В поисках утраченных предков (сборник) - Дмитрий Каралис

Эта работа не была решением чисто дворянских проблем. Область, вошедшая с 1812 года в состав Российской империи, оформляла сословия, делила население на тех, кто будет платить подати и кто нет, кто имеет право занимать должности во властных структурах и кто должен был заниматься чем-то другим.

Желающих стать дворянами было много. Среди них были люди из рода Бузни. В 1821 г. в Комиссию принесли прошения Илья и Манолакий, сыновья Антона, и Иван с Константином, сыновья Константина Бузни. Доказательства благородного происхождения у них были прекрасные: документы, помеченные 1611 годом, дали основание на внесение их в шестую, самую престижную часть ДРК. Их прошения и удостоверения об их дворянстве сохранились в нашем архиве.

В прошении можно найти сведения о семье Вашего предка Ивана. Запись небольшая, типовая, традиционная для таких документов. Анализируем.

Иван — дворянин. Это убедительно доказывается приложением к прошению грамоты. Чинов не имеет, не успел выслужить, но уже служит заседателем Ясского исправничества. Должность не от короны, общественная, по выборам дворянства: своеобразный комиссар, доглядывающий за деятельностью уездных полицейских чиновников. Без оплаты, но за нее шла выслуга лет, дававшая право на чины и ордена.

В 1821 году Вашему прапрадеду было 35 лет. Не трудно подсчитать, что он родился в 1786 году. У него были дети: Костакий, или по-русски Константин (11 лет), Николай — (Ваш будущий прадед) (10 лет), Елена (9 лет) и Касандра (8 лет).

Женой Ивана была Мария. Эта ваша прародительница происходила из греков, природное ее имя было Маргиола, она принадлежала к старинному греческому роду Крушеванов. Вам, человеку начитанному и интеллигентному, эта фамилия должна быть хорошо знакома. К ней, кстати, принадлежал Паволакий Александрович Крушеван, журналист, писатель, издатель нескольких кишиневских газет, основатель благотворительного общества «Бессарабец», составитель любопытного справочника «Бессарабия», 1903 г. Еще он был депутатом Государственной думы и поистине легендарным антисемитом с имперской известностью. Умер он в Кишиневе 5 июля 1909 г., похоронен в ограде Крестовой церкви, принадлежавшей архиерейскому дому. Сейчас на этом месте находится Дом правительства.

Если не считать его, эта фамилия была достаточно спокойной и благополучной, она дала Бессарабии исправных чиновников, хороших земских деятелей, успешных сельских хозяев. К этому роду принадлежала поэтесса Ольга Крушеван, первая в Бессарабии женщина-адвокат Евгения Крушеван. Она умерла сравнительно недавно, в 1976 г., в Тимишоаре, что в румынской Трансильвании.

Крушеваны были помещиками. В Бессарабии им принадлежали землевладения в Сорокском, Оргеевском и Хотинском уездах — т. е. они были соседями Бузни.

Это вам для эрудиции. О Крушеванах кончаем, возвращаемся к анализу прошения Ивана Бузни, Вашего пращура. В прошении значится, что он вместе со своим двоюродным братом Мануилом владеет селами Кременчук, Окланда, Балинцы, Ярово. Они существуют и до сих пор. Я прилагаю ксерокопию фрагмента топографической карты Молдовы тех мест. Эта самая граница Бессарабии, берег Днестра. За ним уже Подолия».

Далее Румянцев призывал меня пустить бредень поисков вширь и вглубь.

«…Ваши потомки будут благодарить Вас за ту последовательность и настырность, с которой Вы восстанавливаете фамильную драгоценность, называемую историей рода. Полагаю, что даже простое переложение содержания документов может оказаться весьма увлекательным чтением. А у Вас материал идет ядреный и изобильный, хорошо приправленный дунайско-балканской экзотикой. Всему этому можно позавидовать.

Рот фронт, боярин. Да поможет нам Бог!

г. Кишинев. Евгений Александрович Румянцев».

Хорошенькое письмецо, ничего не скажешь. Молдаване, греки, помещики, великие армаши, юристы, поэтессы. И даже крупный антисемит забрел в родовой бредень. Кого только не вытащишь из глубины веков! Теперь для баланса надо извлечь из прошлого какого-нибудь известного раввина, и пусть они на пару ведут нескончаемые диспуты на философско-исторические темы. Только бы меня не втягивали…

Я достал лупу и принялся разглядывать на присланном фрагменте топографической карты излучину Днестра, на берегу которого виднелись прямоугольники деревень, которыми владели материнские предки. Карта была подробная, и в деревнях светились прожилки улиц, идущие вдоль речного берега. На противоположной стороне Днестра — Украина.

