Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак

Она рассказала Берте, что в городе Лош находится сейчас молодая девушка из благородного семейства Роганов, которая нуждается в помощи какой-нибудь уважаемой дамы, чтобы добиться примирения с сеньором Луи де Роганом; она сказала, что если Берта, Божьей милостью, столь же добра, сколь прекрасна, она должна взять эту девицу с собою в замок и, убедившись в её добронравии, помочь ей сломить упрямство сеньора де Рогана, который отказывается принять её обратно в свой дом. И Берта безо всякого колебания согласилась помочь девице, ибо уже слыхала о злоключениях бедняжки Сильвии Роган, но была незнакома с нею и полагала, что она живёт в чужих краях.

Здесь надобно пояснить, почему Карл VII устроил празднество в честь Батарне. Дело в том, что король, подозревая о замысле дофина бежать в Бургундию, возымел желание отнять у него столь ценного советника, каким был Батарне. Однако старик, верный монсеньору Людовику, уже успел втихомолку всё подготовить к его отъезду.

Итак, сеньор Батарне повёз Берту обратно в свой замок; тут она сказала, что захватила с собой из Лоша подругу, и представила её мужу. Это был вышеупомянутый юноша, переодетый девицей стараниями своей кузины, ревновавшей к Берте и желавшей её погубить в отместку за её совершенства. Старик Батарне нахмурился, узнав, что речь идёт о Сильвии де Роган, но затем, растроганный добротою Берты, даже похвалил её за намерение помочь сей заблудшей овечке вернуться в лоно семьи.

Простившись хорошенько в последнюю ночь со своею доброй супругой, Батарне оставил в замке вооружённую стражу и отбыл затем с дофином в Бургундию, даже и в мыслях не имея, что у себя в доме он приютил злейшего своего врага.

Лицо юного красавчика было сеньору Батарне незнакомо, ибо то был паж, появившийся совсем недавно при королевском дворе и служивший бакалавром{141} у графа Дюнуа{142}. Старик Батарне, уверенный, что перед ним девица, нашёл её весьма почтительной и робкой: ведь юноша, опасаясь, чтобы его не выдали страстные взгляды, всё время держал глаза опущенными долу: когда же на губах своих он ощутил поцелуй Берты, то, испугавшись, как бы юбка не выдала его, поспешно отошёл к окну, объятый ужасом при мысли, что Батарне признает в нём мужчину и он будет убит раньше, чем насладится любовью своей милой. Словом, он был несказанно рад (как был бы рад всякий влюблённый на его месте), когда решётка в воротах опустилась и старый сеньор тронулся в путь на своём коне и исчез в полях. За день юноша натерпелся такого страха, что тут же дал обет воздвигнуть на свои средства колонну в Турском соборе за избавление от опасности, с коей было сопряжено его безумное предприятие. И правда, он пожертвовал целых пятьдесят марок серебром, чтобы отблагодарить Бога за своё счастье. Но случилось так, что благодарность он принёс не Богу, а дьяволу, как то будет видно из дальнейших событий, ежели только рассказ пришёлся вам по вкусу и вы пожелаете следить дальше за нитью повествования, которое будет сжатым, каким и должна быть всякая хорошая речь.

Глава вторая. О радостях и горестях Берты, познавшей тайны любви

Упомянутый выше бакалавр звался Жеан де Саше и приходился двоюродным братом графу де Монморанси, к которому после смерти Жеана и перешли, согласно закону наследования, все земельные владения де Саше; Жеану было двадцать лет от роду, и он пылал всем жаром молодости. Представьте же, как трудно ему пришлось с первого дня его пребывания в замке!

Пока старик Эмбер ехал на своём коне по полям, всё больше удаляясь от замка, кузины пристроились на вышке дозорной башни, чтобы дольше его видеть, и посылали ему оттуда тысячи прощальных приветов. Когда же облако пыли, поднятое конями, исчезло вдали, они спустились и прошли в залу.

– Что же мы будем делать, прекрасная кузина? – спросила Берта мнимую Сильвию. – Вы любите музыку? Хотите, сыграем что-нибудь вдвоём или споём какую-нибудь песенку, сложенную в старину менестрелем? Хорошо? Вы согласны? Так пойдёмте к моему орга́ну. Сделайте это для меня. Давайте петь!

Взяв Жеана за руку, она повела его к органу, и юный приятель Берты сел за клавиши с чисто женской грацией.

– Ах, милая кузина, – воскликнула Берта, когда, взяв несколько аккордов, бакалавр повернул к ней голову, приглашая её петь вместе. – Ах, милая кузина, взгляд ваших глаз обладает дивной силой и, не знаю почему, волнует меня до глубины души.

– О кузина, – отвечала коварная Сильвия, – ведь это как раз и погубило меня! Один прекрасный юноша, лорд из заморской страны, сказал мне однажды, что у меня красивые глаза, и стал так страстно их целовать, и поцелуи его показались мне столь сладостными, что я не в силах была противиться…

– Кузина, значит, любовь передаётся через глаза?

– Да, это – кузница, где купидон куёт свои стрелы, моя милая Берта, – ответил её обожатель, меча своими взорами огонь и пламя.

– Давайте петь, кузина!

Тут они запели, по выбору Жеана, тенсону{143} Кристины Пизанской{144}, где от первого до последнего слова всё дышало любовной страстью.

– Ах, кузина, как сильно и как глубоко звучит ваш голос! Слушая вас, я вся замираю и трепещу.

– Где же вы ощущаете этот трепет? – спросила мнимая Сильвия.

– Вот здесь, – отвечала Берта, указывая на свою диафрагму, до коей любовные созвучия доходят ещё лучше, чем до ушей, ибо диафрагма лежит ближе к сердцу и к тому, что может быть, вне всякого сомнения, названо первым мозгом, вторым сердцем и третьим ухом женщины. Поверьте, что я говорю с самым добрым намерением, имея в виду женскую природу и ничего более.

– Бросим пение, – молвила Берта, – оно меня чересчур волнует; лучше сядемте у окна и будем заниматься до вечера