Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

дома, если вздумаете навестить меня, то сообщите час, так как я не даю ливреи, кроме шинели, то лакей мой получает 25 фл. в месяц. Простите, любезный Цмескаль, вашего друга Бетховена.

Дорогой Ц., сегодня меня нет дома. Не забудьте моих дегеновских снарядов и приезжайте – так как погода становится прекрасною – вскоре в Баден.

Ваш друг Бетховен.

30 сентября 1813 г.

Если речь идет об обеде, то и сегодня не могу сказать ничего определенного, так как мне надо отправиться далеко за город как раз в это время. Дайте мне знать завтра, где хотите видеться со мной: кушая, гуляя или сидя? Мне надо поговорить с вами о своих домашних делах.

Сердечно обнимаю вас ваш Бетховен.

Дорогой Ц., лишь только ваш слуга будет свободен сегодня после обеда, пришлите его, пожалуйста, ко мне на минуту; он мне нужен. Вместе с тем научите меня, должен ли я предоставить завтра слуге целый день на переезд.

Второпях ваш Л. в. Бетховен.

К г-ну ф. Цмескалю ф. Домановец.

Благороднейший! Carissime amice! Мой прежний резчик перьев молится, вероятно, там высоко за меня, чтобы я скорее научился писать без перьев, прочитайте это о хронометрическом указании темпа, мне кажется, что оно самое лучшее из всего, что изобретено в этом отношении, вскоре поговорим об этом, только не потеряйте этого.

Второпях ваш Бетховен.

8 октября 1813 г.

Добрый, славный Ц., хотя может быть заголовок правильный, но объясните, пожалуйста, вашему слуге словесно, чтобы он отнес письмо в обыкновенную контору для найма прислуги и сказал бы там, чтобы присылали прислугу ко мне с 7 часов до половины 9 утра и продолжали бы так до тех пор, пока я заявлю, чтобы перестали. Пожалуй, было бы лучше вписать также здесь мой адрес.

Простите, любезный Ц., и если надо, то делайте нотации только нотами

вашему другу Бетховену.

9-го октября 1813 года.

Милый, добрый Ц., не сердитесь за то, что прошу вас надписать, на присылаемом при сем письме, прилагаемый адрес. Лицо, которому отправляю это письмо, постоянно жалуется, что не получает ни одного письма от меня. Вчера отнес я письмо на почту, где спросили меня: куда отправить это письмо? Я заключаю из этого, что почерк мой понимают с таким же трудом, как и меня самого.

Поэтому и обращаюсь к вам с этой просьбой.

Ваш Бетховен.

Так как вы непременно того хотите, то я вашу просьбу обращу в навязчивость, и явлюсь после обеда к вашим услугам

второпях ваш Бтвн.

Уважаемый Ц., в этот приезд не мог видеть вас. Прошу не забывать просьбы. Мне незачем видеть слугу. Если только имеются хорошие рекомендации относительно честности и добронравия, ведь трудно найти все желаемые качества, то такой человек мог бы поступить ко мне уже в середине этого месяца. NB или не позже конца этого месяца. (Из Бадена напишу вам об этом).

Второпях ваш друг Бетховен.

Простите за плохую бумагу и за почерк.

NB. Расчет со слугою начинается каждого 25-го, так что ваш может поступить в середине, но только ранее 25-го.

Я тоже обедаю дома, в такую погоду мне нельзя выйти. Может быть, приду к вам на несколько минут.

Проклинаю этот народ.

Любезный Ц., если спишите себе эти маленькие расчеты, то потом они могут пригодиться, я нахожу это очень важным. Прилагаемое взято из письма, полученного мною вчера из Шотландии, устройте на днях наше свидание.

Любезный Ц., я не еду, по крайней мере, не хочу неволить себя этим. Следует основательно обсудить дело. Между тем пьеса уже послана принцу-регенту. Если хотят меня, то получат, и все же я волен свободно сказать да или нет. Свобода!!! Чего же больше желать???

Охотно переговорил бы с вами относительно моей квартиры, как мне устроиться?

Милый Ц.! Мне нужно получить от П. 14 билетов, чтобы послать их вам.

П. сказал вчера, что он вам пошлет их, вот и все; лучше всего пошлите от моего имени за 14-ю билетами для Ц.

Адвоката не было дома. Поэтому, мой друг, прошу вас быть у меня завтра, около 8 часов. Я должен еще вам 3 гульдена с чем-то. Не знаю.

Большое спасибо!

Он уже потребовал себе аттестацию; я видел у него несколько, так что он в ней не нуждается. Но если с получением ее уберется к черту, то я выдам ему во всякое время. Ведь это, кажется, ничем меня не обязывает. Он говорит, что не привык таскать дрова, топить, выносить ночной горшок и т. п., вы видите, как обманчива наружность. Жду ответа, впрочем, можно подождать до утра. Я дал ему большую комнату со свободным отоплением; я сам проводил в ней целые дни прошлой и этой зимой, а он называет ее дымником.

Подобно всем представителям искусства XVIII века и предшествующей эпохи, Людвиг поставлен условиями общественного строя в зависимость от меценатов, от обладателей власти и богатой казны; эта зависимость не раз вызывает подобострастное и унизительное преклонение перед волей баловней судьбы, но неукротимая натура артиста, наслышавшегося о правах человека и переработавшего в лаборатории своих мыслей не одну «позитивную» идею, не раз напрягала свои мышцы, чтобы сбросить с себя оковы предрассудка, чтобы избавиться от традиционного раболепства, не раз выражала протесты в письмах, в речах, в своих отношениях к окружающим; не раз проявляла стремление к независимости, к самостоятельности, к деятельности вполне индивидуальной; он отворачивается от того Бога и от тех богов, которым молятся его коллеги и его покровители; die neue Glaube овладевает всем существом артиста и мощным рефлектором его гения переносится на целый ряд звуковых сочетаний, отражается в симфониях и квартетах.

У его великого предшественника, у Моцарта, в письмах к отцу порой слышна жалоба на несправедливость и грубость обращения сановников, но в личных сношениях с ними он покорно терпит брань и даже побои, тогда как Бетховен не оставляет без протеста малейшей невежливости меценатов, а в письмах к приятелям называет свои отношения даже к даровитому, любезному и щедрому покровителю, эрцгерцогу Рудольфу, тяжелой зависимостью и рабством. Хотя частые посещения эрцгерцога и его обучение стесняют композитора, отрывая от работы или иных неотложных дел, тем не менее он, видимо, дорожит расположением Рудольфа, младшего брата императора Франца и наиболее исправного плательщика пенсиона; в письмах к нему композитор старается выразить свое почтение, причем прибегает к таким замысловатым оборотам речи, которые едва ли кто другой принял бы за галантный придворный стиль.

Из этих писем узнаем об