Снял с полки обтрепанный географический атлас, нашел Молдавскую ССР. Вот она — излучина Днестра возле города Сороки. Представил: блестит голубым река, зеленеет сочной травой пойма. Так всё потом и оказалось.

18. Здравствуйте, прадедушка!

«Время проходит!» — привыкли вы говорить по неверному пониманию. Время стоит — проходите вы.

Я устанавливаю ночные дозоры на перекрестках прошлого. Сны теперь мне снятся непростые.

Однажды Людмила, которую я вновь повстречал в архиве, спросила:

— А вы за предков молитесь?

Я пробормотал, что в принципе, когда бываю в церкви, подаю панихидные записочки за ушедших родителей и братьев, ставлю свечи Спасителю.

— Обязательно молитесь два раза в день! — строго посмотрела на меня Людмила. — Утром и вечером. Можно дома, но лучше в церкви. Об упокоении душ рабов Божьих — и далее по списку. Ведь кроме нас этого никто не сделает.

— Хорошо, — кивнул я. — А помните, вы про польский портрет говорили?

— Потом как-нибудь покажу, — она махнула рукой и торопливо зашагала к своей полке с делами.

Портрет отодвинулся на будущее. Я стал молиться…

Румянцев шлет и шлет мне вощеные конверты с делами моих предков. Вот они судятся с соседями, вот делят после смерти отцов земли и имущество, вот дарят монастырю пятнадцать крепостных крестьян, а через несколько лет по решению Молдавского дивана «цыган вместе со всем приплодом» предписано отдать детям умершей первой жены, поскольку цыгане — часть ее приданого; и цыгане изымаются у монастыря и отдаются по назначению, но монастырю Святого Гроба Господнего в селе Флорешты в качестве компенсации отрезается часть боярской земли, примыкающей к монастырским угодьям…

Материнская ветвь древа упирается в конец XVI века, доходит до великого логофета Петрашки, насчитывает одиннадцать колен — мог ли я мечтать об этом, начиная ретроразведку! Такую длинную цепочку подарил мне тамбовский дед-химик Бузни, чьи родовые дворянские документы много лет хранились — если по прямой — в километре от моего дома. Эх, кабы иметь специальное устройство, которое помогает искать по принципу «холодно-горячо». Назвал объект поиска — и пошел, допустим, по Невскому проспекту…

Семьдесят персонажей возникло из прошлого — часть из них томится в безвестности, я не знаю, куда их отнести. «Подождите, найдем вам место, — я записываю материнских предков в камеры-квадратики. — Найдем и ваших родителей, и детей. Посидите пока здесь…».

Компьютер начинает трещать по швам, я запутываюсь в нем и подумываю об элементарной картотеке, наподобие каталожного ящика. «Монолакий, — бормочу я, не зная, куда приспособить обнаруженную персону. — А теперь он, видите ли, Эммануил. Или вот Костакий, он же Константин. Меняют имена, как какие-нибудь рецидивисты. А судейские работники Бессарабской губернии, между прочим!»

— Дядя Дима, Эммануил — это вообще еврейское имя, — просвещает меня племянник Димка, которому почему-то кажется, что в нем есть доля еврейской крови: уж больно он сообразительный, предприимчивый, ездит на «мерседесе», и завод его процветает.

— Ну и что? Молдаване же православные…

— Могли быть и выкресты, Ленин вот, например, из выкрестов по материнской линии.

— Балда! Евреи потомственными дворянами не бывали. У них свой ранжир — кто от какого колена произошел: Левиты там разные…

— А может, по линии Каралис? — не унимается племянник. — Вот вы говорили, бабушка по отцу была Высоцкая. Это вообще-то польско-еврейская фамилия…

— Если ты очень хочешь, я подыщу тебе письмецо, из которого следует, что ты — подкидыш, ведущий родословную от царя Соломона. А пока не сбивай меня с толку. Бабушка Ольга Николаевна крестила детей в православной церкви! И про нее саму в церковных документах сказано: православная!

— Тоже могла быть из семьи выкрестов, — уже менее напористо рассуждает племяш. — Некоторые евреи специально принимали христианство, чтобы их не притесняли — детей в университеты устроить, поселиться в больших городах за чертой оседлости…

— А в советском свидетельстве о смерти моей бабушки записано «русская»! Ладно, я тебя понял — если по нашей линии не найдем, то разыщем евреев по линии твоего отца Скворцова. Вполне может быть, что он Скворцович. Подозрительно умный у тебя батя.