умеет драться и, главное, не желает сдаваться.

Во-вторых, русские с каким-то неистовым упорством уклонялись от генерального сражения. Надежда на разгром противника в большой битве у самых границ, чтобы склонить его к выгодному миру, не оправдалась. Мало того,